Колыбельная для Титана - Инна Георгиева

Я прикрыла ладошкой рот:

— Бедная заклинательница…

Полина пожала плечами:

— Ну да, нервное потрясение бабке обеспечено. Хотя здесь я с твоим Шу… — готесса поперхнулась, словив на себе предупреждающий взгляд заклинателя, сглотнула и закончила: —…Александром согласна: не фиг всякую дрянь заваривать.

— Но она же просто старалась быть гостеприимной! — воскликнула я и с надеждой посмотрела на Шурика. — Может, мы ей хотя бы денег на ремонт предложим?

Полина хохотнула:

— Не поверишь: пытались. Но пока бабуля думала, сколько с нас содрать, в дом вернулся Егор — опять-таки через окно, чем-то оно ему сильно приглянулось. Схватил в охапку Наташку, по пути разбил ее ногами какую-то древнюю вазу и стеклянную дверцу комода, после чего заорал: «Моя прелесть!» — и выволок на улицу. Да-да, все через то же окно. После этого старушка сказала, что, если мы немедленно не уберемся из ее поместья, она спустит на нас собак. Ну, я-то сначала подумала, что она имеет в виду того нахального пекинеса, который на тебя тявкнул, а потом забился под диван в попытках спастись от твоей безграничной нежности. Оказалось: ни фига! У бабули не только спутниковый Интернет, мобильный телефон и игровой ноутбук последней модели с такими наворотами, что я прослезилась. У нее еще и два ротвейлера в вольере у дома живут! Короче, мы оттуда еле смылись. Зато почти без убытков.

Я нахмурилась на последнем предложении:

— То есть как — почти?

— Пьетрику от Василия Ивановича досталось по возвращении. За то, что он, никого не предупредив, повез нас к заклинательнице. Но можешь ему не сочувствовать: я по разговору поняла, что они с бабкой в доле. Он ей частенько привозит всяких доверчивых туристов. Хотя теперь уже, скорее, «привозил»…

— Так ему и надо! — поддакнул Богдан, и я уже собиралась кивнуть (блин, ну парень реально был виноват!), как на защиту Пьетрика встала Наташа.

— А мне вот жаль парня, — заявила она, с нежностью перебирая кудри старшего Соколова. — И бабульку тоже. В конце концов, если бы не она и ее чай — я бы никогда не поняла, что Егор на самом деле ко мне чувствует.

Полина покосилась на нее со смесью скептицизма и недоверия:

— То есть ты сейчас действительно хочешь сказать, что ни о чем не догадывалась?

Игнатова сузила глаза, готовясь достойно ответить нашей самой воинственной, но тут уже вмешалась я:

— Погодите! Егор таки сознался?!

— О-о-у! — протянула Казакова. Все-таки иногда она была на редкость незатыкаемой. — Он устроил целое представление! Упал на колени, уткнулся лбом Наташке в живот и минут пятнадцать изливал душу. Так трогательно!

— Именно! — рыкнула Игнатова. — А потому, когда он очнется, наверняка решит, что этим признанием ущемил свою просто офигительных размеров гордость. Или вообще — начнет все отрицать.

— Ну и фигли? — не поняла Полина. — Долго все равно не продержится: у тебя четыре свидетеля есть. Ладно, учитывая состояние Евы, пускай будет три. И тем не менее этого достаточно, чтобы все его отрицания задушить в зародыше.

Игнатова улыбнулась и провела подушечками пальцев по расслабленному лицу Егора, словно пыталась на ощупь запомнить, как оно выглядит.

— Он не должен знать, что признался, — сказала чуть погодя, чем вызвала наш общий вздох неодобрения. — Нет, вы не подумайте, что мне так уж нравится наша игра в кошки-мышки, — правильно истолковала она негодование толпы. — Но я хочу, чтобы он признался не под действием сомнительного чая, а по-настоящему. Ну, будучи в своем уме. Чтобы он наконец преодолел свой чертов страх, определился с тем, чего на самом деле хочет, и повторил те же слова… можно даже без подробностей… которые вы уж точно не должны были слышать… — закончила она, покраснев.

Я скосила глаза на Шурика: это что же за подробности такие были? Но заклинатель только приобнял меня за плечи и пообещал за нас всех:

— Хорошо, Наташка. Мы будем молчать.

— Но ведь… — начала было Полина, но поймала на себе взгляд Богдана и закусила губу. — Согласна.

— Невероятно… — пробормотал, глядя на нее, Шурик.

К счастью, Полина этого не услышала, а я ничего не стала говорить в ответ. Возможно, потому что сама была удивлена покладистостью подруги, так отчаянно стремившейся вернуть любовь Богдана. Но скорее, потому что в заветном котелке уже начал довариваться суп, и поляну накрыл аппетитный пьянящий запах, который мигом вытеснил из моей головы все мысли, кроме одной: «Хочу есть!» И я готова была отдать руку на отсечение, но похлебка, которой меня угощали в тот день, без мяса, с перловкой и горьким пережаренным луком, оказалась самой вкусной из тех, что я когда-либо ела в своей жизни.

Егор пришел в себя, когда на небе уже вовсю сияли звезды. Да и то, только чтобы переместиться с попоны в спальный мешок, и — в палатку. В Наташкину палатку, что важно. Судя по взгляду Егора, он никак не мог поверить, что она сама его пригласила, но задать вопрос не решался. Потому что дареному коню в зубы не смотрят, а тут даже не конь, а целый подарок судьбы! Какая, к черту, разница, чем ты его заслужил, если это то, о чем ты так долго мечтал? Он даже от ужина отказался (что я, как человек, познавший силу настоящего послеэйфорийного жора, считала подвигом), лишь бы укомплектоваться в палатке раньше, чем Наташка успеет передумать. Алекс, кстати, этому очень обрадовался. Ведь после ночевки в СВ он готовился к тотальному контролю со стороны старшего брата. И вдруг — такая свобода!

— Ты спать не собираешься? — деловито уточнил он, перетаскивая мой мешок к себе в палатку и с невозмутимым лицом выбрасывая оттуда спальное место Богдана (Полина проводила заклинателя обожающим взглядом, ибо теперь метросексуалу ничего не оставалось, кроме как разделить палатку с ней). Я помотала головой.

— Еще ем! — ответила с набитым ртом.

Парень усмехнулся, соединяя два спальных мешка в один. Ну, чтобы теплее спалось, разумеется.

— Это твоя пятая шоколадка? — уточнил он, кивая на кучку оберток от Snickers, медленно растущую у моих ног.

— Шефтая, — ответила я и вздохнула. — Пошледняя.

А потом добавила совсем тихо:

— Полина меня убьет, когда обнаружит, что я выела весь ее стратегический запас…

Шурик хмыкнул, тщательно осматривая наши спальники.

— Ну, я бы на твоем месте беспокоился о другом, — покосился на меня. — От Казаковой-то я тебя по-любому сумею защитить.

Я проглотила последний кусочек шоколадки и с сожалением скомкала обертку. Есть хотелось уже не так сильно (два часа назад я мечтала о зажаренном на вертеле бегемоте), но от парочки-другой Bounty в виде десерта не отказалась бы.