Муза, где твои крылья? - Яна Франк

Другие совместные проекты выглядят очень интересно, но при внимательном рассмотрении оказывается, что там огромный объем работ. Например, книжки, для которых каждому участнику предлагается нарисовать разворот или предоставить несколько серьезных иллюстраций. Причем именно нарисовать, подавать уже готовое нельзя, да и темы у проектов чаще всего такие, что нет шансов найти что-то подходящее среди готовых работ. Когда меня зовут в такие проекты, я очень серьезно взвешиваю потенциальную пользу. Конечно, бывают очень престижные публикации или выставки, о которых будут много писать в прессе и вокруг которых будет крутиться много людей. Тем не менее, если для участия в этом нужно потратить рабочую неделю, стоит сильно подумать, можно ли себе вообще такое позволить! То же самое с участием в конкурсах. Выигрывать конкурсы очень здорово и полезно, особенно если они известные, популярные, международные. Но чаще всего нужно предоставлять работы, специально выполненные для этого конкурса. Делать такое не в полную силу не имеет смысла: конкуренция велика, и шанс имеют только сильные, хорошо продуманные работы. К тому же иногда требуется заполнить множество бумаг и анкет, так что подача работы на конкурс занимает еще полдня. Стоит подумать, каковы шансы заметно продвинуться в таком конкурсе.

Есть совместные проекты, которые не кончаются либо сильно зависят от других. Например, в проект вовлекается несколько участников, каждый должен сделать немалый кусок работы, после чего переходит к своей части задачи следующий. Я уже несколько раз попадала в ситуацию, когда такой проект начинали, потом на середине несколько участников «зависали», не делали свою часть и уходили, начинались поиски новых людей и других решений, все затягивалось и проект умирал.

При этом первые, успевшие вложить в это несколько дней или недель работы, оставались не у дел. Они потратили много времени, и ничего из этого не вышло.

Особенно опасно затевать проекты, которые сильно растягиваются во времени. Например, я один раз позвала четырех авторов рисовать вместе со мной азбуку. Дорисовали свою часть работы только двое. Другие двое замедлялись, пока не остановились. Так как на первых этапах все дружно делали по одной букве, чтобы вместе их опубликовать, медленные тормозили пыл быстрых. Кто-то уже три буквы нарисовал, а кто-то все свою вторую не дорисует. В результате проект умер.

Позже мы сто раз говорили об этой творческой неудаче и придумали ряд сценариев, как можно было сделать это иначе и лучше. Но главной ошибкой было то, что мы выбрали такой объемный проект. Нарисовать около тридцати картинок — у кого найдется столько времени? Как трудно довести такой проект до конца, не бросив! Да еще и с попыткой держать одинаковый темп. После этой истории я всегда присматриваюсь к таким затеям внимательно: сколько там действительно работы? Есть ли у меня столько времени? Сколько таких проектов я могу себе позволить в месяц? В год? И достаточно ли интересен именно этот, чтобы занять такое почетное место в моих планах?

А еще очень многие творческие личности пропускают торжественный момент, когда они сами становятся достаточно популярными, чтобы привлекать людей. Они придумывают проекты, которые обходят весь интернет и которые с удовольствием посылают друг другу тысячи людей. Их видео, статьи и альбомы расползаются по всему миру, у них большая аудитория. И однажды наступает счастливое время, когда толпа читателей и поклонников только и ждет, когда они выдадут что-нибудь новенькое. Обычно именно в это время вдруг появляется много приглашений к сотрудничеству, с которыми «что-то не так». И требуется немало времени, чтобы понять, что именно не так. Очень часто все становится ясно, когда работа уже началась: они делают большую ее часть в проекте, для которого практически сами все придумали. Вся ответственность на них, расходы — часто тоже (по принципу «ты опытный, у тебя для этого все есть, вот мы твоими средствами и сделаем»), и вообще все меньше понятна роль других. И становится очевидно, что человеку «продали» проект, в котором он прекрасно все сделал бы сам, и другие ему мало помогают, а иногда даже мешают и прибавляют забот — но при этом проект их популяризирует.

Распознавать такие истории удается не сразу, и мне потребовались годы, чтобы научиться от них отказываться. Многие не просто зовут участвовать в таких акциях, они настаивают, буквально пытаются затащить туда, преодолевая сопротивление. И очень обижаются, когда им отказывают, особенно если несогласный говорит все как есть — что он вообще собирался сделать такое сам, и ему самому будет проще, и он не совсем понимает, зачем ему увеличивать свою часть работы в три раза только для того, чтобы другим от этого прибавилось славы.

Несколько раз в такие проекты меня пытались затащить друзья. Таким образом рискуя (или жертвуя) нашей дружбой. Потому что, когда я им предлагала просто дружить, не пытаясь таким сомнительным способом извлекать пользу из наших хороших отношений, они обижались. Другие (часто люди, появившиеся совсем недавно ниоткуда) в ответ на отказ объявляли войну. Подобное происходит и со многими моими коллегами.

Тем не менее, если такое случилось с вами — радуйтесь! Это первый признак того, что ваше участие в чьих-то делах стало кому-то так полезно и интересно, что ради него люди готовы шантажировать вас! В любом случае нужно учиться оценивать все проекты, в которые вас пытаются вовлекать. Отличать безобидные, для которых можно что-то дать и за пять минут получить лишнюю публикацию. И сомнительные, способные обернуться горой работы и хлопот, которые вам были совершенно не нужны, и еще множеством обид и выяснений отношений с разными людьми. И учиться отказывать. Желательно такими словами, чтобы никому не было обидно, но была ясна ваша позиция. Не стоит никого обвинять в том, что вас хотят использовать, обмануть и за ваш счет обрести славу и деньги. Даже если это в какой-то степени так — участие всегда добровольное, никто вас не заставляет. Возможно, в следующий раз у того же организатора будет больше возможностей, он немного подрастет, его проекты станут популярнее, и участвовать в них станет полезнее — и в следующий раз вы согласитесь. Просто сейчас, в данном случае, у вас слишком много дел и на такую задачу нет свободных ресурсов. Мой любимый ответ, когда я не хочу участвовать в какой-то массовке, потому что мне это кажется недостаточно привлекательным заданием: «Извини, но я сейчас не могу себе этого позволить!»

«Свой человек» — это тот, кто нам принадлежит?

Кто не радуется, когда его труд востребован? Кто не счастлив, если при упоминании какой-то задачи первым делом показывают пальцем на него: вот он это сделает лучше всех! Он у нас самый замечательный, самый компетентный, профессионал! Большинство творческих людей не рады, когда слышат эти слова от родственников и друзей, потому что обычно это начало больших огорчений.

Начинается: «У нас в доме есть дизайнер (художник, портной, модельер, скульптор), вот он и сделает! Это же для своих! А делать для своих в разы приятнее и интереснее, ведь автор имеет дело не с нудными заказчиками, а с любимыми людьми! И это не работа! Это то, что приятно сделать своим родным и близким, хорошо, когда родственникам нравятся плоды трудов членов семьи!» И получается, что некто, удачно сделав себе, сестре и детям лепнину в квартире и красивую стену из кирпичиков, вдруг делает ее нескольким десяткам родственников, и очередь у него на годы вперед, и этим заданием можно занять все свободное время. Либо у модельера половина работ в ателье не на продажу, а для своих, у дизайнера половина текущих проектов — визитки знакомых. И полжизни уходит на мелочи вроде: «Ой, ты же делал мой сайт — исправь там мой телефон, потому что я в отпуске. Это очень надо!»

Когда я начала вести учет времени, то в какой-то момент заметила, что занята чужими делами от двух до восьми (!) часов в день. С одной стороны, все это складывалось из многочисленных «Мне не трудно», «Да, конечно, это же мелочь» и так далее. С другой стороны — результат был устрашающим. Именно глядя на эти цифры, я вдруг поняла, почему некоторые друзья меня в последнее время так раздражали, а при виде номера других на дисплее звонящего телефона уже не хотелось брать трубку. Я совершала разные попытки их «отшить» (надо признаться, нерешительные, я тогда не умела отказывать людям). Чаще всего они побеждали уже во втором раунде, сказав что-то, от чего мне становилось неловко, стыдно за свою жадность, несговорчивость и лень и хотелось оправдываться (а я всегда очень плохо себя чувствую, когда оправдываюсь).

Потом произошло грустное — я заболела. И почти на два года лишилась возможности делать не только чужие дела, но и свои. В это время я пережила нечто удивительное: как только те самые друзья, которые раньше названивали мне несколько раз в день и для которых я так много делала, поняли, какие у меня проблемы, они просто исчезли из моей жизни. Некоторые звонили все реже и реже. Большинство несколько раз позвонили, явно с намерением о чем-то попросить, но, услышав мою историю, поняли, что ничего не получится. Некоторые даже попытались попросить, но им пришлось ответить, что я прохожу химию и не могу даже сидеть, не то что делать для кого-то работу. Они пропали, позвонили еще раз через пару месяцев, услышали, что у меня все то же самое, и потом больше не звонили никогда.