Билет в одну сторону - Сергей Александрович Калашников

женщина, но на её планшетнике данные были другие, лишь в общих чертах совпадающие с теми, которые сообщали говорилки отроков. Да и количество значащих цифр показывалось более скромное.

Забавные коленца иногда выкидывают чересчур самостоятельные технические устройства. Наверное, поэтому и не вошли в широкий обиход столь восхитительно задуманные сочинителями из прошлого роботы. Но сейчас этот выкидыш неуместно продвинутого инопланетного программиста явно шёл на пользу людям. Поэтому скопом решили пока об этом помалкивать, чтобы не спугнуть.

Между тем море было неспокойно. Балла три-четыре волнение, ограниченная до полукилометра видимость – дальше всё скрывала пелена дождя. Поэтому бежали экономичным ходом, делая километров по двадцать в час. Огибали острова и выступы берега и решительно ничего, кроме своего положения, не контролировали.

После того как, пройдя между островами, покинули глубокий и обширный залив, наконец-то оказались в открытом море. Качка тут же усилилась, зато спустя некоторое время дожди снизили свою частоту, а небо стало очищаться от дождевых туч. Ребят немедленно заставили определить координаты сначала по местному солнцу, которое после долгих споров нарекли Чабаном, потом по безымянной здешней луне и по аналогу Полярной звезды, висевшему над полюсом. Она так и была названа Полярной, чтобы лишний раз не заморачиваться. Екатерина учила детей разным методам ориентации – хотят они этого или нет, но приёмы навигации им освоить придётся в любом случае. Причём не только на поверхности сферы, но и за её пределами. Учиться ориентированию в пространстве они, считай, уже подписались. Точнее, Маха подписала их обоих, упорно втаскивая Дэна в экипаж челнока, готовящегося к рейсу на Землю. Когда дожди окончательно прекратились, появилась новая напасть – усилился ветер. Берег справа перестал маячить в поле зрения – корабль приближался к выступу, на который выходила дельта крупной реки, текущей с запада на восток точнехонько по экватору. Выступ береговой линии явно был нанесён рекой.

Не мудрствуя лукаво, тринадцатилетний капитан направил судно в самый широкий и самый прямой рукав дельты, где в корму ему вписалась приливная волна, успевшая не только разогнаться на мелководье, но и вырасти в высоту на добрый десяток метров.

Приняли её, успев задраить все люки и укрыться в нижней рубке. Кораблик накрыло и принялось валять, крутить и швырять – ни к чему подобному Дэн готов не был. Тем не менее они не потонули – корпус постепенно всплыл. Только газовая турбина успела захлебнуться без воздуха, заодно и всосав в себя изрядно воды. Газогенератор тоже промок и остановился. Пришлось маневрировать на аккумуляторах самым малым ходом, чтобы следующие волны встретить уже носом. Потом началась ревизия механизмов, во время которой течение вынесло кораблик обратно в океан – это надо же было им сунуться в такой неподходящий момент!

Запустив мотор, предприняли повторную попытку проникновения в реку, не забыв на этот раз справиться с графиком движения здешней луны, которую в сердцах обозвали Злюкой.

На сей раз вошли без приключений и достаточно быстро миновали место, где притоки уже все сбежались, а протоки дельты ещё не начали разбегаться. То есть прибыли в пункт, где количество воды максимально.

Ширина реки тут была с километр, глубина от двадцати до сорока метров, а течение порядка двенадцати километров в час. Не Енисей, конечно, но река явно из великих.

Глава 23

Итак, она звалась Татьяна

Дрова постепенно подошли к концу. Конечно, коэффициент полезного действия их газогенераторно-газотурбинной установки значительно выше, чем у классического паровика, но поленницы, заготовленные дома, почти иссякли. Остался только резерв для крайнего случая. Поэтому пришлось приставать к берегу и превращаться в дровосеков. Для прожившего здесь больше года парня это была уже привычная работа, а вот дамы поначалу затруднялись.

Связываться с крупными деревьями смысла не было. Для начала Дэн отправил спутниц примитивно собирать валежник, он же хворост, который сам рубил на куске поваленного какой-то стихией ствола. Оставалось только оттаскивать поленья и укладывать их на палубе, чтобы просыхали на солнышке. Дело в том, что сезонов дождей в экваториальной области два – весна и осень. Оба длятся месяца по четыре как раз в периоды, когда солнце в полдень оказывается в зените и столь немилосердно жарит, что со страшной скоростью испаряет воду в океане. А в разгар лета или зимы относительно сухо и солнечно. В этих условиях металлическая палуба немилосердно раскаляется и работает прекрасной сушилкой… если не просто сковородой.

Так вот. Две женщины, одна из которых взрослая, причём обе тренированные спортсменки, не поспевали за подростком, который за минувший год полностью растерял городские манеры и превратился в кондового мачехианского лесовика.

Дэн сёк лианы, отрубал нижние ветви деревьев, валил мелкие деревца, не связываясь с теми, что не мог перерубить одним ударом. То есть даже щепки не летели. При этом не забывал и посматривать по сторонам. Видел, что змеи от поднятого им шума расползались, обезьяны разбегались, зато из воды стали показываться глаза кайманов. В этот момент с палубы послышался нечеловеческий взвизг. Молодой волк, носящий гордое имя Пук, выбрался из кормового отсека, обжег лапы о раскалённую палубу и опрометью слетел по трапу на берег.

– Как ты сюда попал? – удивился Дэн.

– Так вот кто таскал из морозильного отсека рыбу! – воскликнула мама Катя.

– Ты чего, не мог попроситься с нами по-человечески? Зачем прятался-то? – в недоумении воззрилась на хвостатого Маша.

– Маша просыл прысмотр за вы, – ответил волк на ломаном русском. Ломаном не сильнее, чем это делают иные, работающие в России люди из ближнего зарубежья. – Прысмотр значат нэзамэтно, – с молодой четверкой ужасных волков уже довольно долго усиленно занимались. Фонетикой – Ксюн. Логопедией – доктор Вера. Хотя обе эти дисциплины тесно переплетаются в области гортани, языка и губ. Результаты проявлялись постепенно и неодинаково для разных учеников. Дайс разными звуками успехи были неравными. Первой проблемой был звук «П», требовавший сжатых губ, которые у волков оказались недостаточно подвижными. Но тренировки сдвинули это дело с мертвой точки, чему помогло то, что этот звук произносится на выдохе в момент выпуска воздуха.

Труднее было со звуком «М», для озвучивания которого рот следовало держать закрытым. Но люди и волки были упорны, постепенно добившись заметных сдвигов.

По-прежнему недоступными оставались звонкие согласные и мягкие гласные, но, в принципе, звери стали говорить не на нововолчьем, а на коверканом русском. Пук оказался в этом особенно способным. Не в коверкании, а в воспроизведении слов, похожих на нужные. Но сейчас он явно что-то напутал.

– Я не просила за нами присматривать! – возмутилась Маша.

– Ты Маха.