50 знаменитых террористов - Илья Вагман

Но в машине находился не Л. Брежнев, которому предназначались пули, а герои-космонавты – Георгий Береговой, Андриан Николаев и Валентина Терешкова. Они получили небольшие ранения – у Берегового осколками стекла было ранено лицо, Николаеву пуля по касательной задела спину. Смертельное ранение получил водитель Илья Жарков. На следующий день он, не приходя в сознание, скончался в больнице. Последняя поездка перед пенсией стала для водителя роковой. Жарков вообще не должен был ехать в этом злополучном кортеже. Он пришел в гараж, чтобы попрощаться с товарищами по работе. Но тут выяснилось, что шофер, который должен был вести одну из машин, заболел. И водителя попросили в последний раз выехать на правительственной машине. Старшего сержанта Илью Жаркова посмертно наградили орденом Красного Знамени.

Почему Брежнев изменил протокол и пропустил впереди себя космонавтов, до сих пор не известно. Существует несколько весьма правдивых версий. Например, о том, что профессионалы из спецслужб напрямую связали побег младшего лейтенанта с оружием из части и встречу космонавтов с руководством страны, поэтому и порекомендовали охране направить машину Генерального секретаря через другие ворота – Спасские. Но специалисты утверждают, что охрана может изменить маршрут только по прямому согласию охраняемого. Неизвестно, «давал ли Брежнев «добро» на въезд через Спасские ворота, учитывая информацию охраны, обеспечивающей его безопасность, или сам отдал указание покинуть кортеж». Но существует и другая версия. Один из охранников вспоминал: «Леонид Ильич в какой-то момент сказал: «А мыто что лезем вперед? Кого чествуют – нас или космонавтов?» После чего автомобиль Генсека свернул к Спасским воротам».

Этой версии противоречат показания Г. Петрова, адъютанта Л.И. Брежнева. «В аэропорту мы перестроились и поехали третьими, уступив второе место в колонне героям дня – космонавтам. Я сидел рядом с водителем. В машине находились Брежнев, Подгорный и Косыгин. Когда наша машина подъехала к Боровицким воротам, услышал выстрелы в Кремле, на участке между Оружейной палатой и Большим Кремлевским дворцом. Сразу дал водителю команду остановиться. Когда выстрелы прекратились, мы обогнули стоящую машину с космонавтами и направились к Дворцу съездов. Все это произошло в какие-то минуты. Преступник действительно стрелял по второй машине, будучи уверенным, что в ней находится Брежнев. Машины въезжали в Кремль колонной, одна за другой, и нам повернуть обратно, чтобы проехать через Спасские ворота, было невозможно. Да в этом и не было никакой необходимости, поскольку стрелявший был уже задержан сотрудниками КГБ». А генерал В. Медведев, заместитель начальника личной охраны Л. И. Брежнева, утверждал, что Леонид Ильич ехал не в третьей машине, а в пятой. Почти в самом хвосте кортежа.

Такое разнообразие версий, по утверждению исследователей, вызвано не только оперативными соображениями. Такой инцидент ставил под вопрос всю работу службы безопасности. Бдительные чекисты пропустили террориста, почти беспрепятственно дали ему выполнить задуманное. После террористического акта в 9-м Управлении КГБ СССР произошли существенные изменения в системе охраны Генерального секретаря и членов Полтбюро ЦК КПСС. После январского покушения охрану увеличили у всех. Специально была создана «выездная охрана», которая сопровождала главное лицо государства в поездках по стране и за рубеж. Она состояла из десяти человек, по три человека на смене плюс один на подмене. Но и после покушения Брежнев не захотел пересесть из «Чайки» в бронированный и пуленепробиваемый «ЗИС-110». Поэтому автомобилестроители срочно увеличили пуленепробиваемость стекол брежневского автомобиля. Леонид Ильич вовсе не страдал манией преследования. Очевидцы утверждают, что «сам он не придал этому инциденту серьезного значения».

Когда пришедший в себя Ильин узнал, что жестоко ошибся, с ним опять случилась многочасовая истерика. Тем временем арестованного поместили в следственный изолятор КГБ «Лефортово». Начались допросы, которыми руководил сам шеф КГБ Ю. А. Андропов, кроме того, он лично принимал в них участие. Здесь и выяснилось, что за терактом стоят не западные спецслужбы или кто-то из своих, недовольных личностью Брежнева, речь шла о террористе-одиночке, который после убийства Генерального секретаря решил создать свою, некоммунистическую партию. Специалисты почти сразу увидели признаки психического нездоровья заключенного, хотя до этого случая его считали совершенно здоровым. Через два месяца проведенная в институте психиатрии им. Сербского психиатрическая экспертиза установила, что у Ильина наличествует шизофрения. Зафиксированы были также неадекватное полудетское восприятие мира и мания величия. Ильин думал, что своим поступком перевернет жизнь страны, как Ли Харви Освальд, и тем самым, войдет в историю. Психиатры же полагали, что одним из толчков к психическому надлому стал документ, который он нашел дома. В нем говорилось, что Виктор не родной сын в семье, а усыновлен из Дома ребенка, настоящими же его родителями были алкоголики, лишенные родительских прав.

Почти два года длилось следствие над Виктором Ильиным. Ему были предъявлены обвинения по пяти статьям Уголовного кодекса СССР: организация и распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй; попытка террористического акта; убийство; хищение оружия; дезертирство. Компетентные органы не оставили без внимания и окружение Ильина в воинской части. Своих постов лишились многие высшие и старшие офицеры Ленинградского военного округа. А в части города Ломоносова за время следствия побывало столько комиссий, сколько не было за все время существования военного городка. Под горячую руку был смещен с должности даже военком Смольнинского района Ленинграда, откуда призывался на военную службу Виктор Ильин. Друзей террориста, младших лейтенантов А. Степанова и А. Васильева, осудили по 88 статье Уголовного кодекса РСФСР «За недоносительство». Оба получили по пять лет лишения свободы.

А вот над самим Ильиным суд так и не состоялся. В мае 1970 года его поместили в Казанскую психиатрическую лечебницу на принудительное лечение. Здесь он провел долгие восемнадцать лет. Три первых года террорист находился в строжайшей изоляции. Одиночная (4 м × 1,20 м) палата изолятора, в коридоре охранник. Встречи с родными строго запрещены. В 1973 году режим несколько ослабили, разрешили читать газеты, на стену повесили радиоприемник. Запрятанного в психушку террориста представляли теперь как жертву расправы властей над инакомыслящими. Пресса пыталась взять под сомнение заключение врачей-психиатров. Но вряд ли здесь имела место врачебная ошибка. О психическом состоянии Ильина может свидетельствовать хотя бы его предложение, направленное в Верховный Совет СССР в 1977 году при обсуждении проекта конституции: «Каждый член общества имеет право на террористический акт в случае, если партия и правительство ведут политику, не соответствующую Конституции».