Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

«Какая-то безысходность родилась вместе с ребенком, древняя, наверное, как все наше общество, где у матери с рождением детей ее собственное будущее исчезает, заменяется лишь будущим потомства».

«Правильно! Не можешь обвинить Золотарева — пристыди общество в целом!» — иронизирует некий внутренний провокатор.

«Но, может быть, ты уже перейдешь от вечного первого русского вопроса ко второму? А?»

Рита вновь отворачивается в окно, кусает губы, ибо в нашем обществе-таки не прилично/не принято спорить со своим «я» в общественном транспорте! Не пристало улыбаться без причины, либо тогда объяснить ее во всеуслышание, иначе соседка (суровая бабушка) сейчас кааак решииит, что ты именно над ней тут усмехаешься и ухмыляешься…

Облегченно вздохнув, Рита покидает тесный мир автобуса. Дальше ноги ее несут к студии, а мысли в известном направлении «что делать?», где каждый полосатый столб, венчающий очередную версту, буквально увешан бессмертными творениями классиков, так и не нашедших (к сожалению) окончательный ответ.

«Значит, у меня еще есть шанс!»

То, что Ритка никогда его не любила, Миша знал всегда. Ровно, как понятия не имел, что именно она вкладывает в смысл этого дурацкого слова. «Может быть, это вообще просто игра такая?» — ведь мы не ругались, жили вместе, иногда спали.

Он лично был готов для нее на все. Он строил дом, зарабатывал деньги, дарил подарки и никогда ничем ни разу не обидел. Он был терпеливым, не ревнивым, не пьющим и практически не гулящим. Потому что Джамала — это уже почти как член семьи за столько лет их личного знакомства. И вообще, мужчины полигамны, это общеизвестный факт. И Ритку-то я ничем не ущемлял в этой ситуации! Дом есть, деньги тоже, секс? — так он ей нафиг не сплющился.

Теперь, вроде, понятно, почему. Но все равно, ни фига не понятно! — ну, не может она полностью заменить ей…. — здесь Мишка неожиданно задумался, выбирая между одним известным органом в частности и целым мужиком в общности.

«Ладно», — успокоил сам себя.

«Ни то, ни другое она не сможет ей заменить. Ну если только временная подделка из силикона. А дальше-то что?»

Он паркует машину у здания офиса.

«Дальше она вернется обратно. Это же как белый день!» — приходит внезапное озарение.

«Мать побурчит, отец назовет непутевыми, а мы сделаем ему еще одного внука, и все станет еще лучше, чем прежде, — этой формуле не одна сотня лет! Просто она встречается крайне редко. Так и Ритка у меня того — изюм».

В приемной, изо всех сил маскируя страх и неуверенность под деловую вежливость, Золотарева встречает Джамала. Иногда его уже бесит ее постоянно идеальная, ухоженная внешность. Словно она не живой человек, а биоробот из космоса, засланный шпионить.

— Доброе утро, — росой падает к ногам голосок «синтетической» женщины, убеждая Золотарева в истинности нелепых последних выводов.

Хлопая ресницами, Джамала ждет и не ждет его ответ. Машина выполнила свою функцию, что-то там озвучила, прописанное/предписанное ей Великим Программистом и все. Дальше действия Человека. Только он управляет миром бестолковых служанок-машин.

Миша нарочито небрежно кивает, берется за ручку двери своего кабинета. Затем останавливается и оглядывается. Джамала стоит на прежнем месте, смотрит на него стеклянными глазами. Несколько минут Мишка ждет хоть каких-то проявлений человечности. Может быть, ее слез или просьбы простить. Чего угодно, только не этот стеклянный взгляд электронной машины.

— Дура ты, — разбивает последний мостик из инея Михаил, так и не дождавшись, сам не зная, чего. — Всегда была дурой. Ничему не научилась.

В ответ Джамала дарит ему одну из самых сексуальных своих улыбок и произносит издевательски нежным голосом:

— Ваше мнение очень важно для нас.

В свой кабинет Золотарев практически влетает, с ненавистью хлопая дверью.

«Она не дура! Нееет! Она сука! Первостепенная!» — бьется в крови бешенство нерастраченной сексуальной энергии.

«Ну, погоди! Я тебя оставлю сегодня стенографировать в полный рост или в полный рот!»

Сделав два круга по кабинету, Мишка останавливается около селектора.

— Кофе мне сделай! — бросает в динамик, садится за стол. Включает ноутбук, смотрит, как осенними листьями сыплются почтовые сообщения, абсолютно не воспринимая мозгом происходящее. В висках стучит только бешеная кровь, и сознание рисует картины, одну пошлее другой.

«Вот сейчас она зайдет со своим кофе, а я...» — дверь открывается, но вместо Джамалы в кабинет неожиданно входит отец. Глядя на него, Мишка начинает часто моргать, чувствуя, как предательским огнем вспыхивают уши.

— Не беспокоить! — не глядя, рявкает Золотарев-старший в приемную. Закрывает за собой дверь.

Визит главы филиала к подчиненному (и наплевать, что этот подчиненный собственный сын) никогда не предвещает ни капельки позитивного.

— Бать? — Мишка поднимается из-за стола, смотрит на приближающуюся крепкую фигуру. Пропорционально сокращающемуся расстоянию растет мерзкое чувство тревожности. Вот так вроде все почти хорошо, и день замечательный, и решение всем проблемам найдено, а приходит отец, и становится понятно — ты дебил, ни фига ты не соображаешь и вообще непонятно, чем здесь занимаешься.

— Сядь, открой почту, — сухо бросает Никита Михайлович, обходит стол, останавливается позади, послушно опустившегося в кресло, сына, заглядывает из-за его спины в монитор ноутбука.

— Вот это письмо, — указанная строка разворачивается в официальный бланк.

— Твое назначение руководителем проекта «Северо-Запад» принято вчерашним числом. Вторым на проекте назначен Исин Талгат от Центра, он приезжает завтра вместе с Кампински. Ты знал, что она изначально рассчитывала проект так, словно он уже утвержден?

Даже подозревая сына в неком предательстве, Никита Михайлович может твердо смотреть в глаза и задавать вопросы прямо, по-мужски.

— Я говорил тебе об этом, — отвечает Мишка (в отличие от отца, ему, даже стопроцентно правому, сложно сохранять твердость во взгляде и голосе).

— С самого начала.

Отец делает несколько неспешных шагов. Обходит стол, за которым продолжает сидеть сын, слегка сбитый с толку.

— Нужно было тогда еще дать тебе на расчет «Северо-Запад», — бурчит Никита Михайлович в споре с внутренним «я». — Это моя ошибка, — он вновь бросает взгляд на Михаила. — Принимай проект. Ты должен его удержать. Он станет основным на ближайшие годы.

По большому счету это сродни капитуляции. Золотарев-старший негласно сейчас передает бразды правления Золотареву-младшему. Только последний не очень готов в этот именно момент.

«А интересно, с моим отцом как это происходило?» — глупая искорка мешает и без того пляшущим мыслям собраться в цивилизованное, выверенное русло официоза. То, что правление СМУ еще советского периода его отцу передал их родственник, Мишка знает давно, как и то, что однажды он должен будет продолжить здесь главенство Золотаревых. Но никогда не задавался глупым вопросом — «как именно эта передача эстафеты выглядела? Клянешься ли ты….?»

— Бать… — Мишка вновь поднимается, в два шага сокращает расстояние, спешно подыскивая нужные слова.

— И ни слова ни одной собаке о Кампински, — продолжает Никита Михайлович.

Вот теперь отец и сын не смотрят друг на друга. Рядом с ними возникает призрачный образ кровного врага, играющего бесчестно, но так виртуозно, что не подкопаешься!

— Как скажешь, — разворачивается Михаил.

— Я помню, как Дашка сама пришла сначала к нашим родителям. Своих больше боялась. Особенно Федора. В памяти Никиты Михайловича их старый домик, вокруг которого они с отцом расчищали место под разметку будущего фундамента. — Я уже давно женат был, Светке четвертый шел, мать тобой ходила. В калитку несмело вошла худенькая девушка из крайнего на нашей улице дома. Бледная, заплаканная, перепуганная.

— Мне нужно поговорить с вами. Здравствуйте, — были первые ее слова. — Мать как-то сразу догадалась, — Никита потирает подбородок. — Да все мы, в общем, сразу как-то сами сообразили. Генка за неделю до этого срочно вызвался родню навестить в Подкопаевске. Еще до этого от каждого телефонного звонка шарахался. Тут даже Шерлоком не нужно было быть, чтобы понять, что эти двое натворили между собой.