В стране мехов - Жюль Верн

Оставалось решить, атаковать ли непрошенных гостей на занятой ими позиции? Дело это было рискованное — особенно потому, что через узкий люк солдаты могли вылезать на чердак только поодиночке.

Понятно, Джаспер Гобсон медлил отдавать приказ о нападении. Обдумав все и посоветовавшись с сержантом и другими своими товарищами, в храбрости которых сомневаться не приходилось, лейтенант решил подождать. Какое-нибудь неожиданное обстоятельство могло увеличить шансы на успех. Разломать же потолочные балки, более прочные, чем брусья крыши, медведям было почти невозможно, а следовательно, невозможно было и проникнуть в комнаты нижнего этажа.

День прошел в ожидании. Ночью никто не мог уснуть — так бесновались на чердаке разъяренные звери.

На следующее утро в девять часов новая беда осложнила положение и заставила лейтенанта Гобсона действовать.

Как известно, трубы от печки и кухонной плиты проходили сквозь чердак. Эти трубы, сложенные из известковых кирпичей и недостаточно крепко сцементированные, не могли устоять против сильного бокового напора. И вот случилось, что медведи — то ли ударяя по трубам лапами, то ли навалившись на них всем туловищем, чтобы погреться, — понемногу расшатали кладку. Куски кирпичей с шумом попадали вниз, и скоро в печи и плите прекратилась тяга.

То было непоправимое бедствие, от которого, конечно, менее стойкие люди пришли бы в отчаяние. Но и это было не все. Едва огонь начал пригасать, как по всему дому распространился едкий черный дым, тошнотворно вонявший моржовым жиром. Трубы обрушились. Через несколько минут дым настолько сгустился, что затмил свет ламп. Перед Джаспером Гобсоном встала необходимость вывести людей из дома, чтобы спасти их от удушья. А выйти из дому — значило погибнуть от холода. Послышались вопли женщин.

— Друзья! — крикнул лейтенант, хватая топор, — за мной, на медведей!

Больше ничего не оставалось делать. Хищников надо было истребить. Во главе с Джаспером Гобсоном все до единого кинулись через сени на лестницу. Отбросили люк. Посреди клубов черного дыма засверкали выстрелы. Крики людей смешались с медвежьим ревом, полилась кровь. Дрались в полнейшем мраке…

И вдруг грозный гул потряс воздух, от сильных толчков закачалась земля. Дом накренился, словно сдвинувшись со своего основания. Бревна в стенах разошлись, и сквозь образовавшиеся щели ошеломленный Джаспер Гобсон и его товарищи увидели, как, воя от ужаса, убегают во тьму медведи.

22. ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ

Сильнейшее землетрясение поколебало эту часть американского континента. Наверное, подобные толчки нередко случались в недрах этой вулканической почвы. Существование тесной связи между землетрясениями и извержениями подтвердилось еще раз.

Джаспер Гобсон понял, что произошло. В щемящей тоске он стоял и ждал, что будет дальше. Глубокая трещина в земле в любую минуту могла поглотить его товарищей и его самого. Но дальнейших толчков не последовало. И первый толчок, по всей вероятности, был не прямой, а отраженный. Под его действием дом наклонился в сторону озера, и стены его расселись. Затем почва вновь приобрела прежнюю устойчивость и неподвижность.

Надо было обратиться к делам первейшей необходимости. Хотя дом и сместился, но жить в нем было еще можно. Наскоро заделали щели между разошедшимися бревнами. Кое-как починили трубы.

По счастью, раны, полученные некоторыми солдатами во время схватки с медведями, были не опасны и не требовали ничего, кроме обычных перевязок. В таких условиях несчастные люди прожили два тяжких дня, сжигая кровати и последние доски перегородок. За это время Мак-Нап и его подручные закончили самые спешные починки внутри дома. Столбы, глубоко врубленные в землю, не треснули, и постройка держалась крепко. Но было ясно, что в результате землетрясения поверхность побережья получила какой-то новый наклон и во всей окрестности произошли значительные изменения. Джаспер Гобсон стремился поскорее выяснить все последствия катастрофы, ибо в известной мере они могли угрожать безопасности фактории. Но свирепый мороз не позволял и думать о том, чтоб выйти на воздух.

Между тем некоторые признаки указывали на довольно близкую перемену погоды. В окно было видно, что звезды сверкают уже не так ярко. 11 января барометр упал на несколько делений. В воздухе появился туман, который, сгустившись, должен был повысить температуру.

В самом деле, 12 января подул юго-западный ветер и с перерывами пошел снег. Почти тотчас же ртуть в термометре поднялась до пятнадцати градусов выше нуля (-9°C). Настрадавшимся зимовщикам такая температура показалась весенней.

В этот день в одиннадцать часов утра все обитатели фактории вышли наружу. Со стороны можно было подумать, что какой-то партии невольников нежданно возвратили свободу. Но из опасения неприятных встреч выходить за пределы форта было строго-настрого запрещено.

В это время года солнце еще не показывается, но уже близко подходит к горизонту, и над зимовьем установились долгие сумерки. На расстоянии двух миль отчетливо вырисовывались предметы. Джаспер Гобсон поспешил окинуть взглядом окружающую местность — после землетрясения она, должно быть, приняла совсем другой вид.

Действительно, перемен было много. Утес, которым заканчивался мыс Батерст, наполовину обрушился, и на берегу валялись громадные глыбы мерзлой земли. Самый же мыс как будто накренился в сторону озера, сдвинув площадку, на которой стоял дом. Вся поверхность земли заметно понизилась на западе и приподнялась на востоке. Это изменение рельефа должно было повлечь за собой важное последствие: воды озера и реки Полины, освободившись ото льда, устремятся с востока на запад согласно новому наклону и часть западной территории будет, вероятно, затоплена. Речка проложит себе новое русло, и, следовательно, исчезнет существовавшая в ее устье маленькая естественная гавань. Холмы в восточной части побережья, казалось, сильно понизились. Что касается скал на западе, то узнать о них что-либо, ввиду их удаленности, пока еще было нельзя. Словом, самое существенное изменение, вызванное землетрясением, заключалось в следующем: на пространстве по крайней мере четырех или пяти квадратных миль горизонтальное положение почвы нарушилось, поверхность земли приобрела наклон с востока на запад.

— Вот беда-то, мистер Гобсон, — сказала, смеясь, путешественница. — Вы были так любезны, что назвали моим именем порт и речку, и вдруг порт Барнет и река Полины исчезли с лица земли! Надо признаться, мне не везет!

— Действительно, сударыня, — ответил лейтенант. — Но хоть речка и пропала, зато озеро осталось, и, если вы позволите, мы будем впредь именовать его «озеро Барнет». Хочется думать, что уж оно-то вам не изменит.