Сочинения в трех томах. Том 1 - Роберт Ханс ван Гулик

— Вы совершили пять убийств, не говоря об изнасилованиях и совращениях, — ответил судья. — Надеюсь, вы не рассчитывали, что я вас благополучно отпущу со всем этим?

— Друг мой! — воскликнул Сунь. — Разумеется, ты отпустишь меня со всем этим, если тебе угодно употреблять столь просторечные выражения. Единственными свидетелями, способными дать показания против меня, были наш добрый настоятель и госпожа Бао, а их больше нет с нами! После прискорбного опыта, который был у меня с двумя девушками при старом настоятеле, я никогда не представал перед ними прежде, чем они становились окончательно ручными. А вся вина за издевательства над госпожой Кан падает на Истинную Мудрость и госпожу Бао. — И когда судья покачал головой, Сунь воскликнул: — Послушай, Ди, я считал тебя умным человеком, не разочаровывай меня! Разумеется, тебе никогда не удастся возбудить против меня дело. Что подумают высшие инстанции, если ты предъявишь мне, знаменитому даосскому мудрецу и бывшему императорскому наставнику Сунь Мину, обвинение в серии фантастических преступлений, и все это без малейших доказательств! Все подумают, что ты рехнулся, Ди. Твоя карьера будет загублена! А мне будет искренне жаль, потому что ты мне нравишься!

— А если для подкрепления своих обвинений я припомню прискорбное событие во Дворце, о котором вы только что мне поведали?

Сунь Мин рассмеялся:

— Мой дорогой Ди, неужели ты не понимаешь, что так называемое прискорбное событие — это тщательно охраняемая дворцовая тайна, раскрытие которой затрагивает самых блистательных лиц? Стоит тебе об этом заикнуться, как тебя тотчас же отстранят от должности и в лучшем случае отправят в какое-нибудь захолустье, если не поместят в тюрьму, где ты проведешь остаток жизни в полном одиночестве!

Судья Ди на мгновение задумался, медленно поглаживая бороду.

— Да, — со вздохом признал он, — боюсь, что вы совершенно правы.

— Разумеется, я прав! Я получил искреннее удовольствие от нашей беседы. Всегда приятно обсуждать свои любимые забавы с понимающим человеком вроде тебя. Но советую тебе забыть обо всем слышанном, Ди. Ты вернешься в Ханьюань с чувством внутреннего удовлетворения, что тебе удалось решить три запутанные задачи и вдобавок отвоевать у меня малышку Кан. А я буду продолжать свое тихое существование в этом монастыре. Конечно, ты и не подумаешь ни прямо, ни косвенно попытаться воспрепятствовать в будущем моим делам. Для этого ты достаточно умен и, несомненно, понимаешь, что я еще обладаю достаточным влиянием в столице. Ты получил хороший урок, Ди, чтобы уяснить, что закон распространяется только на простых людей и неприменим к высокопоставленным лицам вроде меня. Я принадлежу к той небольшой группе избранных, Ди, кто благодаря знаниям и таланту стоит выше обычных людских норм и запретов. Мы находимся по ту сторону таких условных понятий, как «добро» и «зло». Если гроза разрушит дом и уничтожит всех его жильцов, ты ведь не потребуешь от грозы предстать перед трибуналом? Впоследствии ты извлечешь пользу из этого урока, Ди, особенно когда получишь высокое назначение в столице, что тебе, несомненно, предстоит. Тогда ты вспомнишь о нашей беседе с чувством благодарности! — Он встал и похлопал судью по плечу. — Давай-ка спустимся в зал, — быстро добавил он. — Монахи скоро начнут приготовления к завтраку. А всю эту грязь я уберу потом. Прежде всего нам нужно хорошо перекусить. По правде сказать, для нас обоих эта ночь была довольно напряженной!

Судья Ди тоже поднялся.

— Да, — устало произнес он, — давайте пойдем вниз.

Заметив, что Сунь собирается набросить свой просторный дождевик, он вежливо предложил:

— Позвольте, я помогу вам. — Судья взял у Суня плащ. — Погода, кажется, налаживается.

— Благодарю! — сказал Сунь, вручая судье плащ. — Да, эти грозы в горах очень странные: они начинаются внезапно, какое-то время бушуют с невероятной силой, а потом столь же внезапно прекращаются. Впрочем, меня это не особенно волнует, поскольку они случаются только в эту пору года. А климат в целом меня вполне устраивает.

Судья Ди поднял фонарь. Они прошли сквозь шкаф. Когда Сунь поворачивал диск, чтобы закрыть потайную дверь, он бросил через плечо:

— Не думаю, что мне придется менять запор, Ди! Не так уж много людей столь наблюдательных, как ты, чтобы заметить несколько странное изображение символа единства двух Первоначал!

Молча они миновали коридор, потом спустились по крутой лестнице, после чего оказались у главных ворот храма. Сунь выглянул наружу и удовлетворенно заметил:

— Да, сейчас и в самом деле сухо, ветер прекратился. Мы можем пройти к трапезной через двор.

Когда они спускались по лестнице, выходящей на мощеный дворик, тонувший в сером предутреннем полумраке, судья Ди задал еще один вопрос:

— А для чего вы использовали еще одну потайную комнату, господин? Я имею в виду ту, над кладовой. Я видел там маленькое, еле заметное окошко. Или мне не следовало об этом спрашивать?

Сунь внезапно остановился.

— Что ты говоришь! — удивленно воскликнул он. — Я никогда даже не подозревал об этом. Эти древние строители были мастера на разные выдумки. Иногда очень полезно иметь тебя под рукой, Ди1 Покажи-ка, где ты увидел окно!

Судья Ди направился к высокой входной двери между восточным крылом и зданием кладовых. Он опустил фонарь и плащ на землю, поднял с крюков железную перекладину и толкнул дверь. Когда Сунь прошел внутрь, судья Ди закрыл ее за ним. Возвращая перекладину на прежнее место, он услышал, как Сунь стучит кулаком по панели над смотровым окошком. Судья Ди поднял фонарь и открыл ставеньку. Фонарь осветил удивленное лицо Суня.

— Что это значит, Ди? — ошеломленно спросил он.

— Это значит, что там и состоится суд над тобой, Сунь Мин. К сожалению, ты был прав, втолковывая мне, что нам никогда не удастся возбудить против тебя дело. И потому теперь я передаю дело на рассмотрение в Высшем Трибунале. Пусть Небо решает: либо ты понесешь наказание за пять мерзких убийств, либо я проиграл. У тебя остается шанс, Сунь, а у твоих жертв его не было. Не исключено, что о твоем пребывании там никто не догадается. Но когда на тебя нападут, ты еще сможешь воззвать о помощи к тому единственному, кто способен тебя спасти.

Лицо Суня побагровело от ярости.

— Единственному, говоришь ты, самодовольный болван? Через час с лишним здесь, во дворе, будут десятки монахов. Они немедленно меня освободят!

— Несомненно, только если ты доживешь до того времени, — мрачно заявил судья. — Там с тобой еще кое-кто есть.

Сунь оглянулся. Из темноты донеслись какие-то непонятные звуки.

Он ухватился за решетку смотрового окошка. Прижав к ней искаженное от ярости лицо, он заорал:

— Что это значит,