Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

Екатерина II, памятуя о том, кому она обязана своим восшествием на престол, продолжила игру «в поддавки» с благородным сословием.

Среди первых ее деклараций — заявление о том, что манифест от 18 февраля 1762 г. не содержит всего, что следовало бы дать дворянам. Он «более стесняет дворянскую свободу, нежели отечественная польза требовать может».

Согласно «Учреждениям о губерниях» (1775 г.), власть делилась на управленческую ветвь и судебную, и та и другая на местах были отданы дворянству.

Апофеозом в цепи законодательных актов по установлению и закреплению дворянских привилегий стала «жалованная грамота дворянству» (21 апреля 1785 г.). При составлении грамоты были использованы наказы депутатов, работавших над новым Уложением.

В начальных статьях грамоты говорится о том, чем обусловлено благородство дворянского сословия, объясняются его исторические заслуги перед Отечеством и закономерность, в связи с этим, особых льгот и привилегий: «Дворянское название есть следствие, истекающее от качества и добродетели начальствовавших в древности мужей, отличавших себя заслугами, чем, обращая самую службу в достоинство, приобрели потомству своему нарицание благородное».

Трудно сказать наверняка, в какой степени причастна сама Екатерина к авторству этих статей, но стиль ее чувствуется. Как и в тексте следующей статьи: «Не токмо империи и престолу полезно, но и справедливо есть, чтоб благородного дворянства почтительное состояние сохранялось и утверждалось непоколебимо и ненарушимо, — и для того изстари, ныне, да и пребудет навеки благородное дворянское достоинство неотъемлемо, наследственно и потомственно тем честным родам, кои оным пользуются».

И далее: «Подтверждаем на вечныя времена в потомственные роды российскому благородному дворянству вольность и свободу. Подтверждаем благородным, находящимся в службе, дозволение службу продолжать и от службы просить увольнения по сделанным на то правилам».

Одним словом — вольность и свободу получай, а со службы можешь увольняться.

Что же содержала эта грамота, если очистить ее от пышных словоизлияний и утверждений об особой избранности дворянского сословия?

Наследственность дворянства; свобода от личных податей, от телесных наказаний; лишение части собственности только по суду; право собственности на имение и крестьян; право иметь заводы и фабрики и т.д. И, как уже говорилось, увольняться со службы.

Дворянам разрешалось обращаться со своими жалобами, просьбами и предложениями даже к императорской особе: «Собранию дворянства дозволяется представить генерал-губернатору или губернатору о своих общественных нуждах и пользах…

…Подтверждается собранию дворянства дозволения делать представления и жалобы через депутатов их как сенату, так и императорскому величеству на основании узаконений».

Несмотря на требования дворян — не давать дворянского звания представителям других сословий, Екатерина расширила эти возможности, предоставленные Петром I. Раньше дворянином мог стать простолюдин, добившийся определенного чина (военного или гражданского), она добавила к этому еще и награждение орденом.

Расширение привилегий и вольностей дворянства шло параллельно с дальнейшим закрепощением крестьян, усилением их эксплуатации. То есть линии-то шли параллельно, но направлены были в противоположные стороны. Это естественно. Благополучие одного сословия могло увеличиваться или уменьшаться только за счет другого.

Мы уже говорили, что в своем наказе депутатам, работавшим над Уложением, императрица обращала большое внимание на крестьянское сословие. Но даже в период своих романтических настроений и устремлений она не допускала возможности освобождения крестьян. Речь шла об их имущественных правах и улучшении обращения с ними. Екатерина поставила перед Вольноэкономическим обществом задачу подумать: «В чем состоит собственность земледельца: в земле ли его, которую он обрабатывает, или в движимости, и какое он право на то или другое для пользы общенародной иметь может?»

Когда Сенат предложил издать закон, предусматривавший суровые наказания крестьян в связи с убийством помещика, императрица написала генерал-прокурору: «Если мы не согласимся на уменьшение жестокости и умерение человеческому роду нестерпимого положения, то и против воли сами оную возьмут, рано или поздно».

Оснований говорить так было более чем достаточно.

Последнее десятилетие царствования Елизаветы Петровны ознаменовалось многими выступлениями крестьян, приписанных к заводам Демидова, Шувалова, Гончарова и др., которые жестоко подавлялись.

Вступив на престол, Екатерина сразу столкнулась с этой проблемой. Она видела причины волнений в том, что владельцы заводов, «умножая заводских крестьян работы, платили им либо беспорядочно, либо вовсе не платили». Однако это не мешало ей направлять военные команды в заводские районы для усмирения восставших. В 1760-х гг. заволновались и помещичьи крестьяне. Часто так бывало, что с приходом нового царя люди ждали каких-то указов, облегчающих их участь и ограничивающих помещичий гнет. Поскольку улучшений не наступало, они начинали волноваться, восставать.

26 февраля 1764 г. Екатерина объявила об окончательной секуляризации церковных и монастырских земель. Более миллиона крестьян переходили в разряд государственных. Участь их безусловно облегчалась. И это доброе дело, по сути, единственное сделанное для крестьян Екатериной, оказалось поводом для волнения помещичьих крестьян. Они захотели того же.

Разрозненные выступления крестьян вылились в настоящую войну под водительством Пугачева. Сбылись пророческие слова Екатерины, говорившей помещикам: «Несчастному классу нельзя разбить свои цепи без преступлений». Заполыхали целые губернии вдоль всей Волги, на Урале, частично — в черноземных губерниях и в центре. Стихийное выступление крестьян было жестоко подавлено. И хотя Екатерина возлагала вину не только на бунтарей-крестьян, но и на помещиков, доведших их до этого, она, несмотря на свой просвещенный либерализм, позволила усмирителям пугачевщины массовые избиения и увечья участников бунта. В бунтовавших губерниях каждого из трехсот жителей повесили. Всех, имевших хоть какое-то отношение к восстанию (а оказаться сторонним наблюдателем в поголовно бунтовавших губерниях было очень трудно), высекли. У мужчин отрезали по одному уху.

Крестьяне на долгое время получили прививку от бунтов. В том числе и приписанные к заводам. Однако ни либеральные представления Екатерины, ни уроки пугачевщины не способствовали не только освобождению крестьян, но даже ослаблению крепостного права. Оно усилилось.

Правда, к числу добрых дел, совершенных Екатериной, следует отнести запрещение приписки государственных крестьян к частным заводам и облегчение участи заводских крестьян манифестом от 21 мая 1779 г. Тут уж помог Пугачев.

Делались некоторые попытки ограничить поводы для «попадания» людей в число крепостных — из детских приютов, при женитьбе, при изъявлении желания вольного человека стать крепостным. Пленные становились свободными при принятии православия и т.д. Но все это не имело сколько-нибудь существенного значения. Крепостное право ужесточалось.

Указом от 17 января 1765 г. помещикам дозволялось ссылать крестьян на каторгу без суда и на срок, ими установленный. Разрешалось за провинности отдавать в рекруты; отправлять в Сибирь на вечное поселение и при этом засчитывать сосланных в рекруты; помещать крепостных в «смирительные дома» без всякого суда.

Указом от 22 августа 1767 г. было запрещено крепостным жаловаться на господ под страхом жесточайшего наказания. Купля и продажа крепостных осуществлялась и с землей и без нее, семьями и поодиночке. Положение о продаже крестьян без земли было распространено на Белоруссию, хотя, как писал белорусский генерал-губернатор, «белорусское шляхетство издавна не имело обыкновения продавать крестьян без земли». При Екатерине стало иметь.

Наряду с усилением крепостного права, все большим подавлением личных свобод крестьян, закрепощение шло вширь, охватывая все новые территории Российской империи. Речь идет прежде всего об Украине.

После присоединения к России левобережной Украины в результате освободительных войн Богдана Хмельницкого (1648–1654 гг.) крепостные порядки на ее территории оказались ликвидированными. Шляхта в основном переселилась в Польшу, а на украинских землях жили казаки и крестьяне (посполитые). Разница между ними состояла в том, что казаки несли военную службу и исполняли различные административные и судебные должности, а посполитые являлись податным сословием. Городские получили звания мещан, а сельские жители являлись обычными крестьянами. Но в отличие от великорусских крестьян, посполитые имели и личную свободу, и владели землей. Со временем казачьи старшины и другие служилые люди стали получать земли на свое содержание. Но населявшие эти земли крестьяне оставались юридически свободными, равно как и земля оставалась в их собственности. Они лишь вынуждены были или отрабатывать панщину (барщину), или отдавать на содержание господина часть своих доходов. Строгой регламентации обязанностей крестьян (посполитых) перед господами не было. Постепенно земля через куплю-продажу стала скапливаться в руках богатых казаков, монастырей, служилых людей, других владельцев. Крестьянин, продавший из-за нужды землю, продолжал жить там же, где и жил, но уже становился арендатором, «под суседком». Но он по-прежнему оставался юридически свободным и мог уйти куда угодно.