Клубок загадок - Евгений Дудченко

со стороны любимых женщин. Умом понимаю, что это первейшая манипуляция, но где то внутри, что то уже толкает защитить, обнять, приласкать, гася страхи, обиды и переживания, подарить защиту и тепло. Рациональной частью себя, пиная за слабохарактерность, махнул рукой позволяя ей привычно устроиться у меня на руках.

Орчанка тут же удобно уселась у меня на коленях уткнувшись лицом мне в шею отчетливо всхлипывая, но не позволяя себе разрыдаться. Что же такое о себе она скрывала и боялась рассказать, что вызвало у неё такие эмоции? Мне даже стало немного страшно, от предстоящего рассказа. А, судя по всему, она была настроена достаточно решительно и собиралась таки, поведать что то существенное.

— Ну всё, всё, успокойся! — Погладил я её по голове. — Я же сказал, что люблю тебя и не брошу, что бы ни случилось. Даже не понимаю, как у тебя это получилось?!

Однако, потребовалось еще несколько минут, что бы она окончательно успокоилась и смогла говорить. В этот момент, она казалась мне такой хрупкой, нежной, беззащитной, что помимо воли вызывала не только умиление и нежность, но и сильнейшее желание, с которым мне приходилось отчаянно бороться. Мой резерв был не достаточно просажен для уверенности в безопасности, а это, не позволяло никакой близости между нами. Однако, не позволить себе хотя бы просто гладить её по аппетитным округлостям, я не мог.

— Слава, прекрати! Не так активно! Тебе пока нельзя, ты слишком полон! — слабо запротестовала она, в ответ на мои поглаживания, но зато, окончательно успокоилась и в голосе явно послышалось удовольствие.

— Я в самом деле не знаю, почему за меня дают такие деньги. Мой прежний хозяин, отдал за меня вдвое меньше, когда покупал. Правда, он еще платил какими то услугами, но этого я уже не знаю, он никогда не рассказывал подробностей, только вскользь упоминал о них. И еще, он не мог меня никому продать. Это было запрещено контрактом. Только освободить! Я всё таки орка и принадлежу к тому же народу, что и он и вся наша община. Орк, не может держать в рабстве орка, это запрещено!

— А как же контракт? Чем он отличается от рабства? — немного удивился я.

— Контракт, это несколько иное! — Покачала она головой. — По контракту, я проходила как наложница, со всеми правами и обязанностями. Он может быть и хотел бы меня продать, да не мог! По большому счету, я для него уже давно была бесполезна. Где его — четырнадцатый уровень с пятнадцатью миллионами единиц маны в резерве и мои жалкие девяносто тысяч! Я при всём своём желании, не могла дать ему и одного процента! Даже когда он меня получил, а тогда, он был как и ты шестеркой, пусть и продвинутым, а я, начинающей пятеркой, я уже была не слишком ему нужна. Но, он уже потратился на мою покупку, а потому, не пожелал отпускать. К тому же, по воспоминаниям прежней обладательницы тела, ну, по крайней мере ей так казалось, он любил её. А я, была всего лишь вложением капитала.

Девушка заметно шмыгнула носом, голос предательски задрожал, но она, продолжила, словно на исповеди торопясь выговориться и боясь, что потом, не хватит решимости. В словах орчанки чувствовалась пережитая боль и страдания. Я как мог гладил её стараясь успокоить, но не прерывал.

— У меня возникло такое чувство, что он возненавидел меня, за то, что я заняла её тело, хотя сам же мне его и выбрал, о чем потом сам же сильно жалел. Страх потери вложений, если бы он этого не сделал, пересилила в нём любовь к той единственной, к кому он, возможно, испытывал искренние чувства. Я видела, как менялось его лицо, его реакции, когда во мне проступали её привычки, какие то рефлексы. Мне передалась вся её память, прежде чем она растворилась во мне, неудивительно, что что то прочно впечаталось уже в меня. Но я ведь не выбирала в кого попаду! От меня вообще ничего не зависело! — Из глаз орчанки брызнули слезы, от прожитых и почти забытых переживаний.

— А ты, — решил спросить я. — Как к нему относилась ты?

Заплаканные глаза с непонятным выражением уставились на меня. Несколько секунд она думала, а потом, снова уткнулась лицом мне в грудь.

— Я, пыталась его полюбить! — Она запнулась задумавшись. — Нет, я его реально полюбила. Во мне еще долго сидела та, прежняя, а она, его точно любила. А я, просто хотела этого! Это был первый мой настоящий мужчина, к тому же, на целых сто лет! И поначалу, он полностью оправдывал мои ожидания. Был мил, вежлив, предупредителен. Но, я не сразу заметила, что внутри, он оставался всегда холоден. А может, он и не был таким в начале, пока не понял, что нет его прежней Нахрет, а её место, прочно заняла другая, пусть и полностью на неё похожая!

А со временем, он перестал делать даже вид, что любит. Я старалась как могла, делала всё, что бы вызвать в нём, хоть видимость прежнего чувства, но, всё было тщетно! Через какое то время, уже я, стала его ненавидеть. Он не любил меня, пользовался мной, но не отпускал. Держал меня словно дорогое украшение, статусную вещь, продемонстрировать другим, вызвать зависть. Таких как я, на Нариаме совсем не много. Может тридцать, может сорок, вряд ли больше. Я сама, видела и общалась лишь с пятью. Как же я завидовала им, видя в какой любви и гармонии они живут со своими мужчинами!

Голос орчанки наполнился горечью.

— А Вы не пытались завести детей? — Задал я, показавшийся мне логичным, вопрос.

Горькие переживания орчанки, неожиданно, вызвали во мне искреннее переживание за неё, за неудачи в личной жизни. Хотя, вроде радоваться должен был. Если бы не это, фиг бы я заполучил её себе.

— Говорят, дети способны вдохнуть новую жизнь в отношения мужчины и женщины!

Казалось бы, только только начавшая успокаиваться девушка разрыдалась вновь. У меня уже начала намокать рубашка на груди. Никогда не видел её такой не сдержанной на эмоции. Тем более, на слёзы. Орчанка мне казалась очень выдержанной и сильной, игривой, нежной, ласковой, но вот проявления таких бурных эмоций и слез, я от неё по правде говоря, совсем не ожидал. Всё что оставалось мне, это нежно гладить по прелестной головке, спине, шептать какие то ласковые, успокаивающие слова и извинения, непонятно за что.

Несколько раз, девушка пыталась что то ответить, но её все время душили слезы и всхлипы, пока, наконец она