Скользящий сквозь ночь. Схватка с судьбой - Владимир Пекальчук

— Не робейте, — тяжело дыша, Зерван сумел выдавить едкую ухмылку, — я едва на ногах держусь, это хороший момент для легкой победы троих над одним. Кстати, с вашей стороны было очень мило подождать, пока я управлюсь с…

— Я бы с тобой и в одиночку управился, — перебил его мечник, стоящий справа, — но уже слишком поздно, Зерувиэль.

Вампир осекся на полуслове. Он слышал этот голос в последний раз очень давно, но теперь узнал сразу. И все понял.

Мир потускнел и исчез. Эльфийские мечники просто растаяли во тьме. Ничто более не существовало для Зервана… кроме одного… Широко раскрытыми глазами, еще не веря в происходящее, он смотрел, как стоящий посередине воин снимает шлем-маску и черные, словно крыло ворона, волосы рассыпаются по причудливым завитушкам эльфийских наплечников, обрамляя прекрасное, слегка скуластое лицо с чуть раскосыми глазами цвета янтаря.

Сердце защемило, обливаясь кровью, как семьдесят два года назад, в час разлуки. И тихий, мелодичный голос донесся до него как будто сквозь вечность:

— Вот и встретились мы, Зерувиэль, любовь моя!

— Таэль… — беззвучно прошептал Зерван за миг до того, как его сознание погасло.

Сейинхе шевельнулась и застонала. Тонкая соломенная подстилка ничуть не смягчала жесткость холодных сырых камней камеры, ее избитое тело никак не могло устроиться хоть немного удобнее. Ей было холодно, мучительно больно и тоскливо. Страха баньши не испытывала — она уже знала, что умрет. И теперь только надеялась, что страдать осталось недолго.

Когда ее швырнули в крохотную камеру в самой глубине темницы, то даже не подумали снять кандалы и цепи. А если и подумали, то не рискнули. И конечно же никто не позаботился о том, чтобы накормить пленницу. Мутная похлебка, которую с радостью поглощали узники соседних камер, одним своим видом вызывала у Сейинхе тошноту, а вода, хоть и относительно чистая, не могла унять Жажду.

В последний раз баньши пила кровь куда больше недели назад, когда встречалась с Зерваном возле Ручья Грез. Этой порции хватило бы и на больший срок, но только если бы ее так не избили, когда схватили. И теперь измученный, обессиленный организм, исчерпав все запасы в попытке хоть немного залечить раны, страдал от голода и Жажды. Несколько раз в приступе алого безумия Сейинхе бросалась на прочную железную дверь, стоило кому-то из стражи пройти мимо ее камеры, но это не принесло ничего, кроме мучительной боли и новых ушибов. А теперь сил не оставалось даже на это.

Зерван… при воспоминании о нем уходили боль и отчаяние. Зерувиэль, милый Зерувиэль, самый странный, самый неожиданный и самый лучший из всех мужчин в ее жизни. Тот, кем она жила и дышала последние несколько лет. Тот, кто стал солнечным лучиком для баньши, которой больше не суждено увидеть солнце, иначе как в смертный час. Тот, из-за кого она и оказалась здесь.

Сейинхе не винила Зервана. Он не в ответе за подлость людишек, слишком убогих, чтобы тягаться с ее возлюбленным честно. Людишек баньши, впрочем, тоже не винила — что с них взять? Как были плохо говорящим скотом, так и остались. За редчайшими исключениями вроде Зервана. Хотя он, если вдуматься, уже давно не их племени.

И вместе с мыслями о вампире приходила еще одна самая страшная и мучительная мысль. Сейинхе боялась только одного: что Зерван все-таки придет. Либо поддавшись на провокацию Зиборна, либо пытаясь спасти ее силой. В одиночку он только погибнет понапрасну — людей слишком много даже для него.

А еще Сарвааль, ее брат, оставшийся в Эмельнеймском лесу. Он тоже наверняка будет мстить, убивая людишек на лесных дорогах. Зачем? Скольких бы он ни убил, это не вернет ему сестру. Только запятнает кровью руки и душу. Это при условии, что его самого не убьют.

Сейинхе уронила голову на подстилку, моля богов, чтобы они забрали ее как можно раньше.

Глава 11

ЧЕРНЫЙ КОРОЛЬ, БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ

Вампир открыл глаза, пытаясь вспомнить, не приснились ли ему последние события, и ощутил, что его держат за руку. Он повернул голову.

Да, она была здесь, у его постели.

— Ты не сон, — прошептал Зерван, протянув руку и коснувшись щеки своей возлюбленной.

— Нет, любовь моя, это не сон. Мы встретились наяву. Судьба сжалилась над нами и позволила свидеться вновь. — Таэль склонилась над ним и нежно поцеловала.

Зерван тонул в ее глазах, в запахе ее волос, нежность и любовь захлестывали его. Больше не было долгих лет разлуки, мук, страданий. Все это больше не имело никакого значения. Они вновь были вместе, и им не было никакого дела до всего мира.

Вампир стянул через голову рубашку, мимоходом отметив, что это не его одежда, испачканная в пыли и крови за прошедшую ночь, и что сам он был чистым и благоухающим, но не стал ничего спрашивать. Все это может подождать. Час. Или два. Или вечность. Он сделал привычный жест, погасив свечи на столе, и притянул Таэль к себе.

Несколько часов спустя они лежали, обнявшись, и молчали. Зерван странно себя чувствовал — как будто и не было семидесяти лет разлуки. Он был абсолютно умиротворен и счастлив, лаская стройное, сильное тело своей возлюбленной. Но что-то было не так. Что-то неприятное занозой сидело в самом сердце. И, немного поразмыслив, Зерван понял, что именно. Страх. Страх, что судьба вовсе не сжалилась над ними, а просто готовится к очередной пытке.

— О чем ты думаешь? — нарушила молчание Таэль.

Вампир не ответил — вместо этого поцеловал эльфийку. Делиться своими страхами он не хотел. Но молчать вечно тоже было нельзя.

— Ты повзрослела, — сказал Зерван чуть погодя.

— Не без этого, — согласилась Таэль, — мне теперь сто восемнадцать. Девчонка, по нашим меркам. Только вот теперь мы раньше взрослеем…

В воздухе повисла неловкая пауза.

— А я постарел, — усмехнулся вампир, — мне сто четыре, и по нашим меркам я древний старик…

— Это несущественно. Я всегда говорила, что вы, люди, такие примитивные оттого, что мало живете. Ваши души навряд ли сильно отличаются от наших, но вы стареете и умираете, не выйдя из младенческого возраста. Но ты был одним из немногих, про кого нельзя так сказать. Тебе не повезло — ты должен был родиться эльфом. Что ж, каким бы ужасным явлением ни был вампиризм, он дал тебе то, чего так не хватало, — долголетие.

— А это ничего, что, когда мы расставались, я был человеком, а теперь стал вампиром?

— Для меня это ничего не значит. Если бы меня волновали такие мелочи, я бы вообще не смогла полюбить тебя, человека. Я люблю тебя, и мне неважно, кто ты.

Вампир покрепче прижал Таэль к себе.

— Что ж, — проворковала она, — расскажи, как ты жил все эти годы.