Накануне - Николай Кузнецов

Когда корабли уже втягивались в гавань, фашистские крейсеры снова дали знать о себе: они атаковали отставший эсминец «Санчес». Несколько минут мы наблюдали, как вокруг эсминца кипело море. Вода поднималась выше мостика и труб корабля. Эскадра повернула в сторону противника, береговые батареи открыли огонь. Но фашисты опять поспешили удалиться.

Эсминцы республиканского флота встречались потом с крейсерами мятежников «Канариас» и «Балеарес» не раз. И после нескольких попыток навязали им наконец бой. В результате Франко потерял самый крупный новый крейсер «Балеарес». Произошло это спустя год после описанного случая, в марте 1938 года.

К тому времени флот испанских фашистов значительно пополнился. Благодаря помощи Германии и Италии враг уже стал обладать явным преимуществом и на море. Командование мятежников решило провести крупную операцию для уничтожения республиканских крейсеров. Испанские фашисты собрали весь свой флот. Столкновение двух эскадр произошло в ночь на 6 марта 1938 года. Эсминец «Санчес», тот самый, за которым год назад охотились вражеские крейсеры, первым обнаружил их и пошел в атаку. Он выпустил по крейсерам четыре торпеды, но, неудачно. Затем последовал торпедный залп эсминцев «Антекера» и «Лепанто». Три торпеды достигли цели. Крейсер «Балеарес», на котором держал свой флаг командующий фашистским флотом, был охвачен пламенем и стал тонуть. Остальные крейсеры мятежников, опасаясь новых торпедных атак, поспешно отошли, бросив на произвол судьбы команду погибшего корабля и своего флагмана Двести человек с «Балеареса» были подобраны иностранными судами.

К сожалению, республиканцы, упоенные победой, не предприняли дальнейших попыток продолжить ночной бой. А жаль! Им представлялась полная возможность нанести деморализованному противнику еще больший урон.

В боевых операциях против фашистов принимали участие корабли всех классов — не только надводные, но и подводные. На многих кораблях были наши добровольцы, выполнявшие, как правило, роль советников.

На подводных лодках им даже приходилось брать на себя роль командиров: опытных подводников республиканский флот не имел. Положение наших товарищей осложнялось тем, что подводные корабли были изношены, оборудованы малознакомой иностранной техникой, а командовать приходилось через переводчиков.

Чтобы не отстать от моды, Испания после первой мировой войны начала обзаводиться подводными лодками. Сперва лодки строились с помощью итальянцев, но после свержения испанской монархии отношения с Италией испортились, и судостроительные верфи страны прибрали к рукам англичане. Когда началась гражданская война, рассчитывать на получение из Италии оборудования для лодок было нечего. Англия тоже не поставляла ни вооружения, ни механизмов. Поэтому подводный флот у республиканцев был очень слабый.

И все же подводники воевали… Вскоре после приезда в Картахену в 1936 году я беседовал с командиром флотилии подлодок Р. Вердия. В первые недели войны, командуя лодкой «С-5», он атаковал линкор мятежников «Эспанияэ и попал в него торпедой. Но торпеда, к сожалению, не взорвалась. Такие случаи были не редкостью. Плохое качество торпед часто сводило на нет усилия команд.

В разговоре с Вердия я спросил, уверен ли он, что торпеда действительно попала в линкор: находясь под водой, он вряд ли смог убедиться в этом.

— А мы не уходили на глубину,— спокойно ответил Вердия.

Оказывается, лодка после залпа была выброшена на поверхность, и ее командир смог наблюдать за движением торпеды.

— Вы видели ее след?

— Не только след. И торпеду видел.

Мне показалось странным: как мог Вердин наблюдать за торпедой, шедшей на глубине трех-пяти метров? Двумя неделями позже, когда во время похода на север я стоял на мостике крейсера «Либертад», убедился, что это действительно возможно. Наш корабль атаковали дельфины. Они шли за нами на порядочной глубине, но видели мы их очень ясно.

— Торпедо! — тревожно вскрикивали тогда сигнальщики.

У нас на Черном море дельфины тоже часто атакуют корабля, но там вода темнее, и дельфины видны только тогда, когда, играя, поднимаются на поверхность. Воды Кантабрики настолько прозрачны, что прекрасно просматриваются на глубине нескольких метров. Я следил за атакующими наш корабль дельфинами и вспоминал разговор с Вердия…

Из Советского Союза приехало несколько опытных подводников. В феврале 1937 года в Картахене появился советский доброволец Иван Александрович Бурмистров. В базе стояли две подводные лодки, на которых он и стал трудиться, помогая испанцам. Бурмистров очень возмущался порядками на лодках, недоволен был техникой, весьма отсталой.

— При таком состоянии материальной части можно затонуть и в гавани,— говорил он.

Это мы и сами хорошо знали.

Спустя некоторое время одна из лодок под командованием Бурмистрова вышла в направлении Балеарских островов. Ее задачей было атаковать корабли противника при входе в Пальму. Вернулась лодка через несколько дней, и командир сам удивился, как ему удалось возвратиться живым. Он был зол и ругался на чем свет стоит.

Оказалось, лодка благополучно пришла в назначенное место и стала ожидать появления вражеского крейсера. На следующий день подводники заметили, что над ними висит самолет-разведчик. Вскоре появились другие самолеты и начали забрасывать лодку бомбами. Командир маневрировал, менял позицию, уходил на глубину, но самолеты от лодки не отставали. Оглядевшись, Бурмистров вдруг заметил, что за лодкой тянется масляный след, по которому ее и обнаруживала вражеская авиация.

Лодку поставили на ремонт, что было можно, исправили. Бурмистров дважды прорывался через Гибралтар, но материальная часть по-прежнему действовала неважно, механизмы то и дело отказывали.

— Вот тогда-то, я оценил свои подводные, лодки и наш подготовленный личный состав, — вспоминал он позднее.

К сожалению, в годы Великой Отечественной войны Бурмистров был тяжело болен. Ему не довелось. участвовать в жарких схватках на наших морях.

Много мытарств испытывал и другой подводник — доброволец Н. П. Египко, которого на республиканском флоте знали под именем Матисс. В Испании мне с ним встретиться не пришлось, мы разминулись, но о его действиях я слышал немало.

Египко приехал на север Испании в самое тяжелое время, летом 1937 года. Он принял лодку «С-6», которая была повреждена и несколько месяцев стояла у стенки Бильбао. После падения Бильбао Египко перешел в Сантандер, уже тоже находившийся на передней линии фронта. Там его лодка оставалась до последнего момента; чтобы принять какие-то ценности, принадлежавшие правительству басков. Кругом рвались снаряды, скошенные пулеметами, падали люди, но лодка не тронулась с места, пока груз не доставили на борт.