Сердце варвара - Руби Диксон

бы я быть такой беззаботной. Я еще раз проверяю ремни и понимаю, что тяну время.

Сейчас я ничего не могу сделать, кроме как спуститься по веревке. Я делаю глубокий вдох.

Пашов поворачивается ко мне и обхватывает мои щеки своими теплыми большими ладонями.

— С тобой все будет в порядке. — Когда я медленно киваю, он продолжает. — Сними рукавицы, чтобы крепче ухватиться за веревку. Двигайся так медленно, как тебе нужно. Упрись ногами в стену, это поможет двигаться.

— Поняла, — выдыхаю я.

Я подхожу к краю обрыва и хватаюсь за веревку. Через каждые несколько футов завязаны узлы, так что карабкаться вверх и спускаться легче, но у меня так сильно дрожат руки, а ладони так вспотели, что я чуть не роняю веревку.

— Стей-си…

— Я в порядке, — говорю я ему. — Действительно. Я могу это сделать.

Я снова хватаюсь за веревку, а затем заглядываю через край. Внизу, на заснеженной земле, разбросаны свертки, и Харрек с Беком уходят, нагруженные нашими вещами. Однако я не могу перестать пялиться в землю. Это по меньшей мере на глубине двадцати или тридцати футов (прим. ок. 6–9 м), хотя у меня слегка кружится голова от этого зрелища. Двадцать футов с таким же успехом могли быть сотней. Кроме того, это совершенно отвесный обрыв. Я придвигаю одну ногу ближе к краю и пытаюсь сообразить, как упереться ногами в стену, как сказал Пашов.

Мои руки соскальзывают, и нога тоже. Мое тело откидывается назад. Внезапно я оказываюсь распластанной на животе на выступе, мои ноги болтаются в воздухе над краем каньона. Испуганный всхлип вырывается у меня.

— Нет! — Пашов вскрикивает. — Нет, Стей-си. Остановись! — Его руки хватают меня за плечи, и он тянет меня обратно через выступ. — Остановись, — снова говорит он мне. — Должен быть другой способ.

— Прости, — говорю я, дрожа. Я цепляюсь за его шею, утыкаясь лицом в его грудь, когда он крепко обнимает меня. — Я пытаюсь.

— Я знаю. — Он гладит меня по волосам. — Я знаю. Дай мне подумать.

Я цепляюсь за него.

— Хотела бы я не так бояться высоты.

— Ты такая, какая ты есть. Не извиняйся за это. — Он целует меня в лоб. — Я бы ничего не стал менять в тебе.

Он всегда знает, что сказать, чтобы я почувствовала себя лучше. Я прижимаюсь к нему, к его большому сильному телу. Возможно, он и не хочет ничего менять, но я действительно хотела бы не быть такой трусихой.

— Стой спокойно, — говорит он мне через мгновение, и я чувствую, как его руки обнимают меня за талию. Он тянет за широкий кожаный ремень, который я ношу, и стаскивает его. Выживание на Ледяной планете (во всяком случае, для людей) — это многослойность, и я обычно надеваю несколько мехов, а затем туго обматываю их вокруг талии, дважды оборачивая. Таким образом, меха не пропускают ветер и холодный воздух внутрь.

Он берет мой пояс и привязывает мою талию к своей, продевая кусок кожи через костяной круг, так что теперь мы связаны вместе. Пашов берет мою руку и кладет себе на плечо.

— Обними меня за шею и крепко прижми к себе.

— Что мы делаем…

— Ты держишься за меня, — говорит он. — И я собираюсь спустить нас обоих.

Но у него уже есть Пейси. Я буду висеть у него на шее мертвым грузом, и из-за этого ему будет трудно карабкаться.

— Пашов, я не знаю…

— Я знаю. Держись за меня, — говорит он и поднимает меня на несколько футов над землей, так что теперь мои ноги болтаются.

Я тихонько всхлипываю от страха и цепляюсь за его шею. Он не оставляет мне особого выбора.

— Держи глаза закрытыми.

— Пашов! — я вскрикиваю, когда чувствую, как его тело смещается. — Мне страшно!

— Тогда не открывай глаза, — говорит он мне. — Ты со мной.

— Не дай мне упасть!

— Никогда. Доверься мне, Стей-си. — Я чувствую, как изгибается его большое тело, когда он двигается. О Боже. Он уже спускается вниз? Я обвиваю ногами его талию и прижимаюсь к нему изо всех сил. Я пытаюсь сосредоточиться на чем угодно, кроме того факта, что я чувствую, как покачивается его тело, или что я чувствую, как он кряхтит от напряжения. Что я чувствую, как напрягаются мышцы на его руках. Пейси радостно бормочет что-то себе под нос, бормочущие бессмысленные слоги звучат громко и неровно, отражаясь эхом от стен каньона.

Затем… Тело Пашова сильно ударяется, и я чувствую, как удар проходит и по моему телу. Я проглатываю нервный вскрик.

Он похлопывает меня по спине.

— Мы спустились, пара.

— П-правда? — Мои глаза все еще крепко зажмурены.

— Да. Теперь ты можешь стоять сама по себе. — К его чести, он звучит очень терпеливо и совсем не сердится на меня. Я осмеливаюсь открыть один глаз и оглядеться вокруг. Я не вижу ничего, кроме льда и тени, и смотрю вниз. И действительно, большие меховые ботинки Пашова прочно стоят на снегу. Я спускаю с него одну ногу и чувствую твердую почву под ногами.

Я разрыдалась.

— Ну же, — успокаивает моя пара, обхватывая ладонями мое лицо. — Все не так уж плохо, не так ли?

— Я просто испытываю облегчение, — говорю я ему сквозь слезы. Вся безумная, нервная энергия высасывается из меня прямо через слезные протоки. Я чувствую себя опустошенной. Я утыкаюсь лицом ему в грудь, шмыгая носом. — Мне жаль, что я в таком беспорядке.

— Ты не в беспорядке. У всех нас есть страхи.

Я хочу спросить, чего он боится, но я знаю ответ. Я думаю о его кошмарах, всегда о обвалах. Что ж, этот конкретный страх оправдан. Я не могу винить его за это.

Его руки скользят к моей попке, и он обхватывает ее.

— Кроме того, — поддразнивает он. — Я наслаждаюсь твоими ногами, обвивающими мою талию, теперь я могу положить руки на твою округлую попку. — Он поглаживает ее, поддразнивая. — Хвоста нет. Так странно.

Я затаиваю дыхание. Это… это наша старая шутка. Он всегда хватает меня за задницу и отпускает шуточки по поводу отсутствия у меня хвоста. Я жду, надеясь, что он скажет что-нибудь еще. Что он вспомнит больше.

Но он просто в последний раз похлопывает меня по заднице.

— Пойдем. Давай доберемся до нового дома и посмотрим, как будет выглядеть твой дом.

Мой дом. Не его. Не наш. Мой.

Я не знаю, что и думать. Поговорим о смешанных сигналах.

ПАШОВ

Это место совсем не такое, как я себе представлял. Я прожил всю свою жизнь в защищенных