Тигр, тигр, светло горящий ! - Михаил Савеличев

— И какие доказательства этому вы можете привести, доктор?

Джонс поморщился.

— Кирилл, прошу вас — не называйте меня доктором. Сейчас, когда сертификат доктора философии можно купить в любой подворотне, этот звание не тешит мое самолюбие. А если вести речь о доказательствах, то в этом отношении мне очень нравится позиция Отто Вейнингера, который в своих сочинениях писал, что доказательство этой мысли настолько тривиально, что я даже не буду делать этого. К тому же в истории, как и в любой науке, одними и теми же фактами можно доказать совершенно противоположные вещи. Но раз вы так этого хотите, извольте — Россия. Ваши предки случайно не оттуда? поинтересовался археолог.

Кирилл помотал головой и Джонс продолжил:

— Россия в своем роде уникальная страна с богатым опытом тоталитарного управления. Абсолютная монархия там дожила до начала двадцатого века и, надо сказать, неплохо себя показала на мировой политической арене. В 1917 году была попытка установления более демократического правления, но это не удалось и к власти пришла коммунистическая диктатура. Политический вес России, несколько утерянный за время Первой Мировой войны и революций, снова возрос. Потом были более или менее короткие промежутки «оттепели», смягчения режима, но тем не менее общество вновь и вновь консолидировалось и добровольно, на выборах (д-р Джонс несколько своеобразно интерпретирует историю СССР и, особенно, «свободные выборы» тех времен. Но, надеюсь, никому не придет в голову идея изучать историю по фантастическим романам — Прим. автора), разрешенных либеральным правительством, снова и снова выбирало себе диктатора. Можно назвать это роком, злой участью, трагедией, национальной традицией.

Мне же видится причина в необъятности российской территории. Действительно, сравнивая Россию с ее более благополучными соседями, увидим те объективные отличия, выделяющие ее в ряду евро-азиатских государств: во-первых, колоссальная территория, во-вторых, сравнительно малое количество населения, в-третьих, потрясающая неразвитость коммуникаций: связи, железных и автомобильных дорог, воздушного сообщения. То есть налицо все причины, препятствующие существованию унитарного и даже федерального государства. При царях крепостные крестьяне бежали от своих хозяев в Сибирь, на Украину, где становились свободными людьми и никакие царские указы и войска до поры до времени не могли достать их. Естественно, никакое правительство это не потерпит и поэтому начинают набирать силу карательные организации, растет численность войск и хотя территория все так же велика и, даже, продолжает увеличиваться, а связи все так же ненадежны, царь крепко держит в своих руках страну. Нация процветает, растет население, строятся дороги, улучшаются и крепнут связи внутри страны и царизм дает трещину, так как его роль как кристаллизующего центра начинает падать.

Когда же абсолютизм сменяется выборным правлением, то оказывается, что в здешних условиях оно не может функционировать — страна просто-напросто расползается по швам и демократы ничего не могут с этим поделать, так как силовые методы не их, пока, стиль, а слова убеждений увязают где-нибудь в грязи отвратительных дорог. Но я уже говорил, что нация никогда не допустит добровольно своего распада и на смену Учредительного Собрания приходит диктатура пролетариата, которая большой кровью все-таки восстанавливает статус-кво страны и общества. Террор и войны снова уменьшают народонаселение ниже критического уровня, дорожная инфраструктура разрушена, человеческие семейные связи, как некоторая альтернатива связям экономическим и политическим, разорваны революцией, что позволяет диктатуре благополучно существовать, как единственной, безальтернативной возможности сохранить единство нации и проводить ее интересы. Что интересно заметить — диктатура не стремится превратить в страну в единое, связанное пространство. Она строит заводы, каналы, электростанции, но дорожной инфраструктуре уделяется все так же мало средств, несмотря на настоятельную нужду в этом экономики. Причина этого из вышесказанного вам уже ясна.

Когда же прогресс в радио и телевидении, в воздушном и космическом сообщении, в компьютерных сетях все-таки заставляет российский коммунизм взять их на вооружение, внедрить в повседневную жизнь, дабы не быть раздавленными европейским и азиатским сообществами, и электронные связи кое-как, но компенсируют фрагментарность страны, жесткий режим, цементирующий до этого страну, снова становится ненужным и он опять сменяется демократическим управлением, так как налаженные коммуникации позволяют сохранить единство нации более мягкими методами, без откровенного террора и насилия. И сейчас…

— И сейчас, — подхватил Кирилл, перебивая собеседника и торопясь закончить его мысль и тем самым показать, что он правильно понял его идею, и сейчас мы, по вашему, наблюдаем тоже самое, что и в России прошлого века, только в глобальном масштабе, охватывающем всю Солнечную систему!

Джонс покивал головой, довольный понятливостью своего визави. Наступила пауза: археолог, улыбаясь каким-то своим мыслям и утомленный незапланированной лекцией, пил вторую чашку кофе, которую принесла услужливая Натали, не желавшая, что бы представительный пожилой месье, очаровавший ее с первого же посещения «Махаона», затруднял себя хождением до стойки и обратно, отрываясь от приятной беседы с самим Малхонски и его очаровательной женой, и молчал, видимо собираясь с мыслями перед очередной порцией лекции. Анастасия, не желая отвлекать археолога и ожидая новых откровений, то же включилась в эту паузу.

Дождь все так же заунывно барабанил по стеклам кафе и по мостовой. Вода в и так уже полноводных ручьях все прибывала, грозя затопить первые ступеньки старинных особняков Женевьев-де-руа. Набережная была пустынна и Сена одиноко текла под дождем, отражая низкие тучи и от этого приобретая сине-свинцовый окрас. Парочка, евшая арбуз, облачилась в прозрачные дождевики и, закатав повыше брюки, но не сняв при этом обуви, вышла из кафе и побрела чуть ли не колено в воде в сторону моста Поцелуев. Вся грязь, все нечистоты, весь мусор, накопившийся на парижских улицах, смывались осенним ливнем и стекали в канализацию и реку, и уносились далеко в море, оседая там на илистом дне.

Дождь очистил всеИ душа, захлюпав, вдруг размокла у меня,Потекла ручьем,Прочь из дома к солнечным некошеным лугам,Превратившись в пар,С ветром улетела к неизведанным мирам.

— вспомнились Кириллу старинные стихи. С трудом оторвавшись от созерцания происходящего за границами тепла и уюта и ругая себя за леность, недальновидность, несообразительность и тупость, помешавшие ему посетить конгресс археологов, обойденный вниманием прессы, не ожидавшей от него интересного и на котором, наверное, обсуждалось многое из того, что он услышал и еще больше того, что он не услышал и даже не подозревал о существовании таких интересных идей, и, чувствуя, что разговор, могущий стать отменным интервью, увядает, несмотря на обильный полив дождем, догорает без новых дров, глохнет как двигатель без электричества, Кирилл, набрав воздуха, подлил воды, добавил масла в огонь и зарядил аккумулятор новой порцией энергии.