Слой Ноль - Евгений Прошкин

Обладатель самой бесцветной в англоязычном мире фамилии был, напротив, весьма примечателен и даже по-мужски красив. Виктор невольно загляделся и в какой-то момент заподозрил, что Мадлен по ошибке впустила к нему не функционера ЦРУ, а, скажем, актера или фотомодель.

– Грегори?..

– Да, господин Президент, добрый день. – Мужчина прошел до середины и остановился, не зная, что ему делать дальше.

На аудиенцию в Белый Дом этот Браун попал впервые, Виктор специально наводил справки. Он искал именно такого: чтоб был не молодой, не старый, не пройдоха, не тупица, не большой босс, но и не червячок. Ему был нужен человек из самой серединки – в таких честолюбие развито наиболее сильно.

– Присядем, Грегори, – радушно произнес Мухин. – Вы не возражаете, если я буду вас так называть? Это не слишком фамильярно?

– О, конечно же, нет, господин Президент! – ответил тот с энтузиазмом, пожалуй даже с чрезмерным.

Если б Виктору сказали, что он будет так чувствовать английский со всеми его грамматическими нюансами, он бы сильно удивился. К иностранным языкам у Мухина никогда не было ни способностей, ни особого влечения.

«Да какого дьявола?.. – подумал он невпопад. – Где же иностранный-то? Самый что ни на есть родной…»

Он заметил, что Браун не решается садиться первым, и, подойдя к угловому кожаному дивану, взмахнул рукой.

– Сюда, Грегори. Быть президентом все двадцать четыре часа в сутки быстро надоедает. Давайте по-простому. Разговор у нас неофициальный.

– Да, господин Президент, – напряженно промолвил мужчина, опускаясь на сиденье как можно дальше.

Мухин с детской непосредственностью выставил протез вперед – раз уж каждый избиратель знал, что одной ноги у него нет, манерничать было ни к чему.

– Итак, Грегори… – он помялся, но не от смущения, а от того, что не знал, с какого бока начать эту скользкую беседу. – Выпьем-ка! Будьте добры, за той панелью у меня бар. А впрочем, смешно объяснять разведчику, где у меня что находится!

Браун слегка покраснел, выдержки ему явно не хватало.

– Этим занимается контрразведка, господин Президент, – напомнил он, вставая с дивана.

– Ах, да, да! Все время вас путаю! Слушайте, Грегори, кончайте вы с этим «господином Президентом»! У нас Америка, или где?

– Простите, что вы сказали, господин Президент?

Ясно, институтские приколы про военруков здесь не прокатывают. Да еще грамматика, будь она неладна…

– Это я так.

– Что вам налить, господин… – начал Браун, но Мухин его прервал:

– Стоп! Просто «что вам налить», Грегори, без всяких там «господинов». Договорились? Мне виски.

Мужчина перенес на низкий столик хрустальную бутыль и ведерко со льдом.

– Я, если не возражаете, ограничусь колой, – сказал он.

Виктор пригубил и, поставив тяжелый стакан на подлокотник, лукаво посмотрел на Брауна. Этот парень от президентского похлопывания по плечу не растает. С ним как-то по-другому надо, без панибратства. В сугубо деловом, типа, тоне.

– Скажу откровенно, Грегори, ваш нынешний шеф… да, да, я имею в виду главного шпиона Штатов, Эдди Бромберга… Так вот, э-э… как бы вам… В общем, мне в нем не все нравится.

– Простите, господин Президент, но я не совсем понимаю… – Браун даже позволил себе нахмуриться. Видимо, это должно было означать крайнее недоумение.

– Поймете, поймете, Грегори. А что не поймете – я открытым текстом скажу. Вы меня устраиваете гораздо больше. Чем Эдди Бромберг. А он… По службе-то претензий нет, человек на своем месте, все такое… Но… – Виктор положил Брауну руку на затылок и вынудил его как бы пригнуться. – Фамилия мне его не нравится. Понимаете?..

Браун корректно молчал.

– Нет, Грегори, я не расист, что вы! Как я могу быть расистом? Я же Президент Америки, благослови ее Господь. Я не расист, нет. Но я республиканец, и это… – он запнулся, подбирая слова, чтобы закончить фразу покруглее. – И это многое объясняет, Грегори. Вы ведь тоже республиканец, вы должны меня понять.

– Простите, не понимаю, господин Президент.

– Все вы понимаете. Прекрасно. Глупых в разведку не берут, не правда ли? Ждете, когда я, назвав «А», назову весь алфавит до самого… – Мухин опять чуть не проболтался, – до самого «Зет». Так я же говорю, Грегори. А вы слушайте и не перебивайте. Слушайте своего дядюшку Шуста, он ведь тоже не олух. Бромберг – не более, чем уступка демократам. Временная, – подчеркнул он, – уступка. Долго я прогибаться не намерен. Я вырос отнюдь не в Беверли-Хиллз, вам это известно. Хотите знать главное правило жизни в бедном квартале? Всегда желать большего!

Кажется, Виктор невзначай вставил слоган из какой-то рекламы, но Браун не обратил внимания.

– Скоро уступки прекратятся, – заверил Мухин, глотнув еще виски. – В скором времени, Грегори, нас всех ожидают большие перемены. Да, очень большие…

Он дальновидно прищурился и, запрокинув голову, дальше говорил уже куда-то в потолок, словно размышляя.

– Необходимо активизировать работу резидентуры, перетряхнуть ваш пыльный мирок. Вы ведь стали бюрократами, Грегори… И не спорьте со мной! Разведка превратилась в местное отделение социальной службы. На руководящих постах должны появиться свежие люди. Но не люди со стороны, о, конечно нет! Я не предлагаю вам место начальника ЦРУ… Что, разочарованы? Вроде, к этому все шло? А будете дурака валять, так и рассыльным не останетесь!

– Простите, господин Президент…

– Что? Встрепенулись?! То-то же. Вы хотите знать, о чем, собственно, наша беседа? А может, я вас прощупываю!

Мухин рывком придвинулся к Брауну и заговорщически хихикнул. В свое время он наслаждался игрой Броневого в «Семнадцати мгновениях», и теперь бесстыдно сдирал Мюллера, подверстывая роль под себя. В любом провинциальном театре России его закидали бы помидорами, но функционер ЦРУ советских фильмов, разумеется, не смотрел.

– Начальник всей вашей псарни будет гражданским, – продолжал он, сверля Брауна загадочным взглядом. – Таково требование общества, мать его… Мы все-таки не в Гондурасе живем. А вот заместитель… Вы и сейчас заместитель, поэтому я не буду вам разжевывать, что это за должность. А займет ее какой-нибудь кадровый офицер, республиканец, семьянин, без вредных привычек, деловой, преданный, работоспособный…

Виктор выдохся и допил виски.

– И хорошо бы, чтоб этот офицер носил фамилию Браун, – сказал он. – Если же его будут звать Грегори… Я бы не возражал… Что, купил я вас? Купи-ил, – рассмеялся Мухин, бессовестно присваивая уже не только мимику Мюллера, но и его текст. – Будем работать вместе, Грегори. Пока я не перестану исполнять обязанности Президента Соединенных Штатов. Либо – пока вы не совершите крупной ошибки. А что такое в вашем деле ошибка? Это, Грегори, недостаточность предпринимаемых усилий.