Мы потребуем крови - Девин Мэдсон

Тор и Амун напряженно перешептывались, раздвигая ветки и глядя в землю в надежде избежать ям и скрытых камней. Вокруг нас бесшумно, как мало кто умеет, карабкались вверх кисианцы, шорох от их движения казался бесконечным порывом ветра. В ухе продолжало стрелять, а острая боль в ногах заставляла скрипеть зубами. И от этого болели синяки на челюсти.

«Лишь бы все получилось», – только и думал я, ведь иначе мне конец. Я не мог сражаться, не мог бежать, не мог даже думать о том, что буду делать или говорить, если министр Мансин пожертвует мной ради сохранения своих солдат. Я был лишь облаком боли и усталости, которое волокли сквозь заросли к тому мгновению, от которого зависело слишком многое.

Святилище Отобару располагалось в котловине, которую с запада защищала возвышенность, а с юга река. С остальной империей его соединяла всего одна дорога, заросшая и заброшенная, как и само святилище.

Вершина хребта представляла собой узкую полоску, осыпающуюся под нашими ногами. Министр Мансин не ошибся – это была идеальная точка не только для наблюдения за происходящим внизу, но и для того, чтобы показаться самому. Не слишком высокая, чтобы я не выглядел муравьем на фоне солнца, но всем было меня видно.

Святилище располагалось внизу, главное здание стояло у края двора с множеством хозяйственных построек. Когда-то мы развели в этом дворе костер и разделили трапезу с кисианскими путниками, но сейчас двор заполняли левантийцы, лошади и костры. Дезертиры планировали остаться на ночь, уверенные в том, что Клинки Гидеона не последуют за ними. Вот только они последовали. На дороге их было не меньше, чем дезертиров.

Место для битвы – хуже не придумаешь, но у Эзмы не было другого выхода, кроме как заставить своих людей защищаться. Лучники могли бы взобраться по склону и отстреливать всадников, но враг наступал слишком быстро.

Враг. Такого вообще не должно было произойти.

Министр Мансин остановился рядом с нами, слегка запыхавшись, но это не шло ни в какое сравнение с шумным дыханием двух человек, помогавших мне добраться сюда.

– Начинай, как только будешь готов, Рах, – прохрипел Тор. – Мы не сможем держать тебя вечно.

Я собирался стоять на своих двоих, как только доберемся до вершины, разве что слегка держаться за плечо Амуна, но трясущиеся ноги посмеялись над моими планами.

Внизу левантийцы начали показывать на нас пальцами. Все больше и больше взглядов устремлялось вверх, и министр Мансин прошипел слова, понятные и без перевода. Я должен заговорить сейчас или никогда.

Я тяжело сглотнул, из-за множества наблюдавших глаз в горле будто выросли шипы. Я никогда так не волновался, даже в ночь, когда бросил вызов Гидеону. Тогда меня обуревал гнев, а сейчас внутри звенела пустота.

– Левантийцы! – крикнул я, чтобы не упустить момент. – Если кто-то меня не знает, я Рах э'Торин, бывший капитан Вторых Клинков Торинов.

Во дворе и на дороге лица обратились вверх, оружие замерло, но я видел беспокойство, слышал бормотание, а несколько человек показывали вверх на кисианцев, расположившихся вдоль хребта.

– Я никто, – продолжил я, радуясь, что кисианцы не понимают моих слов. – Я не предводитель. Ничто в глазах богов. И все же моя душа будет легче ваших, ведь я не забыл наших традиций. – Снова бормотание, которое мне пришлось перекрикивать. – Мы не решаем разногласия насилием, это не наш путь. Жизнь левантийца – единственное, что ценнее еды и воды. Чтобы создать каждого из нас, требуется много бочек воды, корзин еды и годы тренировок, и всего одна шальная мысль, чтобы уничтожить. Опустите оружие и проведите Разделение, иначе сами боги будут считать вас не левантийцами, а обыкновенными убийцами.

Я надеялся, что угроза в виде кисианских лучников будет говорить сама за себя, но больше всего я надеялся, что мы еще не безнадежно сбились с пути.

Большинство левантийцев с такого расстояния казались безликими фигурами, но я нашел взглядом Эзму, ее костяная корона возвышалась над головами остальных. «Давай же. Будь настоящей заклинательницей лошадей».

Предводитель Клинков Гидеона вывел своего коня вперед. Это оказалась Йисс эн'Охт. Ее голос был прекрасно слышен, и слова показались мне приговором.

– Я отдала приказ, и он будет выполнен, потому что, Рах э'Торин, именно это – главный закон, вокруг которого выстроено наше общество.

– В степях, но не здесь, – отозвался я. – Беспрекословное подчинение приказам может существовать, только когда исполнитель уверен в чести и мудрости левантийца, отдающего их. Мы подчиняемся приказам, потому что наша система вызова на поединок гарантирует, что должность занимает тот, кто лучше всего для нее подходит. Только твои собственные Клинки могут быть так уверены в тебе, но поскольку приказы исходят от Гидеона, только его Клинки могут быть уверены в них. Все остальные не имеют причин подчиняться и, по нашим законам, должны решать сами. Но ведь приказы отдает даже не Гидеон, не так ли? Кому вы на самом деле подчиняетесь? Это доминус Виллиус отправил вас убивать своих соплеменников? Или светлейший Бахайн?

Столько сабель было обнажено, столько стрел наложено, что одно неосторожное слово могло превратить напряженную сцену в кровавую. Я сказал все, что мог. Теперь все зависело от них.

Я смотрел на Эзму, желая, чтобы она сделала ход, поступила правильно, а Амун рядом со мной шептал ругательства, словно молитвы. Наконец заклинательница шагнула вперед и положила одну из своих сабель на землю перед капитаном Клинков. Йисс посмотрела на нее. Позади на дороге волновалось море лошадей и всадников.

С такого расстояния я не слышал слов Эзмы, но это было неважно. Главное, чтобы слышали Клинки за спиной Йисс, чтобы видели стоящую перед ними заклинательницу лошадей. В этот момент не имело значения, почему ее изгнали или даже почему она хотела моей смерти. Они просто должны были ее послушать и избрать собственный путь.

На дорогу упал клинок. За ним последовал другой. Всадник в передней части войска Йисс провел лошадь вперед и присоединился к Эзме. Йисс что-то крикнула, но ее гнев утонул в движении новых левантийцев, пересекающих узкое пространство между армиями. Мне было интересно, пройдет ли Разделение как следует, будут ли люди переходить в обе стороны, полагая безопасным сделать любой выбор, но для этого оказалось слишком много страха. Зачем присоединяться к сокращающейся армии, даже если веришь в ее идеалы? Так ты просто проиграешь.

Позади нас что-то громко сказал Мансин.

– Он хочет знать, кто из них все еще представляет угрозу. Что ему сказать? – спросил Тор.

– Скажи «никто».

– Но Йисс…

– Возможно, но мы должны дать ей возможность уйти. Таковы правила Разделения. Он не поймет, поэтому скажи «никто».

Тор передал мои слова. Внизу, на дороге, задние ряды Клинков Гидеона тоже расступались: некоторые левантийцы повернули назад и ускакали.