Смерть Ахиллеса - Борис Акунин

В общем, все это было бы объяснимо и даже неудивительно, если б не исчезновение портфеля.

Monsieur NN и кража со взломом? Абсурд. Взять миллион, но оставить архив заговорщиков? Невероятно. А представить, что зверомордый убийца из подворотни хоть как-то связан с NN или с «бароном фон Штайницем» и вовсе было невозможно.

«Баклан» — так обозвал Ахимаса мастер топора. Кажется, на уголовном жаргоне это ругательное слово означает крайнюю степень презрения — не вор, не налетчик, а мирный обыватель.

Значит, это был уголовник? Персонаж со знаменитой Хитровки?

По повадке и разговору так оно и есть. А у NN кучер, и тот с офицерской выправкой. Что-то здесь не складывалось.

Ахимас попробовал зайти с другой стороны, так как информации для аналитического разбора было недостаточно. Если неясны исходные, удобнее начать с определения целей.

Что необходимо сделать?

1) Убрать за собой после операции.

2) Найти портфель.

3) Рассчитаться с теми или с тем, кто повел против Ахимаса Вельде нечестную игру.

Именно в такой последовательности. Сначала защититься, потом вернуть свое, а возмездие на десерт. Но десерт будет обязательно: это вопрос принципа и профессиональной этики.

На уровне практических шагов этапы плана сводились к следующему:

1) Убрать Ванду. Жаль, конечно, но придется.

2) Заняться таинственным Мишей Маленьким.

3) Через этого самого Мишу можно будет обеспечить и десерт. Кто-то из людей Monsieur NN поддерживает странные знакомства.

Разработав программу действий, Ахимас повернулся на бок и моментально уснул.

Выполнение пункта № 1 было назначено на вечер.

В квартиру Ванды он пробрался, никем не замеченный. Как и следовало ожидать, певица еще не вернулась из «Альпийской розы». Между будуаром и прихожей находилась гардеробная комнатка, вся увешанная платьями и уставленная коробками — обувными и шляпными. Расположение этой каморки было просто идеальным: одна ее дверца вела в будуар, вторая в переднюю.

Если Ванда приедет одна, все произойдет быстро, без осложнений. Она откроет дверцу, чтобы переодеться, и в ту же секунду умрет, даже не успев испугаться. Ахимасу очень не хотелось, чтобы она перед смертью испытала ужас или боль.

Он подумал, что будет уместнее — несчастный случай или самоубийство, — и остановился на самоубийстве. Мало ли из-за чего может наложить на себя руки дамочка полусвета?

Задачу облегчало то, что Ванда не пользовалась услугами горничной. Если с детства привык ухаживать за собой сам, удобнее обходиться без прислуги — это он знал по собственному опыту. На острове Санта-Кроче слуги будут жить отдельно, он построит для них дом на отдалении от графских покоев. Понадобятся — всегда можно вызвать.

А если Ванда вернется не одна?

Что ж, тогда самоубийство будет двойным. Это сейчас модно.

Раздался звук отпираемой двери, легкие шаги.

Одна.

Ахимас покривился, вспомнив, каким голосом она спросила: «Коля, а ты меня не обманешь?». В этот самый миг дверца гардеробной приоткрылась со стороны будуара, и тонкая обнаженная рука сдернула с вешалки шелковый китайский халат с драконами.

Момент был упущен. Ахимас посмотрел в щелку. Ванда стояла перед зеркалом, так и не сняв платья, халат держала в руке.

Три беззвучных шага, и дело будет сделано. Она едва успеет увидеть в зеркале выросшую за спиной фигуру.

Ахимас тихо приоткрыл дверцу и тут же отпрянул: коротко тренькнул электрический звонок.

Ванда вышла в переднюю, коротко перемолвилась с кем-то парой слов и вернулась в гостиную, рассматривая маленькую картонку. Визитная карточка?

Теперь она стояла к Ахимасу вполоборота, и он увидел, как дрогнуло ее лицо.

Почти сразу же в дверь снова позвонили.

Подслушать, что говорилось в передней, опять не удалось — с той стороны дверца была плотно закрыта. Но Ванда и поздний гость сразу же прошли в комнату, так что Ахимас мог не только всё слышать, но и видеть.

И здесь судьба подкинула неожиданный сюрприз. Когда посетитель — стройный, молодой мужчина в модном сюртуке — вошел в освещенный круг от абажура, Ахимас сразу узнал это лицо. За минувшие годы оно сильно изменилось, возмужало, утратило юношескую мягкость, но это безусловно был тот самый человек. Внешность «объектов» Ахимас запоминал навсегда, помнил их всех до мельчайших деталей, а уж этого подавно.

История была давняя, из того интересного периода, когда Ахимас работал на постоянном контракте с организацией «Азазель». Очень серьезные были господа и платили по высшему разряду, но романтики. Чего хотя бы стойло непременное условие перед каждой акцией произносить слово «Азазель»? Сантименты. Но Ахимас смешное условие соблюдал — контракт есть контракт.

Смотреть на красавчика-брюнета было неприятно. Прежде всего потому, что он все еще дышал и ходил по земле. За всю профессиональную карьеру неудачи с Ахимасом случались только трижды, и сейчас он видел перед собой живое напоминание об одной из них. Казалось бы, грех жаловаться, три срыва за 20 лет работы — очень недурная результативность. Но настроение, и без того скверное, окончательно испортилось.

Как же звали этого молокососа? Что-то на "Ф".

— У вас на карточке, господин Фандорин, написано: «Мне всё известно». Что «всё»? Кто вы вообще такой? — неприязненно спросила Ванда.

Да-да, Фандорин, вот как его звали. Эраст Петрович Фандорин. Ах вот как, теперь он чиновник особых поручений у генерал-губернатора?

Внимательно слушая происходящий в комнате разговор, Ахимас пытался понять, что означает эта неожиданная встреча. Он знал: подобные казусы случайными не бывают, это какой-то знак судьбы. Хороший или плохой?

Чувство аккуратности призывало убить брюнета, хотя срок заказа давным-давно истек, а сами заказчики бесследно исчезли. Некрасиво оставлять недоделанную работу. Но, с другой стороны, поддаваться эмоциям было бы непрофессионально. Пусть господин Фандорин идет своей дорогой. В конце концов тогда, шесть лет назад, у Ахимаса не было к нему ничего личного.

Чиновник повернул разговор в самое опасное русло — к «шато-икему», и Ахимас уже готов был изменить свое решение: господин Фандорин живым отсюда не уйдет. Но тут удивила Ванда: ни cловом не обмолвилась о рязанском купце и его поразительной осведомленности по части привычек покойного героя. Увела разговор в сторону. Что бы это значило?

Вскоре брюнет откланялся.

Ванда сидела у стола, закрыв лицо руками. Убить ее сейчас было проще простого, но Ахимас медлил.

Зачем убивать? Допрос она выдержала, ничего лишнего не сказала. Раз уж власти оказались так проницательны, что разгадали доморощенную конспирацию соболевской свиты и вышли на мадемуазель Ванду, лучше ее пока не трогать. Внезапное самоубийство свидетельницы покажется подозрительным.

Ахимас сердито тряхнул головой. Не нужно обманывать самого себя, это не в его правилах. Просто отговорки, чтобы оставить ее в живых. Как раз теперь самоубийство невольной виновницы национальной трагедии будет выглядеть вполне объяснимым: раскаяние, нервный срыв, страх перед возможными последствиями. Хватит терять время, за дело!

Снова звонок.

У мадемуазель Ванды сегодня настоящий аншлаг.

И посетитель снова оказался из числа знакомых, только, в отличие от Фандорина, не давних, а свежих. Германский резидент Ганс-Георг Кнабе.

Первые же слова резидента заставили Ахимаса насторожиться.

— Вы плохо мне служите, фрейлейн Толле.

Вот это фокус. Ахимас слушал и не верил своим ушам. Какой еще «препарат»? Ванда получила задание отравить Соболева? «Бог хранит Германию»? Бред! Или же необычайное стечение обстоятельств, из которого можно извлечь пользу.

Едва за немцем закрылась дверь, как Ахимас вышел из своего укрытия. Вернувшаяся в комнату Ванда не сразу заметила, что в углу кто-то стоит, а когда увидела — схватилась рукой за сердце и тонко вскрикнула.

— Вы германская агентка? — с любопытством спросил Ахимас, готовый зажать ей рот, если вздумает шуметь. — Морочили мне голову?

— Коля… — пролепетала она, вскинув ладонь ко рту. — Ты подслушивал? Кто ты? Кто вы?

Он нетерпеливо тряхнул головой, словно отгоняя муху.

— Где препарат?

— Как вы сюда попали? Зачем? — бормотала Ванда, кажется, не слыша его вопросов.

Ахимас взял ее за плечи, усадил. Она смотрела на него расширенными зрачками, в них отражались два крошечных абажура.

— Странный у нас разговор, мадемуазель, — сказал он, садясь напротив. — Одни вопросы и никаких ответов. Кто-то должен начать первый. Пусть это буду я. Вы задали мне три вопроса: кто я, как сюда попал и зачем. Отвечаю. Я — Николай Николаевич Клонов. Попал сюда через дверь. А зачем — думаю, вам понятно. Я дал вам ангажемент, целью которого было доставить удовольствие нашему знаменитому земляку Михаилу Дмитриевичу Соболеву, а он мало что удовольствия не получил, но еще и приказал долго жить. Как же тут не разобраться? Это было бы необстоятельно, не по-купечески. Что я обществу доложу? Да ведь и деньги потрачены.