Джек Ричер, или Ловушка - Ли Чайлд

Он поставил чашку на пол и вновь уставился в пустоту. Шерил выглядела совершенно апатичной. Она не стала пить кофе. Ее кожа была влажной. Возможно, у нее сотрясение мозга или какие-то другие травмы. Может быть, шок. Мэрилин не знала, поскольку у нее не было никакого опыта в подобных делах. Нос Шерил выглядел ужасно – он почернел и распух. Под глазами появились синяки. Высохшие губы потрескались – ей всю ночь пришлось дышать ртом.

– Попробуй выпить кофе, – предложила ей Мэрилин. – Тебе станет лучше.

Она присела рядом с Шерил на корточки и поднесла чашку к ее губам. Шерил сделала глоток, и немного горячей жидкости выплеснулось на подбородок. Она сделала еще глоток и взглянула на Мэрилин со странным выражением в глазах. Мэрилин не поняла, что она хочет сказать, но улыбнулась, стараясь подбодрить подругу.

– Мы отвезем тебя в больницу, – прошептала Мэрилин.

Шерил закрыла глаза и кивнула, словно почувствовала облегчение. Мэрилин опустилась рядом с ней на колени и взяла ее за руку, размышляя о том, как выполнить данное обещание.

– Ты собираешься оставить его себе? – спросила Джоди.

Она говорила о «линкольне». Ричер уже успел обдумать эту проблему, пока они торчали в пробке возле моста Трайборо.

– Может быть.

Машина была практически новой. Двигатель работал почти бесшумно. Снаружи черный металлик, внутри коричневая мягкая кожа, на спидометре всего четыреста миль. В салоне пахло новой кожей и пластиком. Огромные удобные сиденья, множество консолей с креплениями для выпивки, несколько маленьких колпаков – очевидно, за ними имелись тайники.

– Замечательный автомобиль, – заметила Джоди.

– В сравнении с чем? – улыбаясь, спросил Ричер. – С той маленькой игрушкой, на которой ездишь ты?

– Да, моя машина намного меньше.

– Но и ты намного меньше меня.

Джоди помолчала.

– Она принадлежала Раттеру. Она грязная, – сказала Джоди.

Пробка рассосалась, и они поехали дальше, но вскоре им пришлось снова остановиться на мосту через реку Харлем. Здания Среднего Манхэттена остались далеко слева, теперь их скрывала дымка, словно смутное обещание праздника.

– Это всего лишь инструмент, – возразил Ричер. – А у инструментов нет памяти.

– Я его ненавижу. Мне кажется, я еще никогда не испытывала такой ненависти, – призналась Джоди.

Он кивнул.

– Я понимаю. Все то время, что мы там находились, я думал о Хоби, одиноко живущих в своем маленьком домике, видел их глаза. Страшно посылать на войну единственного сына. И Раттеру, принесшему в их жизнь ложь и жестокий обман, нет прощения. Ведь это могли быть и мои родители. А он провернул свою аферу пятнадцать раз. Мне следовало сильнее его наказать.

– Главное, чтобы он не повторял своих подлостей, – сказала Джоди.

Ричер тряхнул головой.

– Список возможных жертв постоянно уменьшается. Осталось совсем немного родителей, ничего не знающих о судьбе своих сыновей. К тому же большинство из них не поверят Раттеру.

Они перебрались через мост и двинулись на юг по Второй авеню. Шестьдесят кварталов проехали очень быстро.

– Теперь уже очевидно, что нас преследовал не Раттер, – негромко проговорила Джоди. – Он явно не знал, кто мы такие.

Ричер не стал возражать.

– Верно. Сколько фальшивых фотографий необходимо продать, чтобы не пожалеть роскошный «сабурбан шевроле»? Нам нужно все проанализировать с самого начала, Джоди. Кто-то послал двух человек в Ки-Уэст и в Гаррисон, правильно? Два головореза, которым нужно платить деньги, не говоря уже о стоимости билетов на самолеты и об оружии. Потом они садятся в «тахо». Затем появляется третий человек, который без колебаний разбивает «сабурбан». Это серьезные деньги. Подозреваю, что мы видим лишь верхушку айсберга. Вероятно, речь идет о миллионах долларов. Раттеру никогда не заработать таких денег, отбирая у стариков по восемнадцать тысяч долларов за фотографию.

– Черт подери, так что же происходит?

Ричер ничего не ответил, продолжая вести машину и все время поглядывая в зеркало заднего вида.

Хоби был дома, когда раздался звонок из Ханоя. Он выслушал короткий доклад и молча повесил трубку. Потом немного постоял в центре гостиной, склонив голову и прищурив здоровый глаз, точно пытаясь что-то разглядеть. Так игрок, стоящий в дальней части поля, провожает взглядом бейсбольный мяч, летящий вверх по широкой дуге. Вот он бежит к нему, ограда все ближе, рука в перчатке вытянута вверх. Перелетит мяч через ограду или нет? Хоби не знал.

Он вышел на террасу. С тридцатого этажа открывался вид на парк. Хоби ненавидел этот вид, поскольку он напоминал ему о детстве. Однако вид увеличивал стоимость дома, а это было важнее всего. Вкусы других людей, влияющие на рынок, были ему неподвластны. Он лишь извлекал из них прибыль. Хоби повернулся и посмотрел налево, туда, где в самом центре Манхэттена находилось здание его офиса. Отсюда башни-близнецы не выглядели такими уж высокими. Хоби вернулся в гостиную и закрыл двери. Вышел из квартиры, сел в лифт и спустился в гараж.

Машина Хоби, «кадиллак» последней модели, у которого зажигание находилось справа, не была приспособлена к его увечьям. Хоби было очень неудобно вставлять ключ левой рукой – приходилось сильно нагибаться вправо. Впрочем, потом никаких проблем не возникало. Он крюком переместил переключатель скоростей и выехал из гаража, управляя левой рукой, а крюк положив на колени.

Как только Хоби оказался к югу от Пятьдесят девятой улицы, он почувствовал себя лучше. Парк исчез, и он погрузился в ревущие каньоны Манхэттена. Проносящиеся мимо машины оказывали на него успокаивающее действие. Прохладный воздух кондиционера приятно холодил шрамы. Июнь был самым неприятным месяцем для Хоби. Сочетание жары и влажности сводило его с ума. Но в «кадиллаке» ему всегда становилось лучше. Интересно, рассеянно подумал он, понравится ли ему ездить в «мерседесе» Стоуна? Наверное, нет. Он никогда не верил кондиционерам иностранных машин. Что ж, он всегда может продать «мерседес». Хоби знал одного парня в Куинсе, который с удовольствием его купит. Впрочем, это лишь одно из множества дел в его списке. Ему требовалось очень многое провернуть, а времени было в обрез. Игрок в дальней части поля прыгал, пытаясь достать летящий в сторону ограды мяч.

Он оставил машину в подземном гараже – раньше на этом месте стоял «сабурбан». Протянул левую руку и запер «кадиллак». Поднялся наверх на скоростном лифте. Тони сидел за стойкой.

– Снова звонили из Ханоя, – сказал Хоби. – Самолет уже в воздухе.

Тони отвел взгляд в сторону.

– Что такое? – спросил Хоби.

– Значит, нам нужно бросить это дело со Стоуном.

– Им ведь потребуется несколько дней, верно?

– Нескольких дней может не хватить, – возразил Тони. – Возникают осложнения. Женщина сказала, что она поговорила со Стоуном о возможной сделке и они согласны, но есть осложнения, о которых мы не знали.

– Какие осложнения?

Тони покачал головой.

– Мне она говорить отказалась. Сказала, что будет иметь дело только с вами.

Хоби посмотрел на дверь кабинета.

– Она ведь шутит, верно? Для нее же будет лучше, если она шутит. Сейчас мне совсем не нужны осложнения. Я уже договорился о продаже – речь идет о трех отдельных сделках. Я дал слово. Механизм запущен. Какие еще осложнения?

– Она мне не сказала, – повторил Тони.

У Хоби ужасно чесалось лицо. В гараже кондиционера не было. Пока он шел к лифту, на коже проступил пот. Он прижал крюк ко лбу, надеясь, что холод металла принесет ему облегчение. Но крюк успел нагреться.

– А как обстоит дело с миссис Джейкоб? – спросил он.

– Она всю ночь провела дома, – ответил Тони. – Вместе с Ричером. Я проверял. Утром они смеялись. Я слышал из коридора. А потом они куда-то поехали по магистрали ФДР. Может быть, в Гаррисон.

– Мне не нужно, чтобы она была в Гаррисоне. Мне она требуется здесь. И он.

Тони ничего не ответил.

– Приведи миссис Стоун, – сказал Хоби.

Они вошли в офис, и Хоби приблизился к своему письменному столу, а Тони направился к ванной. Через мгновение он вышел вместе с Мэрилин, слегка подталкивая ее вперед. У нее был усталый вид. Шелковое платье выглядело сейчас совершенно не к месту, словно она направлялась на вечеринку, а попала в метель и до самого утра проторчала под открытым небом.

Хоби указал на диван.

– Садись, Мэрилин, – сказал он.

Она осталась стоять. Диван был слишком низким. В коротком платье на диване сидеть неудобно, и к тому же сидя она не могла рассчитывать на психологическое превосходство, в котором так нуждалась. Однако стоять перед письменным столом она тоже не собиралась, чтобы не оказаться в роли просителя. Она подошла к огромному окну. Слегка приоткрыла жалюзи и выглянула наружу. Потом повернулась и прислонилась к подоконнику. Хоби пришлось слегка развернуть стул, чтобы ее видеть.