Обойдемся без магии! - Евгений Гаркушев

Короткий меч я надежно укрыл под плащом, шапку надвинул на глаза и пошел бродить по городу, поднимаясь постепенно к Провалу, все ближе к княжескому дворцу.

Вооруженных патрулей по дороге к дворцу я почему-то не встретил – ни солдат Лузгаша, ни воинов Заурбека. Только пронеслись два раза маленькие отряды всадников на взмыленных лошадях. В первый раз это наверняка были конники Лузгаша в волчьих шапках, во второй – воины из местных. Но кому они служили, было неясно.

Неподалеку от дворца улица была перегорожена самой настоящей баррикадой. Около нее, развалясь, сидели несколько джигитов. Настроение у них явно было приподнятое. Стояли за баррикадой и китайцы, но те не проявляли небрежности. В кольчугах, в шлемах на головах, они настороженно выглядывали из-за нагромождения телег и старой мебели, опираясь на пики.

– Стой, друг, дальше хода нет, – весело объявил мне молодой человек с обнаженной кривой саблей.

– Я к товарищу иду, в казармы над Провалом, – объяснил я.

– Не стану тебе мешать, – заявил молодой человек. – Только иди не по дороге. По улице никого пускать не велено. Снизу зайди. Там, может, еще проскочишь.

– Почему же так? – удивленно спросил я. – Врагов ждете?

Молодой человек смерил меня равнодушным взглядом и, решив, что я не тот, с кем можно поделиться радостью, просто не ответил. Джигит постарше кивнул на стену соседнего дома.

– Читать умеешь?

– Учился в детстве.

– Так почитай эдикт Великого князя.

Я отошел к желтой стене, вглядываясь в серый листок, на котором еще не просохла краска. Сначала я принял листовку за обычное грязное пятно. Главное бросилось мне в глаза сразу. Эдикт был подписан не Лузгашем, а Заурбеком Первым, Великим князем Бештаунским. Листовка гласила:

«Наша славная родина в опасности. Войска правителя Луштамга Лузгаша грабят мирное население. Это противоречит всем заключенным договорам, согласно которым армия чужаков должна была оставаться в Баксанском ущелье. Пострадали многие мирные жители, убиты храбрые воины, пытавшиеся защитить жизнь и честь своих семей.

Властью регента Бештауна и окрестных земель, как будущий муж княжны Валии, освобожденной из вражеского плена, и глава Совета беев, я объявляю войскам Лузгаша войну. Чужаки объявлены вне закона. Каждый может и должен убивать их, где бы ни встретил. Такова воля богов, пророков и правителей Бештауна.

Великий князь-регент Заурбек.

Княжна Валия Ботсеплаева».

Если бы не трагичность момента, я бы расхохотался. Сейчас же только поморщился.

– Тебе не по нраву, что мы будем воевать с чужаками? – спросил молодой командир охраны.

– Мне неясно, почему мы не воевали с ними раньше, – ответил я.

Молодой человек сменил гнев на милость:

– Мне эти собаки тоже сразу не понравились. Рыщут, выискивают, где чего украсть да напакостить. Да еще псиной от них воняет. Но тогда было еще не время. Мудрый Заурбек заманил их в сердце нашего княжества. Теперь они окружены. Осталось раздавить их, как ядовитую змею.

– Уходите в горы и примыкайте к партизанским отрядам, – посоветовал я юноше. – У Лузгаша гораздо больше войск. Здесь он сомнет любое сопротивление.

Командир опешил, недоуменно глядя на меня:

– Да кто ты такой? Как смеешь говорить такое?

Я не смог сразу вспомнить титул, которым наградила меня Валия, и ответил:

– Человек, который пожил больше тебя. Заурбек уже выезжает через задние ворота княжеского дворца. Ваша задача – задержать войско Лузгаша на пару минут. Но его задержит и баррикада без воинов. Уходите в горы, к Салади.

– Говорят, Салади предательски убит, – заявил старший воин, который указал мне на листок.

– Все равно найдется тот, кто возглавит сопротивление, – попытался убедить их я.

– Тебя, наверное, нужно арестовать, – задумчиво заявил молодой человек.

Я не стал ему возражать. Просто повернулся спиной и ушел в боковой переулок. За мной никто не погнался.

Выйдя из поля зрения стражников, я перепрыгнул через забор, по чьим-то дворам обошел баррикаду и проулками под Машуком побежал ко дворцу. Теперь я понял, почему Чимэ был так уверен в том, что Валию увезут из дворца. Заурбек был негодяем и подлецом, но он не был безумцем. Самозваный князь прекрасно понимал, что в городе его разгромят за два часа. А роль шестерки при дворе Лузгаша честолюбивому советнику не подходила. Если на то пошло, при Валие он занимал гораздо более блестящее положение. Лузгаш обещал ему регентство, но обманул и публично унизил. Заурбек собирался бороться с ним насмерть.

Положение для сопротивления было в данный момент не лучшим. Единственным плюсом являлось то, что народ успел возненавидеть захватчиков. Объявив им войну, Заурбек мог рассчитывать, что ему простят предательство, тем более что совершено оно было под благовидным предлогом. А если он женится на княжне, его поддержат и ее сторонники, и те, кто жаждал независимости в рамках одного княжества, ведь регент возглавлял номинальный Совет беев. Одна беда – воинов у Лузгаша все равно больше! Я в затею Заурбека не очень-то верил. И был убежден, что он проиграет. Не потому, что плохо к нему относился. Карта ложилась не в его пользу.

Оказаться на заднем дворе дворца, обитатели которого готовились к эвакуации, оказалось даже проще, чем я думал. Я просто перемахнул через каменную ограду и пошел между строений, как свой. Охраны на заднем дворе не наблюдалось, подсобные рабочие не обращали на меня никакого внимания. Если Лузгаш проявит большую сноровку и собранность, ему не придется гонять Заурбека по горам.

Самозваный князь еще не выехал. Штандарт регента гордо развевался над дворцом, несколько прекрасных лошадей взбрыкивали у парадного входа. В три кареты на пружинных рессорах грузилась казна и наиболее ценное имущество.

В это время с заднего крыльца тащили дворцовые ценности почти посторонние люди. Две служанки несли ковер. Думаю, в него было завернуто много ценных вещей. Старый слуга вынес на голове небольшой деревянный сундук с серебряной посудой. Джигиты тащили мешки с провизией – самое разумное по нынешним смутным временам.

Какой-то солдат выволок совсем уж странную вещь, едва прикрытую скатертью. Приглядевшись, я вдруг понял, что это велосипед. Мой велосипед!

Не сводя глаз с крыльца, откуда мог выйти Заурбек и откуда должны были вывести Валию, я подошел к солдату. Пристально взглянув в его вороватые глазки, я положил руку на велосипед:

– Спасибо за труды. Дальше я понесу его сам.

Солдатик хотел возмутиться, но не посмел – велосипед он предполагал умыкнуть только для себя, а подними он шум – сбегутся товарищи и тогда дележки не избежать. Да и на вид он был щуплым, слабым. Привык, наверное, что «соратники» отбирают все стоящее. Когда же я сунул в руку солдатика две золотые монеты, полученные от Бен-Али, он страшно удивился, растерялся, но скоро успокоился и словно даже забыл о своей добыче. Перестав обращать на меня всякое внимание, он развернулся и скрылся во дворце в поисках новых сокровищ.