Оценщик. Защитник феи - Григорий Константинович Шаргородский

либо на эльфийское происхождение, либо на подражательную пластику. Нарочито хрупкое создание замерло в позе баскетболистки, завершающей вертикальный бросок. Ассоциация, конечно, очень приблизительная, но она прямо напрашивалась, потому что над девушкой зависла словно запущенная ею в небо сверкающая сфера солнца.

Я тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли об искусстве и желание оценить скульптуры с помощью своего Дара. Выглядело все более чем интересно. Очень надеюсь, что весь этот бедлам устроила не сущность, поселившаяся в этой изящной статуе.

Ненужные мысли резко покинули мою голову, когда мы прошли мимо первого, уже упакованного в черный мешок трупа. В отличие от энергии творения, являвшейся олицетворением вселенского порядка, энергия разрушения представляла собой чистый хаос, и извлечь из нее информацию крайне трудно. Но все равно, когда вокруг разлито столько темных эманаций, невольно начинаешь черпать оттуда хоть что-то.

Я безотчетно начал замедлять шаг. Мой Дар в таких ситуациях активируется без команды, рисуя в воображении пугающую своей достоверностью картину. Сразу стало понятно, откуда взялся буроватый налет на разбросанных вокруг небольших статуэтках. Именно ими обезумевшие ценители искусства пробивали друг другу головы. Я как-то сразу осознал, что не было никаких агрессоров, а интеллигентные и высокоинтеллектуальные, или, по крайней мере, считавшие себя таковыми люди вдруг превратились в злобных приматов, желающих только одного – мучительной смерти того, кто находится рядом и дико бесит одним фактом своего существования.

Сопровождавший меня жандарм недовольно прокашлялся. Пришлось ускориться, но все равно, оставаясь под впечатлением, я немного выпал из реальности и поздно сообразил, кто именно стоит рядом с поджидающим меня Секатором. Старший инспектор Ричардс, он же один из старших Хранителей Равновесия. От вида лощеного хумана в дорогущем костюме с выставленной напоказ рукоятью волшебной палочки у меня аж скулы свело.

Мне кажется, или Секатор с интересом наблюдает за моей реакцией? Опять какой-то тест от злобной жабы для новоиспеченного младшего Хранителя?

Ричардс спокойно принял мой наверняка сочащийся злобой взгляд и даже кивнул как равному. И ведь не видно даже намека на раскаяние. За все время, прошедшее с нашей последней и крайне неприятной встречи, он так и не удосужился извиниться за подставу. А ведь по его милости пришлось сигать с небоскреба и устраивать самый настоящий воздушный бой, чтобы ныне покойный эльф не пришиб меня как муху. И ведь даже Иваныч не осудил его. Видите ли, был совет Хранителей, так и не уличивший Ричардса в продажности или злом умысле. А значит, эта сволочь имела право принимать решение, основываясь лишь на своих выводах и понимании того, что правильно, а что нет. В тот момент Ричардсу казалось, что для Равновесия будет лучше, если Белый Шип окажется в руках представителя эльфийского народа. Сопутствующие этому трансферту жертвы значения не имели.

Иваныч тогда сказал, что мне нужно принять такой расклад потому, что когда-нибудь я сам стану Хранителем и тоже буду принимать решения, которые наверняка не понравятся многим, а некоторых вообще приведут к смерти. Да уж, ирония судьбы – я таки стал Хранителем, и совсем недавно чуть не пришиб пару человек только потому, что неверно оценил ситуацию и посчитал себя вправе действовать жестко.

И все равно, как же он меня бесит!

Пристальный взгляд наставника, друга и злобного гоблина в одном лице не давал расслабиться, буквально заставив меня вежливо кивнуть недругу и коллеге. Губы Ричардса тронула легкая улыбка, едва не заставившая меня слететь с нарезки и дать ему в морду.

– И что тут у вас? – спросил я у Иваныча, чтобы хоть как-то разбить неловкую паузу.

– Это ты мне скажи, что тут у нас, – парировал гоблин, подпустив раздражения в голос.

Мы разговаривали в очередном выставочном зале, но несмотря на наличие полудюжины трупов, часть из которых еще не успели поместить в мешки, главные события явно разворачивались не здесь. Уточнять я ничего не стал и быстро направился ко входу в следующий зал. А вот там, как на главном месте преступления, практически ничего не изменилось. В вытянутом помещении все еще работали эксперты, как хуманы, так и гоблины. Скорее всего, сказалось появление здесь именно Ричардса. Как бы ни было тяжко мне это признавать, присутствие старшего инспектора благотворно влияло на поведение центральных. Впрочем, жандармы всех мастей меня сейчас мало волновали, потому что почти все внимание приковала к себе стоящая в центре зала скульптура.

И это была вовсе не эльфистая девушка то ли запускающая, то ли поддерживающая в небе солнце. Под высоким стеклянным колпаком в туго стянутом клубке застыла жуткая гадина. Иначе никак и не скажешь – отдаленно это существо напоминало громадного удава, если не учитывать некое жабо из щупалец, а также короткие, похожие на паучьи лапки по всему длиннющему телу. Да и вместо змеиной чешуи – покрытая бородавками черная кожа.

Скульптура была исполнена с таким мастерством, что казалась как минимум чучелом, а то и просто уснувшим живым существом. От нее веяло сложнейшей смесью энергий творения и разрушения. Истинный хаос сплетения противоположностей. Я сначала сильно удивился, что в одном помещении вот с этим могут спокойно находиться и люди, и гоблины, при этом ведя себя адекватно, но через пару секунд понял, что непосредственной угрозы сейчас нет. Даже рискнул подойти ближе, хотя, честно говоря, прикасаться даже к закрывающему скульптуру кубу совершенно не хотелось.

Постепенно я начал привыкать ко мраку энергии разрушения и вступать в контакт с частицами энергии творения, вложенной в этого идола несомненно гениальным резчиком и артефактором. В том, что сие сотворил орк, не было ни малейшего сомнения, а еще я чувствовал, что истукану не меньше пары сотен лет. Так что его точно завезли из другого мира. Только вот зачем? Ведь штука явно опасная!

Контакт с возникшей внутри тотема энергетической сущностью завораживал, одновременно восхищая и пугая. Я невольно шагнул вперед, приблизившись к постаменту вплотную, и прижал ладони к бронированному стеклу. Как же хорошо, что кто-то додумался прикрыть изваяние такой защитой.

Понятия не имею, что случилось бы, войди я в непосредственный контакт. Возможно, то, что там уснуло, снова пробудилось бы с совершенно непредсказуемыми последствиями. Ведь так оно и случилось совсем недавно. Сейчас аватар орочьего божка, созданный истово верующим мастером, спал подобно обожравшемуся удаву. Он напитался чужой смертью и застыл в сонном оцепенении. Но даже сквозь довольное равнодушие ощущались остатки прежнего дикого голода, особенно жгучего из-за невозможности пробиться наружу и удовлетвориться. Нечто похожее я чувствовал при контакте со скульптурой эльфийской богини Вечной Весны. Она тоже не могла разбить оковы и