Призрак гнева - Нелла Тихомир

Отвернувшись, Бран принялся мыться.

Глава 7

Через час все сидели за столом. Сигурд был во главе, справа — его жена и сыновья. На лавке у стены поместился Грани. Бран подсел к нему, они обменялись взглядами, и Грани отвел глаза.

— Ну, все здесь? — сказал Сигурд. — Тогда давайте сперва помянем Харалда.

Сигурд взял бокал из резного рога, налил в него браги. Встал, отпил и громко произнес:

— Асы и ваны, великие боги, што на небе и на земле, примите душу Харалда Лося, и, как ныне просил наш конунг, судите по делам его. А ты, отец наш, великий Один, возьми его в свое войско, потому как он был воин храбрый, и троих стоил, слышь. Ну, а мы, стало быть, свидимся с ним, когда время подоспеет, — Сигурд приложился к вину, потом протянул бокал Грани:

— Теперь ты, сынок.

Грани вздрагивающими руками принял бокал и, отпив, возвратил Сигурду. Шагнув к очагу, ярл вылил брагу в огонь. Угли зашипели, потянуло синим дымом и запахло гарью. Сигурд сел и произнес:

— Теперь давайте обедать.

Застучали ложки и тарелки, никто не разговаривал. Грани сидел, не подымая глаз, и почти не ел. Искоса, стараясь, чтобы не заметили, Бран кидал на него быстрые взгляды.

Хлопнула входная дверь, и через пару мгновений закутанная в платок девичья фигурка возникла подле очага. Бран резко выпрямился. Улла скинула шаль.

— Всем здравствовать, — она поклонилась.

— Проходи, дочка, — сказала Хелге, улыбаясь. Сигурд опустил ложку.

— А-а, птаха, — выговорил он, — садись, садись. Што долго?

Раб принес Улле табурет, и она села подле Арнора.

— Работы много было, дядя, — ответила она. У нее было усталое лицо, под глазами лежали тени, словно девушка не спала всю ночь. Она сидела напротив Брана, через стол, и смотрела в сторону. Бран знал, что нельзя на нее пялиться, что другие могут это заметить, но был не в силах перестать. Нагнувшись над плечом, рабыня поставила перед девушкой тарелку. Улла не шелохнулась, продолжая глядеть в одну точку.

— Бран, а Бран, — окликнул Сигурд, — так чего ж, ты теперича домой в Берген возвернешься, али во Флатхолм к отцу поедешь? Оборотня ты, стало быть, поймал, слово сдержал свое. Чего делать собираешься?

Молчание. Быстрый взгляд в сторону Уллы. Она сидела, не поднимая глаз, но Бран заметил, как напряглись ее плечи и замерла крошившая хлеб рука.

— Сначала дождусь отца, — ответил Бран. — К Синему Носу по такому снегу мне и за две недели не добраться. И потом, мы с ним договорились, что я жду его здесь, — Бран снова посмотрел на Уллу. Она казалась окаменевшей.

— Да и вообще, — добавил Бран. — Понимаешь, ведь я поклялся Харалду. Поклялся, когда он умирал, что найду того, кто это сделал. Того, кто его убил. Разве я теперь могу уехать? Сам посуди.

Сигурд развел руками. Переглянувшись с женой, сказал:

— Это как же? Што-то не пойму, так ты ж вроде бы его нашел? Иль как?

Бран тяжело вздохнул:

— Вот именно — вроде бы. То-то и оно, что вроде бы. Понимаешь, Харалда убил человек. Я ведь это уже говорил.

— Ну, а… Ты ж прикончил оборотня-то, кого ж еще искать?

— Это медведь был, а не оборотень. Оборотней не существует. А Харалда убил человек. Обычный человек, как ты и я. И сейчас он где-то здесь, между нами. И я его найду. Я должен. Я поклялся, — Бран замолчал. Сигурд поднял брови и снова переглянулся с женой, однако не стал возражать, а лишь сказал:

— Понятно. Спорить не буду, тебе видней. Клятва есть клятва, оно конешно. Дело святое. Тогда вот што: коли захочешь, перебирайся к нам. Не то, неровен час, замерзнешь ты в этой кузне. Да и небезопасно там одному. Ты вон и сам говорил, што тебя уж три раза убить пытались.

— Тот, кто пытался, трус, — ответил Бран. — На рожон он не полезет. Но за приглашение спасибо. Я подумаю, хорошо?

— А чего ж, подумай. Только мой тебе совет: перебирайся. За каким тебе в этой конуре сидеть? Ты ж, чай, не пес. Скоро морозы грянут, помрешь ты там, помяни мое слово.

Бран не ответил, и Сигурд замолчал. Снова стало тихо. Дети переговаривались и хихикали за дальним концом стола, Хелге что-то в полголоса внушала служанке. На Брана никто не глядел.

Подняв глаза, он посмотрел на Уллу. Она все не могла остановить нервное движение руки. Ее пальцы дрожали, ресницы были опущены. Похоже, она ощутила его взгляд. Закусив губы, встала из-за стола.

— Куда ты, дочка? — удивился Сигурд.

— Я сейчас. Скоро вернусь, — подхватив шаль, Улла пошла к выходу. Бран едва не бросился следом, но во-время остановился. Я не умею держать себя в руках. Все ведь догадаются, что между нами происходит! Я не могу бежать за ней как мальчишка. Но если она уйдет, и я ее не увижу, не поговорю с ней, не объясню, то она так и будет думать, будто я вчера с этой Козой… Эта мысль показалась до того нестерпимой, что он решительно поднялся.

— Извини, хозяин, — сказал он. — Дело у меня тут есть. Не прогневайтесь, но мне надо уйти.

— Ступай, коли так, — согласился Сигурд, — но помни, што я сказал. Перебирайся к нам, когда захочешь.

— Спасибо, — Бран поклонился сначала Сигурду, потом Хелге. Та нагнула голову в ответ и встала.

— Идем, — сказала она, — я тебе плащ дам. Твой еще мокрый.

Снаружи были долгие зимние сумерки, в синем воздухе повисла тишина. Шагнув за порог, Бран огляделся. Уллы не было. Видать, домой пошла. Подумав так, он ощутил отчаяние. Что же, она теперь никогда мне не простит? Боже, как глупо получилось. Глупо… и некрасиво.

Шаги. Темная фигурка скользнула за угол сарая. Бран сорвался с места, побежал как сумасшедший, поминутно оскальзываясь в снегу.

Когда он нагнал ее, она обернулась. Глаза были огромными и черными, и в них блестели слезы.

— Улла, — взмолился Бран, — прости меня, пожалуйста.

Слеза скатилась, поползла по щеке, а губы искривились, как у обиженного ребенка. Опустив голову, девушка шагнула было прочь, но, схватив в охапку, Бран прижал ее к себе.

— Нет, — сказал он, — прошу, не надо так!

Ее ладони уперлись ему в грудь.

— Люди увидят, — ее голос сорвался.

— Пускай видят! — воскликнул Бран. — Мне уже все равно!

— Пусти меня…

— Не пущу, пока ты мне не простишь.

Еще мгновение она сопротивлялась, потом ее руки упали, и она замерла. Бран проговорил:

— Голубка моя, я правда не хотел.

Она молчала. Осторожно, за подбородок, Бран поднял к себе ее лицо. Улла плакала, шеки были мокрыми от слез. Задохнувшись, Бран схватил ее в объятия.

— Не надо, ну, не надо, — говорил он. — Ничего не было, клянусь! Все вышло случайно, я этого не хотел. Она пьяная была, ты же видела, правда? Искорка, голубка… милая, не плачь! У меня ничего с ней не было, я тебе клянусь!