Одно сердце на двоих - Анастасия Киселева

— Да станем мы все свидетелями соединения любящих сердец, — торжественно провозгласил сир Майхорт. — Тянуть с обрядом мы не станем. Леди, я даю вам три дня, начиная с завтрашнего, на ваш траур. В полдень четвертого дня будет сыграна свадьба. Женщины Сарсхолла помогут вам с платьем, если это необходимо.

Стоило коменданту ослабить хватку, как обрученные отшатнулись друг от друга.

Как в тумане Юнона вернулась на свое место и требовательно уставилась на юную Кобру. Та явно избегала ее взгляда, почти не притрагиваясь к содержимому тарелки, но делая частые мелкие глоточки из своего кубка.

«Фолл извиняется», — раздался в сознании бесплотный голос Духа Рога. — «Она ничего не смогла сделать: комендант прижал ее. Она проспорила с ним почти все утро, но законы этого мира однозначны, и сир Майхорт в своем праве. Но не расстраивайся: у нас есть три дня, чтобы исправить ситуацию.»

«Фалитта должна была меня предупредить», — мрачно буркнула Юнона.

«Она просто не успела», — виновато заметила Киэ'Ланарт. — «Сир Майхорт не дал ей такой возможности.»

«Нарядиться в новое платье комендант ей не помешал,» — склочно отметила Юни.

«Это платье сотворено из пламени за несколько минут», — Лана снова попыталась сгладить ситуацию, но Юнона только отвернулась.

За столом пришлось провести несколько часов, но вкуса блюд Юни не чувствовала, а бесчисленные поднимаемые за молодых здравицы только раздражали. Несколько раз она украдкой косилась на сидящего почти напротив жениха и испытывала при этом странные чувства. Он не был плох собой, не был при этом и писаным красавцем. Черты его лица были скорее приятны, чем отталкивающи; заметно было, что особого удовольствия от происходящего он не испытывает. Юнона почти не сомневалась, что договориться с женихом получится. Другой вопрос, получится ли таким образом договориться с сиром Майхортом, нашедшим надежный способ связать по рукам посланницу Богини? Этот человек от своих преимуществ так просто не откажется.

От этих мыслей становилось совсем тошно.

Наконец, замковый менестрель закончил декламировать обещанную балладу, весьма одобрительно встреченную слушателями, но совершенно ускользнувшую от внимания главной героини, и принялся перебирать струны своей лютни, извлекая из них довольно живую мелодию. За нижними столами уже плясали: рабочий люд не привык подолгу рассиживать, а бурлящее в крови веселье требовало выхода. Да и дам там было побольше. Впрочем, более знатные обитатели замка тоже покинули свои места и теперь прохаживались, затевая беседы и периодически покидая зал.

Находиться среди людей стало совсем уж невмоготу, и Юни незаметно отправилась к выходу, велев Лане оставаться на месте и не следовать за ней.

В пиршественном зале сегодня горели десятки факелов, зато в коридорах было сумрачно. Вяло отвечая на поздравления встречных, Юнона добралась до лестницы и поднялась к себе на этаж. По пути пришлось посторониться, пропуская какого-то незнакомого мужчину, высокого, но худощавого, одетого в мрачные одежды и с нездоровым цветом лица.

— Соболезную вашему горю, леди, — вкрадчиво проговорил тот, проходя мимо. — Ваша потеря безмерна.

Невыразительный взгляд незнакомца на миг задержался на лице девушки, губы искривились, будто собираясь еще что-то сказать, но мужчина промолчал и просто пошел своей дорогой.

Юнона, едва передвигая ноги, вошла в свои покои и рухнула на постель. Горе и чувство потери захлестнули ее с новой силой. Злость прошла, оставив после себя лишь опустошенность и ощущение собственной никчемности.

Все было зря. Все попытки доказать что-то себе и окружающим только делали хуже. Во всем произошедшем Юнона виновата сама. Во всем.

Ей вообще не стоило появляться на свет.

Запястье обожгло огнем, и одновременно по ушам ударил разъяренный крик.

— Ты что творишь, идиотка?!

Юнону схватили за руки, а она, удивленно моргая, всматривалась в бледные встревоженные лица подруг. Фалитта, цветом лица немногим сейчас отличающаяся от Киэ'Ланарт, крепко сжимала запястья Юноны. Та попыталась освободиться, и тут же ее прошило новой волной боли.

— Не дергайся, — рявкнула юная Кобра. — Нет, ну какая же ты идиотка!

Юни перевела взгляд на свою левую руку и тихо выругалась от неожиданности: на запястье красовался глубокий кровоточащий порез. Правая же ладонь крепко сжимала нанесший рану кинжал, который дочка Кобры сейчас пыталась осторожно отобрать.

— Что происходит?! — Юнона потребовала объяснений.

— Это ты нас спрашиваешь? — злобной змеей прошипела Фалитта. — Ты чем думала, когда решилась вены резать? Хорошо, Лана неладное почувствовала и меня дернула!

— Девочки, — прошептала Юни. — Это не я. Я даже не помню, чтобы доставала нож. И, как бы мне погано сейчас не было, я не тороплюсь в Прамир. Хотя бы потому, что встретиться с Изначальной Тьмой могу и без подобных глупостей.

— Даже не знаю, что хуже, — Фалитта уселась на кровать, по-прежнему зажимая рану ладонью. — Внезапное помутнение твоего рассудка или тот факт, что кто-то смог на тебя повлиять.

Юни прикусила губу. Светлое платье было безнадежно испорчено кровавыми брызгами, а рана болела, горела и дергала, мешая сосредоточиться.

— Надо перебинтовать, — тихо сказала Лана.

— Зачем? — Фыркнула дочка Богини. — Порез должен сейчас сам затянуться.

Дух Рога и Юнона обменялись многозначительными взглядами.

— Кстати, почему так долго? — Проворчала Фалитта, сильнее сводя края раны. — Латона?

— Не заживет, — со вздохом призналась Юни.

Фалитта чуть ослабила хватку, и по запястью опять побежали струйки крови.

— Да что за…! Ты же оборотень!

— Я, видимо, какой-то неправильный оборотень, — грустно усмехнулась Юнона. — Мало чем отличаюсь от обычного человека.

— Так, — медленно проговорила юная Кобра, пристально посмотрев в глаза подруге. — А твой наставник в курсе?

— Никто не знает, — качнула головой Юни. — Только мы с Ланой и, вот теперь, ты. И тебя прошу: сохрани это в тайне, Фолл. Это для меня очень важно.

— Я-то никому не скажу, — пожала плечами золотоволосая красавица. — Хотя не представляю, как ты умудряешься себя не выдать, особенно во время тренировок.

Юни промолчала, уходя от ответа. Порезанную руку дергало от боли, кожа была горячей и липкой от крови. Чудо еще, что удалось не перепачкать все вокруг; пострадало только платье. И сколько теперь это будет заживать — неизвестно.

— Есть идея, — оживленно произнесла дочка Богини и скомандовала. — Юни, обернись!