Загадка небесного камня - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ухожу, – твердо сказал он, – вернусь утром, и чтобы духу твоего не было в квартире. Бери что хочешь и выметайся.
– Да что у тебя брать-то… – скривилась она, – посуду битую да гнутые ложки мамаши твоей? Или вот эти тряпки?
Тут она поглядела ему в глаза и осеклась. Покойная мать Патрикеева долго болела, почти год не выходила из дома. И вышивала, сидя у окна. Или плела кружева. Патрикеев не разрешал снимать кружевные занавески и вышитые картинки в рамках – память о матери, они с женой долго спорили по этому поводу.
Он ушел и напился в какой-то открытой ночью забегаловке. Напился так, что себя не помнил. Буянил даже, хорошо, что вызванные ребята нашли у него в кармане полицейское удостоверение и не стали забирать в обезьянник.
Наутро жены не было, так что не сама она ушла, а он ее выгнал. И теща ничего у него не отсудила, поскольку не было у Патрикеева никакого загородного дома. Отношения у него с тещей были хорошие, нравились они друг другу, он – мужик без претензий, она – простая работящая тетка. Приехав из своей деревни, она слезно умоляла его простить беспутную ее дочку. Побей, мол, за волосы оттаскай, а прими обратно, потому как пропадет она без тебя. Нет, твердо отвечал Патрикеев, со всем уважением к вам, но это невозможно. Теща его отказ поняла.
И машину Патрикеев не разбивал, как уже было сказано, за руль он в пьяном виде не садился.
Так что весь рассказ его был чистым враньем, но парень поверил.
– Вы – наш пациент! – уверенно проговорил молодой человек. – Я направлю вас к потомственной шаманке Синильге, которая специализируется на исцелении от алкоголизма. Положительный результат гарантирован после десяти, в крайнем случае – пятнадцати сеансов…
– Синильга? – переспросил майор, которому это имя показалось смутно знакомым. – Пусть будет Синильга!
Молодой человек провел его по коридору к двери темного дерева, постучал, потом открыл эту дверь и втолкнул Патрикеева в полутемную комнату, проговорив:
– Синильга Ивановна, к вам пациент! Жалобы на…
– Не говори мне, на что он жалуется, – раздался из темноты низкий хрипловатый голос. – Я сама прочту это на его лице! Я сама определю это по его ауре!..
Дверь за спиной майора закрылась.
Его глаза привыкли к скудному освещению, и он огляделся.
Патрикеев находился в большом мрачном помещении, освещенном только двумя дымными факелами, укрепленными на стенах. На полу была расстелена медвежья шкура, на стенах, как и в холле, висели шаманские бубны, маски и прочие магические аксессуары.
Посреди комнаты в массивном деревянном кресле восседала женщина лет сорока, определенно восточной внешности, облаченная в наряд из грубо выделанной кожи и меха. В ее лице еще сохранились остатки яркой экзотической красоты. К удивлению Патрикеева, волосы шаманки были не черными, как у всех восточных народов, а белыми, как снег. Узкие глаза женщины горели тусклым огнем – в них отражался колеблющийся свет факелов.
Шаманка поднялась, вытянула вперед красивые ухоженные руки и шагнула навстречу Патрикееву. Своим низким хрипловатым голосом она проговорила:
– Вижу! Вижу, зачем ты пришел! Вижу, что привело тебя ко мне! Пьешь, несчастный? Запои у тебя бывают? Вижу, вижу, почти все пропил, жена от тебя ушла!
«Ага, в точности повторяет все то, что я говорил тому парню на рецепции, – отметил про себя Патрикеев. – Явно к ней сюда проведена линия, чтобы прослушивать разговоры в холле… ох, дурят нашего брата! Ох, разводят!»
Вслух же он поддержал прежнюю игру, удивленно уставился на шаманку и проговорил голосом законченного идиота:
– Это надо же, как вы все про меня правильно угадали! Прямо в душу мне заглянули! Все так и есть, как вы говорите! Только что же мне теперь делать-то? Как мне от этой напасти спастись?
– Не бойся, несчастный! – воскликнула шаманка с жутким подвыванием. – Я тебе помогу-у! Я тебя исцелю-у! За десять, самое большее – за пятнадцать сеансов…
«Ага, когда все деньги из меня вытянешь… – подумал Патрикеев. – Ну ладно, это мы еще посмотрим, как дело обернется. Тем более что у меня и денег-то кот наплакал…»
Пока что он решил дальше следовать своей роли и всячески подыгрывать мошеннице.
– Помоги мне, – взмолился он. – Помоги, сделай милость! Я тебе век благодарен буду…
– Век – не надо, – деловитым тоном проговорила шаманка. – Оплата согласно тарифу, на первое посещение – скидка. А сейчас приступим к ритуалу…
Она поставила на пол перед Патрикеевым железный треножник с жаровней наподобие обычного дачного мангала, насыпала в жаровню кучку угля, положила сверху какие-то веточки и подожгла уголь при помощи одного из факелов. Уголь быстро разгорелся, тогда шаманка посыпала на огонь какой-то зеленоватый порошок.
Пламя стало зеленым, в комнате запахло можжевельником, смолой, разогретой листвой – в общем, лесными, таежными запахами, но к этим вполне обыкновенным запахам присоединился еще какой-то терпкий, дурманящий аромат.
«Окуривает она меня, дурманит, – сообразил майор, – как бы не заснуть тут…»
В руке шаманки оказался бубен, она принялась ритмично ударять в него другой рукой и затянула медленную, монотонную песню на незнакомом языке.
Мелодия понемногу ускорялась, женщина начала кружиться – сначала неторопливо, потом все быстрее и быстрее. Ее голос стал похож то на волчий вой, то на воронье карканье. Белые волосы окружили голову светящимся ореолом, слились в сплошной мерцающий круг.
Патрикеев не мог отвести глаз от этого бешеного вращения. Он почувствовал, что у него начинает кружиться голова, комната перед его глазами вращается, как карусель, еще немного – и он действительно впадет в транс, потеряет контроль над происходящим…
Майор взял себя в руки, слегка встряхнул головой.
