Ковчег-Питер - Вадим Шамшурин

Через какое-то время из кабинета Волкова вышел Серега. Потом дежурный полицейский привел Мальвину. Она все так же держала в руках голубой парик, а когда подошла, не глядя отдала его мне.

– Слушай, Антоха, – сказал Сергей. – Ну мы же свои люди. Ты молоток вообще, что заявление не стал писать. Надька, ты скажи спасибо ему вообще, что он вас, тупых идиотов, простил.

Надька посмотрела на меня и пожала плечами.

– Антоха, ну поехали к нам сейчас, – продолжал говорить Сергей. – Поехали, посидим, как нормальные люди. Перетрем это, решим, сколько я тебе должен. Ты не думай, я заплачу.

– Ну поехали, – сказал я. Правда, мне больше хотелось услышать, что скажет Надя, чем получить Серегины деньги. Почему-то мне казалось, что она должна сказать мне что-то важное. Ну хотя бы объяснить, зачем они это сделали.

И мы поехали к Сереге.

В гостях

У Сергея с Лерой была трешка в новом доме. Кажется, они тоже платили ипотеку. Лера вышла навстречу, встревоженная, высокая, в чем-то черном и строгом, словно, отправляя мужа в отделение полиции, собиралась овдоветь. Сердито зыркнула на Надю, натянуто улыбнулась мне, вопросительно зашептала что-то Сереге.

– Да успокойся, нормально все, нормально, – сказал он. – Я все уладил.

– Сколько? – спросила она. Серега замотал головой, а она еще раз спросила: – Я просто хочу знать, во сколько это тебе обошлось.

– Пока ни во сколько, – ответил я за Серегу, который уже прошел на кухню. Ответил и подумал: а откуда я знаю. Ему ведь наверняка пришлось Волкову что-то заплатить. Я тоже прошел на кухню и сел к столу напротив Сереги, а Лера встала в дверях и сложила руки на груди, как будто караулила, чтобы мы не разбежались. От чая все отказались.

Надя забилась в угол у окна, за которым был виден город с натыканными тут и там высотками. Я смотрел на нее и пытался разглядеть в этой взрослой девушке ту мелкую плаксивую куклу, наряженную всегда во что-то розовое, которую я иногда видел, если заходил к Сереге в гости, когда мы еще учились с ним в одном классе. Но когда я приходил в те годы к нему в гости, Надю мы всегда выгоняли из комнаты, чтобы не мешала, так что я едва помнил, что у него вообще есть сестра.

– Ну? – спросил ее Серега. Надя опустила голову так низко, что лица не было видно. Наверное, она снова плакала.

– Ты вообще соображаешь, что делаешь? – начал выговаривать ей Серега. – Что у тебя в голове-то? Совсем пусто? Ты о чем вообще думала? Хорошо хоть догадалась матери не звонить. Ты представляешь, что будет, если она узнает? А о нас с Лерой ты подумала, когда это делала? Идиотка! Тупая идиотка!

Надя подняла голову, и я увидел, что она не плачет. Она посмотрела на Серегу очень серьезными, злыми глазами, вдруг ткнула в меня пальцем и закричала:

– И вот он тоже тупой идиот, да? У тебя все тупые идиоты! Разве ты не так кричал, когда пришел после этого своего долбаного корпоратива? Ты кричал, что твой одноклассник Скворцов – тупой идиот. Что он стал лапать невесту вашего гендиректора прямо у него в кабинете. И еще какие-то документы как раз пропали! И теперь головы полетят. И начальника охраны уволят. И того, кто этого Скворцова пустил в кабинет, тоже уволят. А это как раз ты ему ключи и дал, и это на камере наблюдения будет видно. Ты бегал тут по всем комнатам и кричал, что вот так сделаешь людям добро, а они тебя в ответ с дерьмом смешают. Ты его нищебродом и клоуном называл и кричал, что уроешь его. Забыл уже? Забыл?

– Замолчи, – сказал Серега, вскочил со стула, и мне показалось, что он сейчас ударит сестру. Но он только подошел к холодильнику и достал бутылку водки.

– Ну ясно, – сказала от двери Лера, развернулась и ушла. Прошелестела по коридору, потом хлопнула дверью комнаты.

– И ты решила типа мне отомстить за брата? – спросил я Надю. Она тяжело дышала и смотрела на меня растерянно.

– Не то чтобы. Они тут с Леркой ругались, а мне как раз ребята позвонили, ну и мы пошли гулять. Просто болтались, пива попили немного. А потом шли мимо этого вашего «Подари праздник». Серега говорил, что такой бизнес может быть только у тупого идиота, вот я и запомнила. И стала ребятам рассказывать, что из-за этого клоуна, в смысле из-за вас, мой брат теперь работу потеряет. Артем, ну тот, который Микки-Маус, сказал, что это так оставлять нельзя. И кинул в стекло бутылку из-под пива. А Костик очень смеялся и предложил забрать костюмы. А я взяла набор праздничной посуды. Я вам заплачу за него, вы не думайте. А еще мы голубей выпустили, потому что жалко было, что они в клетке сидят.

Серега налил нам с ним водку. Много, чуть не по целому стакану.

– Ладно, – сказал он. – Антоха, давай выпьем. Сгоряча чего не наговоришь. А эта дурочка уши развесила. Ты сам посуди, что бы я делал, если бы Парщиков меня с работы выкинул? У меня квартира в ипотеку, машина в кредит, Лерка ребенка хочет. Надька вон тоже все время клянчит то деньги, то подарки. Ну психанул я тогда. Ты же не в обиде на меня? С кем не бывает!

Мы выпили не чокаясь, как будто хоронили кого-то. Серега снова потянулся к бутылке и налил, а я сказал:

– Надя, ты иди умойся. У тебя лицо все грязное. Да и вообще, ты после полицейского отделения. Мало ли кто у них сидел раньше там, где они вас держали.

Надя брезгливо повела плечами, посмотрела на меня еще какое-то время, как будто хотела что-то сказать. Может, извиниться хотела. Но потом молча встала и вышла.

– Слушай, ты молодец, что заявление не стал писать, – заговорил снова Серега. – Ты не думай, Надька у меня попляшет еще, засранка, я ей устрою! А еще я не хочу, чтобы ты думал, что я зря тогда распсиховался. Ты не знаешь просто, на что наш генеральный способен. Вызовет кого-нибудь в кабинет и так орет, что человек потом выползает в слезах и в соплях. Многие сами увольняются даже. А если он увольняет, то по полной программе, то есть потом в банковской сфере уже нигде не пристроишься, и все, пиши письма, суши сухари, иди сидеть на кассе в супермаркете.

– И ты, значит, терпишь? – уточнил я.

– Конечно, – удивился он вопросу.

– Вот пока вы все терпите, он на