Клуб разбитых сердец - Михалева Анна Валентиновна

— Хоть бы ты в кого-нибудь другого плюнул. Ну почему, как скандал, так с эстетичкой или биологичкой? — возмутилась Варвара.

На что сын философски пожал плечами.

За порог она вышла уже в самый притык: если желала успеть к началу родительского собрания, следовало перейти на трусцу.

«Да ну их всех!» — малодушно решила Варвара и пошла нарочито медленно.

— Не подумайте, что я тут вас караулю, — к ней стремительно подлетел отец Пашки — Василий Карпович.

Варвара остановилась и уставилась на него в немом изумлении. Он явно был не в себе, в смысле, чересчур нервным. Даже не нервным, а каким-то взвинченным.

— Я в засаде, — волнуясь, пояснил он, — представляете, удалось проследить за этим Соховым. Он привел меня к вашему дому. Сам вошел вон в тот подъезд. — Он махнул рукой в сторону подъезда. Варвара подумала, что большое счастье уже в том, что этот Сохов вошел не в ее пятый подъезд, а в третий.

— Теперь жду, когда выйдет.

— Зачем? — она изобразила интерес.

— Выясняю его связи. Чтобы пойти со всем этим в милицию.

— Ну… может быть, он зашел к другу, — предположила она, — что у них там по интересам? «Денди», «Плейбой», не знаю…

— А героин с кокаином не хотите? — неприятно прищурился Василий Карпович. Так прищурился, словно героин с кокаином этим мальчикам поставляет она, Варвара, а он, Василий Карпович, раскрыл ее гнусные преступления против детей и закона.

— Вы уверены?

— Я подозреваю.

— A-а… Ну, желаю удачи, — она двинулась было дальше.

— Неужели вам не интересно, с кем водится ваша дочь? — возмутился бдительный родитель.

— Она дружит с вашим сыном, это уже неплохо, правда? — Она остановилась и проговорила более ласково: — Послушайте, они отличные ребята, учатся в замечательном лицее, учатся хорошо, к тому же у них совсем другие интересы, нежели наркотики. Не обижайте их своими подозрениями. Кстати, я иду на родительское собрание. А вы?

— У меня сегодня иные планы. А моя жена уже там.

«Теперь я в его глазах мать, недостойная уважения. Еще бы, посоветовала доверять собственному ребенку. Просто не мать, а ехидна!» — Варвара улыбнулась, потом, вспомнив, нахмурилась.

— Василий Карпович, у меня к вам еще один вопрос.

Он неотрывно смотрел на злосчастный подъезд, в который вошел Сохов:

— Я слушаю.

— Помните женщину, которую вы узнали в театре?

— Которую?

— Мою подругу.

— A-а. Это неприятное семейное дело. Я с ней незнаком, я ее только видел.

— Где?

Он повернулся и посмотрел на нее в упор. В его глазах горела неприязнь:

— Спросите-ка лучше у нее самой. Она же ваша подруга!

— Но мне важно узнать именно у вас.

— Послушайте… — Он вдруг напрягся и, буркнув: «Простите», рванул с места к дому.

Наверное, паренек довольно приятной внешности, который вышел из третьего подъезда, и был тот самый Сохов.

Родительское собрание было странным и проходило в атмосфере непонимания. Всех детей безудержно хвалили, присутствующие при этом взрослые терялись в догадках. Варвара пришла в тот момент, когда успехи каждого конкретного ученика классная дама уже успела огласить и началась обобщающая часть.

Варвара села за один стол с Пашкиной матерью, тихо с ней поздоровалась. Они обменялись понимающими улыбками, которые, конечно, значили много больше, чем обычное приветствие, — они обе теперь в одной команде, в «Клубе разбитых сердец».

— Самое главное, о чем я вас хочу попросить, — это не ругайте своих детей, — классная состроила умоляющую физиономию. — Пусть, если не хотят, не учатся, не ходят в лицей… Главное, чтобы они были в хорошем настроении, чтобы не нервничали. Ведь сейчас у них пубертатный период. Дети могут быть неадекватны. Не расстраивайте их придирками и выговорами.

— Может быть, им ноги целовать? — не выдержал один из отцов, по виду которого сразу можно было предположить, что придирками его воспитательные меры вряд ли ограничиваются. Эдакий бык в человеческом обличье.

— Да поймите вы. По району за последний месяц пять, я повторяю, пять подростков выбросились из окна после ссоры с родителями, — учительница почти рыдала.

— А мы живем на втором, — хохотнул этот же папаша, — пусть сигает.

— Мы живем в очень тяжелое время, — вздохнула классная, — мне ли вам объяснять, сколько стрессов выносит человек чуть ли не ежедневно. А дети более чувствительны, они еще не закалены, понимаете?

— Мой такие фильмы по видаку крутит, что у меня мурашки по коже, — возмутился второй отец. — А вы говорите, не закалены. Да они ничего не боятся.

— И все-таки равнодушие взрослых, непонимание нами их проблем часто приводят ребенка к нервному срыву. К тому же это ужасное происшествие у нас в лицее, когда нашли покойных Тихона Петровича и его жену. Следователи, допросы… В такой атмосфере даже взрослому тяжело настроиться на рабочий лад. Подумайте об этом.

— Я только что видела вашего мужа, — шепнула Варвара Пашкиной матери. — Мне кажется, что он-то как раз совсем замучил вашего сына. Простите за бестактность, но это же недопустимо так не доверять ребенку. Стоит сейчас и караулит этого Сохова, чтобы выяснить у него все подробности драки. А потом наверняка пристанет к Паше, чтобы тот выкладывал начистоту. А какой от этого толк?

— Ой, не говорите, — отмахнулась та. — Он и меня уже замучил. Он полный придурок. Я вообще не знаю, что с ним делать. Он ведь узнал ЕЕ в театре. Ну, когда отошел от вас…

— ЕЕ? — Варвара напряглась.

Пашкина мать, заметив ее буйный интерес, замялась:

— Вообще-то мы не должны об этом говорить, давайте сменим тему.

— Подождите, если он узнал…

— Это большой прокол, — совсем скисла она. — А он никак не может остановиться. Я вообще подозреваю, что он вернулся только из-за денег и теперь вынюхивает, как бы их получить обратно. Но не на ту напал.

— Но вы же приняли его назад?

— Потому что ему некуда было пойти, — она пожала плечами. — Что я могу сделать, он все еще прописан в нашей квартире, его пассия угодила в клинику неврозов, а он вроде как собрался помириться. И если бы не его страсть к дознавательству, может быть, все было бы ничего. А теперь… я даже не знаю. С одной стороны, мне его даже жалко, но в Клубе меня не поощряют. Можете представить, насколько опасна подобная ситуация?

— И что же вы собираетесь делать?

— Пока не знаю. Честно говоря — я боюсь. Вы ведь в курсе истории с Тихоном Петровичем и его женой?

— Ну, в общих чертах…

— Мой непременно все выяснит, он иначе не может, — обреченно предрекла Пашкина мать. — А мне хочется жить.

— А при чем здесь…

Тут Варвара поджала губы и нарисовала на лице сочувствие. Потом она уставилась на говорившую о чем-то классную своей дочери, которую уже не слышала. У нее было такое ощущение, что внутри ее завращался огромный железный вал, который цепляет и наматывает на себя ее внутренности. Боль порождала страх или наоборот — не важно. В голове стремительно складывалась цепь событий одно за другим, пока ей окончательно не стало ясно, что по глупости, по недоразумению и странному стечению обстоятельств она попала в настоящий кошмар, где одно преступление порождает другое, более страшное. А в голове ее крутилась фраза, сказанная когда-то Катериной: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке».

«Что делать? Что делать? Тьфу ты, прямо уже чувствую себя Чернышевским! — Варвара с силой сжала перила. — Ивану ничего нельзя говорить. Первое, что он сделает, если узнает о планах своей жены, это побежит в «Клуб разбитых сердец», дабы навести там шороху. Даже в милицию по пути не заскочит…»

Почему она была столь уверена в действиях Вани? Да просто была уверена, и все. Он всегда полагался лишь на себя, он слишком самоуверен. Впрочем, в этом они были схожи. И она, примеряя ситуацию на себя, точно знала, как поступит он. Значит, информацию о клубных делишках от него нужно скрыть. Иначе получится как с несчастным Маняшиным физиком — Тихоном Петровичем и его первой супругой…