Бандитская Лиговка - Николай Пономаренко

- Вывела она меня из себя, - потом объяснял Каталкин, - Я долго терплю, чтобы меня достать надо очень постараться. Постаралась... Достала вот... На семнадцатом году совместной жизни... Я рапорт уже написал. Увольняйте.

Встал и понуро вышел из кабинета.

И правильно. Шкворень не хотела никаких объяснений и выслушивания сторон. В семейных делах третий все равно ничего не поймет. Суть одна: жалобу озлобившейся супруги не замять. Участкового на службе не удержишь. Начальник главка на личность не посмотрит, напишет на жалобе Каталкиной "уволить" и все. Она-то шефа знала. Взять хотя бы вчерашний пример. В справке ГУВД по личному составу сообщалось, что двое офицеров Пресс-службы главка в нетрезвом состоянии были задержаны у станции метро "Лиговский проспект". С их слов - были избиты неизвестными. У одного из них был незарегистрированный газовый пистолет. И все фактически. Резолюция начальника штаба ГУВД - "Проверить и уволить". Вот так. Не "проверить и принять решение", решение ясное - "уволить".

Шкворень знала этот случай. Подвыпивших майора и капитана, одетых в гражданские костюмы, приметили у ларьков какие-то подростки. Офицеры покупали пиво, а группа ребят клянчила у них деньги.

- На что тебе?

- На то же, что и тебе.

- Не тебе, а вам. На пиво дать не могу. И на сигареты тоже.

- Че, мужик, жадный?

Зря мужчины посчитали стаю пацанов безобидной. Едва они повернулись к подросткам спиной, как разом получили по затылкам чем-то тяжелым. Оба упали. Капитан потерял сознание, а майор из последних сил выхватил из кармана газовый пистолет. Выстрел отпугнул стаю, но привлек внимание милиционеров метрополитена, которые с радостью подобрали двух пьяненьких окровавленных мужичков. Пистолет и документы изъяли, вызвали скорую.

Пока над ними колдовали в травмпункте, из метро позвонили оперативному дежурному по городу и доложили о пьяном безобразии двух офицеров. Территориальному подразделению, то бишь Лиговскому РУВД поручалось проверить факты и материал. Завертелось. Зарегистрировали происшествие, послали справку в главк. В чем вина офицеров? Были выпивши около ларей. А они не граждане, не такие же, как окружающие? У них нет права в свободное, личное время выйти под хмельком к ларям, чтобы добавить пивка? Не они вымогали деньги, а у них вымогали. Не они били металлическими трубами по головам, а их били. Эти обрезки труб потом нашли за ларями - постоянный арсенал разбойничков. Служебных документов не лишились. Майор показал карточку регистрации газового пистолета. Не его вина, что в ИЦ не значится. Так за что увольнять? А вот так - показалось, что офицеры пьяницы и непорядочные люди. Показалось. "Уволить".

Уж если в таком случае никакого снисхождения, то Каталкин не имеет ни одного шанса.

Участковый был почти уверен, что Шкворень разотрет его в порошок. Уволит без всякого выходного пособия. Баба - вот и все объяснение. Юбка за юбку будет мстить. Ишь, скажет, негодяй, руку на женщину поднял. Хорошо хоть не стала выпытывать что да как, да не вздумала воспитывать.

Куда ж ему теперь податься? Хорошо что не поторопился сдать свою старую комнату в коммуналке. Знакомые девочки из жилконторы не стали настаивать на немедленной сдаче комнаты по получении им квартиры. Переселился пока туда. Тихо и тоскливо стало в этой комнате, где ютился с женой и двумя детьми.

В квартире было ещё две комнаты, принадлежащих Александре Борисовне Бойковой, женщине 73-х лет. Старуха была высокой, молодящейся и по прежнему пытающейся продавать продукцию фирмы "Мери Кей косметикс". (Да простит меня господь за бесплатную рекламу) . К ней частенько наведывались такие же одинокие подруги, да заглядывал один старичок чуть старше возрастом.

Каталкин был приятно удивлен тем, что Шкворень встреченная им в РУВД, нормальным тоном подсказала, чтобы участковый не тянул с увольнением.

- Рапорт я подписала. Забери в канцелярии. Жалоба твоей жены пока на рассмотрении. Будет проведена проверка.

Ни строгого взгляда, ни осуждения. Каталкин зауважал начальницу. Поверила ему, поняла, что он и так переживает.

Жена Каталкина строчила жалобы во все инстанции. Просила кары и расправы над мужем и отцом своих детей. Ничуть не смущаясь, тем, что участковый может кому-то рассказать за что её ударил будучи в трезвом состоянии и чистой памяти. Ни мало не думая, безработная, на какие шиши будет кормить двоих детишек. Каталкин же искал работу, приглядел места в двух охранных предприятиях. Во время подписания обходного листа напоролся на непреодолимое препятствие. Заместитель по тылу господин Списанинов требовал освободить казенную комнату "для другого личного состава".

- Пока ты Каталкин, оттуда не укатишь, я тебе лист не подпишу. У меня пухлая папка заявлений о предоставлении хоть какой-нибудь жилплощади, а он в двух квартирах проживать изволит.

- Я развелся, не живу я в новой квартире, не можно мне там.

- Можно, не можно... Порядок есть порядок. Если сотрудники узнают, что я с тобой либеральничал, разрешил ещё пожить в комнате, то подумают, что ты мне взятку дал. Тут два варианта. Или освобождай комнату или давай взятку. Понял?

Каталкин понял. Он конечно же посчитал, что Списанинов шутит. Каталкин не давал и не умел давать взятки. Тюха тюхой. Нагнул голову и пошел домой. Будь что будет. Пускай увольняют без обходного, пускай выгоняют из комнаты силой. Участковый поплыл по течению. Знакомые женщины, узнав, что Каталкин снова жених, предлагали возобновить дружбу. Но он неожиданно заболел, месяц валялся с язвой в госпитале, потом лечился амбулаторно. Наиболее привязанной оказалась Галина, бывшая когда-то замужем и оставшаяся с. маленьким сыном. Она забегала к нему вечерами, помогала по хозяйству. Соседка Александра Борисовна считала её сожительницей Каталкина.

Всему свое время. Шкворень, замотанная делами, сквозь пальцы смотрела на жалобы жены Каталкина о длительном ненаказании её мужа.

- Вот выздоровеет, тогда и решим. Он в госпитале, понимаете?

- А по мне пусть хоть сдохнет, но примите меры.

В очередной раз жалобщица явилась с известием, что Каталкина из госпиталя выписали.

- Живет он сейчас в коммуналке. На каком основании? Если это его комната, то пусть будет включена в имущество, подлежащее разделу!

Начальница РУВД смотрела на сварливое лицо посетительницы и не понимала как могут люди жить годами рядом друг с другом, а потом проявлять убийственную ненависть к ближайшему на земле человеку. Ведь он её любил, шептал хорошие слова. Каталкин сидел на этом же стуле с потухшими глазами, ничего не требующим и переживающим. Совсем другое - его жена. Неужели и она, Шкворень так смогла бы?

- Пусть он мне заплатит!

- Я разберусь. Позвоните мне через пару дней.

По уходу посетительницы Полина Антоновна вызвала замов по кадрам и по тылу.

- За ним никак не закрепить комнату?

- Никак. Вариантов нет. Он лишится её во-первых как получивший жилье в соответствии с нормами, а во вторых как уволенный и обязанный сдать служебную жилплощадь.

Кадровик посоветовал поторопиться с решением вопроса об увольнении.

- Бывшая жена его написала жалобу в городскую прокуратуру. Мы отписываемся, что Каталкин болен, но в конце концов он придет в себя.

- И молодые сотрудники, узнав, что освобождается комната, осаждают мой кабинет.

Надо было как-то решать вопрос. Нельзя Каталкину домой возвращаться, где у него есть, конечно, законные метры жилплощади. Но Шкворень видела его жену. Такая спокойно организует второй срыв Каталкина, который автоматически приведет его на скамью подсудимых как систематически избивающего жену.

- Где он живет?

Когда Полина Антоновна зашла к участковому, он пребывал в унынии. Дверь ей открыла миловидная женщина, не задавшая ни одного вопроса. Поздоровалась и проводила в комнату. Видно, Каталкин рассказывал ей о начальнице в мундире. Но Шкворень, снимая в коридоре обувь, полюбопытствовала:

- А вы кто, соседка?

- Нет, подруга его.

В это время открылась дверь одной из комнат и показалась статная высокая старуха из рода беззаботных. Болезнь не болезнь, беда не беда, а такие смеются и только плюют на невзгоды.

- Сожительница это его, Галина. Хорошая женщина, вы её не обижайте. Она и мне помогает.

- Значит тогда вы соседка, - определила Шкворень.

- Ну уж конечно не сожительница, - засмеялась старуха.

- Почему "конечно", вполне пикантная дама, - улыбнулась Полина Антоновна.

Перепады настроения у старухи были, видимо, резкими. Она вдруг схватилась за поясницу.

- Ой, да, пиковая дама, пиковая дама. И Генриха уж нет.

Сказала тусклым голосом и поковыляла в сторону кухни. Галина проводила Шкворень в комнату.

- Здесь он,

Дымивший сигарету лежа на постели Каталкин встал.

- Проходите, товарищ подполковник. Здвавствуйте.

- Здесь и проходить-то особенно некуда.