Русские сказки - Народные сказки

— Я чулок вяжу, мне от спиц светло.

Да как закричат обе:

— Василисе! Василисе за огнем идти! Ступай к Бабе-яге! — И вытолкали Василису из избы!

Заплакала Василиса, вынула из кармана куколку.

— Куколка моя милая, посылают меня к Бабе-яге за огнем, а Баба-яга людей ест-жует, только косточки похрустывают.

— Ничего, — говорит куколка, — пока я с тобой — беды не будет.

— Спасибо тебе, куколка, на добром слове, — сказала Василиса и в путь отправилась.

Вдруг скачет мимо нее всадник — сам белый, на коне белом, сбруя на коне ясная.

Стало рассветать.

Идет девушка дальше.

Вдруг скачет другой всадник — сам красный, на коне красном, сбруя на коне красная.

Взошло солнце.

Целый день шла Василисушка. К вечеру вышла она на полянку. Смотрит — изба стоит. Забор вокруг избы из людских костей.

Обомлела девушка, встала, как вкопанная. Вдруг едет всадник черный, на коне черном, сбруя на коне черная. Доскакал до ворот и пропал, как сквозь землю провалился.

Ночь настала.

Вдруг слышит Василиса — земля дрожит, ходуном ходит. Это Баба-яга в ступе летит, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам да как закричит:

— Фу-фу-фу, русским духом пахнет! Кто здесь есть?

Подошла Василиса к Бабе-яге, поклонилась ей низехонько, говорит ей скромнехонько:

— Это я, бабушка; меня мачехины дочки к тебе за огнем прислали.

— Так, — говорит Баба-яга, — твоя мачеха мне родня. Ну что ж, поживи у меня, поработай, а там видно будет.

А потом как крикнет громким голосом:

— Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь, ворота мои широкие, отворитесь!

Зашла Баба-яга в избу, на лавке растянулась.

— Эй, девка-чернавка, подавай еду!

Выскочила девка-чернавка, стала Бабу-ягу кормить: котел борща, да ведро молока, да двадцать цыплят, да сорок утят, да полбыка, да два пирога, да квасу, меду, браги без счету. Все съела Баба-яга. Василисе только краюшку хлеба дала.

— Ну, — говорит, — Василиса, возьми вот мешок пшена да по зернышку перебери, да всю чернушку выбери, а не сделаешь — я тебя съем.

Тут Баба-яга и захрапела.

Взяла Василиса хлеба краюшку, положила перед куколкой и говорит:

— Куколка, голубушка! Помоги, спаси, пожалей меня, сиротинушку.

А куколка в ответ:

— Ты не плачь, не тужи, лучше спать ложись; утро вечера мудренее.

Только Василиса заснула, куколка закричала:

— Птицы-синицы, воробьи и голуби сюда прилетайте, от беды Василису выручайте!

Слетелось тут птиц видимо-невидимо. Стали пшено перебирать, стали громко ворковать, зернышки — в мешок, чернушки — в зобок. Да все пшено по зернышку перебрали, от чернушек очистили.

Только дело сделали, проскакал мимо ворот белый всадник на белом коне. Рассвело.

Тут проснулась Баба-яга, Василису спрашивает:

— Что, работу сделала?

— Готово, бабушка.

Рассердилась Баба-яга, — говорить-то нечего!

— Ну, — ворчит, — я сейчас на добычу полечу, а ты возьми вон мешок, там горох с маком смешанный, все по зернышку перебери, на две кучи разложи. А не сделаешь — я тебя съем.

Вышла Баба-яга на двор, свистнула, подкатила к ней ступа с пестом.

Проскакал красный всадник. Солнце взошло.

Села Баба-яга в ступу, выехала со двора, пестом погоняет, помелом след заметает.

Взяла Василиса хлебца корочку, перед куколкой положила.

— Помоги, куколка-голубушка!

Крикнула куколка звонким голосом:

— Прибегайте, мыши полевые, домовые, амбарные!

Набежало мышей видимо-невидимо. В час мыши всю работу сделали.

К вечеру собрала девка-чернавка на стол, стала Бабу-ягу ждать. Проскакал за воротами черный всадник.

Едет Баба-яга, костяная нога.

— Ну что, Василиса? Работа сделана?

— Все готово, бабушка.

Рассердилась Баба-яга, а сказать-то нечего.

— Ну, коли так, иди спать, и я сейчас лягу.

Пошла Василиса за печку и слышит, — Баба-яга говорит:

— Ты, девка-чернавка, печь разожги, огонь размечи, я проснусь, — Василису зажарю.

Легла Баба-яга на лавку, положила губы на полку, ступней закрылась, захрапела на весь лес.

Бросилась Василиса к девушке-чернавушке, в ноги поклонилась:

— Помоги мне, девушка-чернавушка! Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай. Вот тебе за это мой шелковый платочек.

Отвечает ей девушка-чернавушка:

— Ладно, милая, я тебе помогу. Буду долго печь топить, буду Бабе-яге пятки чесать, чтобы ей крепче спать. А ты убегай, Василисушка, ворота я тебе открою, запоры отомкну.

— А всадники меня не поймают? Назад не воротят?

— Нет, — говорит девка-чернавка. — Белый всадник — это день ясный, красный всадник — солнце золотое, черный — ночь темная. Они тебя не тронут.

Выбежала девица в темный лес. А тут и черный всадник проскакал, — стало в лесу темным-темно.

Еле-еле Василисушка домой дорогу нашла.

Видит — в доме огня нет. Печь не топлена, двери отворены… Говорят люди, никакой огонь у мачехи не горел, все лучины гасли, все головешки чадили. Злая мачеха с дочками холодную избу бросили, к себе на родину ушли.

Развела Василиса огонь, затопила печь, прибрала горницу. Скоро возвратился отец Василисы, и стали они жить-поживать вдвоем по-хорошему.

Сказка о серебряном блюдечке и наливном яблочке

или-были крестьянин с женою. У них было три дочери, все три красавицы. Старшие две ленивые да нарядницы, все бы им сидеть да охорашиваться; а третья, младшая — Аленушка — работящая и скромная. Краше всех сестер была Аленушка.

Обо всем заботится Аленушка: и избу приберет, и обед сготовит, и огород выполет, и воды принесет. С родителями она была ласкова, к людям приветлива. Любили ее отец с матерью больше всех дочерей. А от этого старших сестер зависть брала.

Раз уехали отец с матерью в поле. Подошла к дому бедная старушка и попросила хлеба. Старшие сестры с ней и говорить не захотели, а Аленушка вынесла старушке калач и проводила ее за ворота.

— Спасибо тебе, девица, — сказала старушка. — За доброту твою вот тебе совет: поедет твой батюшка на ярмарку, попроси его купить тебе для забавы серебряное блюдечко да наливное яблочко. Будешь катать яблочко по блюдечку да приговаривать:

Катись, катись, яблочко,

По серебряному блюдечку,

Покажи ты мне на блюдечке

Города и поля,

И леса и моря,

И гор высоту,

И небес красоту.

А коль случится нужда у тебя, девица, — помогу тебе.