Господин посол - Эрико Вериссимо

Политика «большой дубинки», провозглашенная президентом Теодором Рузвельтом, — событие недавних дней. Тем, кто сомневается в том, что старший северный брат действительно оказывал экономическое давление на различные страны нашего континента и даже шел на открытые военные вторжения, я рекомендую прочесть поучительную книгу «Война — это бизнес», написанную в тысяча девятьсот тридцать первом году генерал-майором Смэцли Д. Батлером, который некогда командовал корпусом морских пехотинцев. Книга эта давно уже распродана, но вы сможете найти ее в библиотеке конгресса. Автор этой книги, награжденный, кстати, почетной медалью за взятие Вера-Крус в четырнадцатом году и захват Форт-Ривьер в семнадцатом, рассказывает о своей тридцатипятилетней службе в американской морской пехоте, которую он характеризует как «самую мобильную силу Соединенных Штатов». На многих страницах Батлер с поразительной откровенностью описывает, как в четырнадцатом году он со своими солдатами помог Мексике, и в особенности Тампико, превратиться в надежную зону для капиталовложений американских нефтяных компаний, а потом Кубе и Гаити поступить в полное распоряжение молодцов из «Нэйшнл сити бэнк».

Автор рассказывает и о том, как с девятого по двенадцатый год он участвовал в никарагуанских операциях, действуя в интересах другого американского банка, и как позднее со своими морскими пехотинцами был послан в Гондурас ради прибылей американских фруктовых компаний. Мне запомнился цинизм, с которым автор заканчивает повествование о своих подвигах: «Оглядываясь на прошлое, я убеждаюсь, что мог бы дать кое-какие советы самому Аль Капоне. Ведь самое большое, что ему удалось, — это заниматься своим бизнесом в трех районах города одновременно. Мы же, морские пехотинцы, действуем на трех континентах».

Вы скажете, что все это в прошлом. Нет, отвечу я. Мельничный жернов американских компаний в Латинской Америке продолжает вращаться, хотя и приводится теперь в движение другими силами и иными способами.

Леонардо Грис рассеянно коснулся микрофона и, незаметно улыбнувшись, бросил взгляд на профессора социальных наук, который продолжал нервничать, беспокойно ерзая на своем стуле.

— Соединенные Штаты, — продолжал Грис, — вышли из второй мировой войны самой мощной державой в мире. Ваше невиданное экономическое процветание, охраняемое вооруженными силами, с которыми могут равняться лишь силы Советской России, ваш высокий жизненный уровень, какого не достигал ни один народ за всю историю человечества, очень серьезно, может быть, даже смертельно угрожают американской мечте. Тот идеальный автопортрет, который вы написали, чтобы им любоваться как в самой Америке, так и за ее пределами, начинает тускнеть. Ваша богатая, могучая, авторитетная и преуспевающая нация стала консервативной и даже реакционной. Она бросила знамя свободы, которое с таким мужеством, благородством и бескорыстием несла в восемнадцатом веке. Коммунисты же поспешили поднять это знамя и теперь используют его для своего дела!

На мой взгляд, американцы столь же доброжелательны, сколь и простодушны. У вас самые современные и интересные газеты, и все же вы мало знаете о том, что происходит вокруг вас, особенно в других странах. Вы не можете понять, как, тратя миллиарды долларов на помощь иностранным правительствам, Соединенные Штаты приобретают не друзей, а врагов…

Почему? Я попробую объяснить это на примере Латинской Америки, которая меня особенно интересует. Начну с конкретной и актуальной кубинской проблемы. В прошлом столетии Соединенные Штаты помогали Кубе освободиться от испанского ига. Боюсь, однако, что сегодня они больше обеспокоены тем, чтобы сохранить капиталы американских граждан, вложенные в экономику этого острова, чем понять причины и цели революции Фиделя Кастро и помочь маленькой соседней стране найти путь к освобождению и самоопределению.

Благие намерения вашего правительства и те жертвы, которые вы приносите, платя высокие налоги, пропадают впустую, ибо все это не соответствует интересам некоторых компаний и финансовых группировок, вложивших средства в Латинскую Америку. Похоже, ваш «большой бизнес» заинтересован в том, чтобы мы оставались «банановыми республиками» без собственной промышленности, вечными поставщиками дешевого сырья. Эти влиятельные американские группировки, видимо, убедили ваше правительство, что их личные интересы и есть интересы народа Соединенных Штатов. Тресты и монополии заставляют вашу великую нацию использовать свой престиж, политическую мощь и, если понадобится, военную силу, чтобы сохранить в странах Латинской Америки привилегии, о которых у себя на родине они и мечтать не смеют!

Разумеется, мы не можем забыть, какую роль сыграли для наших стран американские капиталы и техника в определенный период нашего развития. Сейчас, однако, положение становится критическим. Захватив в свои руки добычу нефти, электрические и телефонные станции, добычу руд, иностранные группировки оказывают влияние на политику наших стран, поддерживают или свергают правительства, хозяйничают в прессе, подкупают членов конгресса. Благодаря этому они добиваются огромных прибылей и принятия законов, позволяющих регулярно вывозить из наших стран в порядке арендной платы за оборудование, процентов, компенсаций за техническое обслуживание и дивидендов крупные суммы, которые уже обескровили нашу экономику. Таким образом, леди и джентльмены, многие из латиноамериканских республик становятся настоящими экспортерами долларов. Представьте себе эту нелепость!

Ваше правительство в течение многих лет оказывало всяческую поддержку и содействие жестоким деспотам Трухильо, Сомосе и Батисте только потому, что те защищали интересы американских капиталов, вложенных в страны, которые диктаторы обрекли на нищенское и позорное существование.

Согласен, Соединенным Штатам нелегко держаться определенной позиции по отношению к латиноамериканским диктатурам. Если государственный департамент сотрудничает с ними, мы, либералы, протестуем: «Вы поощряете диктаторов!» Если ваше правительство применяет санкции против этих тиранов, те же либералы возмущаются: «Вмешательство!» и ссылаются на право каждой страны на самоопределение.

Во время второй мировой войны в интересах обороны западного полушария Пентагон убеждал государственных деятелей Америки относиться терпимо к нашим диктаторам, которых он презирал, но с которыми обменивался любезностями. А какая причина появилась после окончания войны? Коммунистическая угроза? Боязнь третьей мировой войны?

Грис помолчал, словно ожидая, что кто-нибудь ответит на его вопрос. Наклонившись к Годкину, Гонзага пробормотал:

— Наш друг роет себе могилу. Он прав, но все же не следовало заходить так далеко. Как ты считаешь?

Годкин лишь пожал плечами, затем вытащил трубку изо рта и со вздохом сунул ее в карман.

— Я бы предпочел, чтобы доктор Грис закончил на этом доклад, — прошептал Пабло.

Он достал таблетку аспирина, положил в рот и разжевал, вспомнив вдруг Гленду. Профессор социальных наук кашлянул, и Грис обернулся, полагая, что тот хочет задать ему вопрос.

— Не боясь показаться самонадеянным, я скажу, в чем заключается ваша проблема, — продолжал Грис. — Вас раздирают противоречия. Вы лелеете великую мечту о свободе, равенстве и братстве, однако опыт показал, что, если бы вы были верны этой мечте не только в теории, но и на практике, вам не удалось бы поддерживать ваш высокий и постоянно растущий уровень жизни. Потому что, на мой взгляд, страны, классы или личности могут обогащаться лишь за счет других стран, классов и личностей, которые пребывают в крайней бедности. Является ли эта мысль экономической ересью?

По-моему, нет в мире страны, где бы к религии относились столь серьезно, как у вас. Ваши храмы полны верующих. Однако у меня такое впечатление, что вы, сами того не замечая, возводите стену между церквами и торговыми фирмами во имя абсурдного разделения: одной рукой вы гладите агнца божьего, а другой — золотого тельца.

— Наш друг окончательно спятил, — шепнул Гонзага.

Пабло покачал головой. От боли ломило виски, Гриса он уже видел как сквозь туман, который подрагивал в такт пульсации крови.

— Западное полушарие стало вашим садом, но не обманывайтесь спокойствием, царящим в нем, безмятежными красками цветов, игрой светотени. В почве этой обширной территории происходят подспудные процессы, которые могут погубить вас духовно, если не экономически. Прекрасный сад может превратиться в кладбище.

Мне кажется, на лицах многих слушателей я читаю недоумение: какое право, спрашивают они, имеет этот иностранец, которого мы столь великодушно приютили, говорить нам оскорбительные вещи? Вы сами, отвечу я, дали мне это право, проповедуя демократию и христианскую мораль.