100 великих писателей - Геннадий Иванов

Скорый на перо Дюма увидел в этом золотую жилу. Первый такой роман «Шевалье д'Арманталь» он написал в соавторстве с Огюстом Маке (сын богатого фабриканта, он не обладал писательским талантом, но был страстно влюблен в литературу и «графоманил»). Вскоре кто-то из них наткнулся на «Мемуары господина д'Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров». Эти поддельные мемуары были написаны, и довольно бездарно, неким Гасьеном де Куртилем и изданы в 1700 году в Кельне. «Мемуары» были переписаны Дюма и Маке, дополнены множеством новых эпизодов, а главное — мушкетеры, которых Гасьен де Куртиль изобразил пошловатыми авантюристами, превратились в легендарных героев.

Вот как описывает Андре Моруа работу Дюма с соавтором: «…Маке выступал лишь в роли мраморщика, а скульптором был Дюма… Соавтор писал сценарий. Дюма прочитывал его „в один присест“ и затем использовал как черновик. Он переписывал текст, добавлял тысячи деталей, придававших ему живость, переделывал диалог, в котором не имел себе равных, тщательно отшлифовывал концы глав и увеличивал общий объем, чтобы удовлетворить требованиям, предъявляемым к роману-фельетону, который должен был тянуться долгие месяцы и держать читателей в постоянном напряжении».

Роман «Три мушкетера» (1844) стал бестселлером и долгое время был у всех на устах. Ходил даже анекдот: если существует на каком-нибудь необитаемом острове Робинзон Крузо, он наверняка сейчас читает «Трех мушкетеров». В нем видели и политическую заглушку: «Будь я Луи-Филиппом, — говорил Мери, — я пожаловал бы ренту Дюма, Эжену Сю и Сулье с условием, что они вечно будут продолжать „Мушкетеров“, „Парижские тайны“ и „Записки дьявола“ (кстати, книга, которой зачитывался молодой Достоевский. — Л.К.). И тогда бы мы навсегда покончили с революциями».

С 1845 по 1855 год Дюма обрушивает на газеты и журналы свои романы, по восемь—десять томов каждый, в которых отразилась почти вся история Франции. За «Тремя мушкетерами» последовали «Двадцать лет спустя» (1845) и «Виконт де Бражелон» (1848–1850) — трилогия, объединенная главными героями: Атосом, Портосом, Арамисом и д'Артаньяном. Другая трилогия — «Королева Марго» (1845), «Графиня де Монсоро» (1846) и «Сорок пять» (1847–1848) — выводит на сцену французскую королевскую династию Валуа.

Одновременно с этим Дюма создает еще одну серию романов: «Ожерелье королевы», «Шевалье де Мэзон-Руж», «Жозеф Бальзамо», «Анж Питу», «Графиня де Шарни», в которых описывает закат и падение французской монархии.

Приключенческий роман из современной жизни — «Граф Монте-Кристо» (1845–1846) принес Дюма небывалую славу и, разумеется, деньги. В ознаменование этого события он построил под Парижем замок Монте-Кристо. Бесчисленных гостей встречала надпись над парадным входом: «Я люблю тех, кто любит меня».

Романы Дюма захватили подвалы во всех газетах, а успех, как известно, редко укрепляет дружбу, чаще плодит врагов. О Дюма стали говорить, что он покупает на 250 франков рукописей, чтобы перепродать их за десять тысяч, что он создал предприятие по производству романов, «душой и телом отдался культу золотого тельца» и т. д, и т. п. Некто Эжен де Мирекур, которому Дюма отказал в сотрудничестве, выпустил брошюру «Фабрика романов „Торговый дом Александр Дюма и K°“», ставшую сенсацией. Он не только обнародовал список «подлинных авторов», но перетряс и личную жизнь писателя… Дюма подал на него в суд, и Мирекура приговорили за клевету к двухнедельному тюремному заключению.

Надо сказать, что во времена Дюма помощь литературных сотрудников не считалась чем-то компрометирующим. Известно, что ею пользовались и Жорж Санд, и Виктор Гюго, и Сент-Бев, и многие другие, однако такая плодовитость, которой отличался Александр Дюма, превосходила всякое воображение.

«Мечты мои не имеют границ, — говорил сам Дюма, — я всегда желаю невозможного. Как я осуществляю свои стремления? Работая, как никто никогда не работал, отказывая себе во всем, часто даже во сне…»

В России произведения Александра Дюма начали переводиться сразу же после их появления во Франции. Одним из первых переводчиков стал Виссарион Белинский. Дюма, зная о том, что его пьесы с успехом идут на петербургских сценах, мечтал получить от русского императора орден Святого Станислава (это был один из его «пунктиков» — страсть ко всякого рода знакам отличия). Писатель преподнес Николаю I свою драму «Алхимик» с посвящением, в котором называл царя «блистательным монархом-просветителем». Коронованный просветитель ордена, однако, не дал, решив, что «довольно будет перстня с вензелем».

Дюма в долгу не остался и в 1840 году выпустил свой роман «Учитель фехтования, или Восемнадцать месяцев в Санкт-Петербурге» — о конце царствования Александра I, восшествии на престол Николая, декабрьском восстании и сибирских рудниках, куда были сосланы мятежники; одна из сюжетных линий романа — история любви декабриста Ивана Анненкова и француженки Полины Гебль (в романе их имена изменены). Таким образом Европа узнала о том, что Николай I предпочитал держать от нее в тайне, — о дворянском заговоре и восстании 14 декабря 1825 года, а попутно и о дворцовых интригах, и об убийстве Павла I…

В то время Дюма еще не бывал в России, обо всех этих событиях он узнал от француза Огюста Гризье, служившего когда-то, по рекомендации великого князя Константина, преподавателем фехтования в Высшем военно-инженерном училище и дававшего частные уроки будущим декабристам — Ивану Анненкову, Александру Муравьеву и Сергею Трубецкому. Рассказы Гризье писатель дополнил сведениями из книг по русской истории. «Я работаю, — писал он Беранже, — держа в одной руке книгу, а в другой — перо». «Учитель фехтования» был запрещен в дореволюционной России и впервые вышел у нас в 1925 году.

В России Дюма побывал только в 1858 году и оставил семь томов описания своего путешествия — «От Парижа до Астрахани» (1859) и «Кавказ» (1860). Будучи в Нижнем Новгороде, писатель посетил губернатора Александра Муравьева, которым оказался бывший декабрист и прототип одного из героев его романа. У него же в доме он встретился и с другими своими героями — Иваном Анненковым и его женой Полиной, в замужестве ставшей Прасковьей Егоровной. «У меня вырвался крик удивления, — вспоминал Дюма, — и я очутился в объятиях супругов».

Русская история в интерпретации французского мастера приключенческого жанра, а также его путевые впечатления — необычайно интересное чтение для русских. Здесь можно встретить и примеры его удивительной проницательности, и курьезы. Вот, к примеру, что такое крестьянские лапти по Дюма: «род сандалий, которые держатся при помощи длинных ремешков, обвивающих ногу до самых колен» (чем не обувь римских патрициев).

В 1860 году неуемный Александр Дюма, на пятьдесят девятом году жизни, отправился в Италию, чтобы принять участие в борьбе за ее независимость под знаменами Гарибальди, которому, кстати, подарил шхуну и пятьдесят тысяч франков на вооружение. Вместе с собой на войну он захватил подружку — двадцатилетнюю актрису Эмилию Кордье, переодетую в костюм матроса. Дюма выдавал ее за своего племянника. Вскоре «племянник» вынужден был вернуться во Францию, чтобы через несколько месяцев родить ему дочь, а «Великий Александр», как называли его итальянцы, 7 сентября 1860 года вместе с гарибальдийцами вступил в Неаполь, изгнав оттуда королевское семейство, которое некогда заключило в тюрьму и пыталось отравить его отца. Запоздалая, но, согласитесь, красивая месть.

Из Италии Дюма возвратился с увязавшейся за ним «черной, как слива» певицей Фанни Гордозой и замыслом нового романа. Вскоре он бежал от бурных сцен ревности, которые устраивала итальянская фурия, и поселился вместе со своей взрослой дочерью Мари-Александриной (от актрисы Белль Крельсамер, некогда игравшей в его пьесах), чтобы написать один из лучших своих романов — «Сан-Феличе». Место действия: Неаполь времен Марии-Каролины, леди Гамильтон и Нельсона, молодых генералов французской революционной армии, которые создавали и упраздняли королевства, — то есть героическая эпоха генерала Дюма.

И на седьмом десятке Александр Дюма был полон энергии, фонтанировал идеями и замыслами. «Я видела Вашего отца в Одене, — писала Жорж Санд в 1865 году его сыну. — Боже мой, какой удивительный человек!» Однако «победное шествие» уже неуклонно приближалось к финалу.

Миллионы, заработанные Дюма, протекли у него сквозь пальцы. Когда он умирал, у него оставалось два луидора — ровно столько, сколько он имел, когда явился завоевывать Париж. Незадолго до смерти, полупарализованный после инсульта, Дюма поселился в доме сына, который всегда говорил о нем: «Мой отец — это большое дитя, которым я обзавелся, когда был еще совсем маленьким». И это действительно так. Письма сына к отцу изобилуют призывами вести более умеренный, соразмерный возрасту образ жизни — по поводу его волнующих приключений. Отец побаивался его и предпринимал всевозможные меры предосторожности, чтобы сын во время посещений не натыкался у него на полуобнаженных нимф. Когда Дюма-сын стал приобретать успех как писатель, отец забеспокоился: «…тебе следует подписываться Дюма-Дави. Мое имя, как ты понимаешь, слишком хорошо известно — и на этот счет двух мнений быть не может, а прибавлять к своей фамилии „отец“ я не могу: для этого я еще слишком молод…»