Небесный механик - Петр Крамер

Ева отпрянула. В кармане жилетки анкета матери – Парсонс может ее не заметить, но непременно увидит трубку…

– О, не волнуйтесь, я только ощупаю кости, – истолковав ее движение по-своему, сказал камердинер. – Буду предельно осторожен.

Он коснулся ее плеча. Морщинистые пальцы мягко сжали руку сначала у локтя, затем чуть выше.

– Обратите внимание, – Парсонс кивнул на картину, – Люсия здесь позирует с прообразом английского «Бура», воспетым в романе Луи Буссенара. Не читали?

Ева покачала головой.

– «Бур» – мощное оружие. Люсия была прекрасным стрелком.

И тут Парсонс резко дернул ее за руку. В плече хрустнуло. Она вскрикнула.

– Все в порядке. Я вправил сустав. Пришлось вас отвлечь.

За приоткрытой дверью раздались возбужденные голоса. Парсонс шагнул к выходу, а Ева напряглась, заметив сквозь щель пятнышки крови на полу у стола.

Она же вытерла их! Наверное, не все. Недоглядела, когда торопилась…

В кабинете появились Гильермо и Макалистер. Последний швырнул на стол пальто и цилиндр и подошел к карте, скрывшись из вида. Гильермо остановился возле сейфа, глядя в сторону хозяина кабинета.

– Через девятнадцать часов они будут на Ньюфаундленде, – зло произнес Макалистер. – А через сорок с небольшим – уже в Панаме.

– Мы будем там раньше, – заявил Гильермо.

– Но этот щенок может спутать все планы!

– Ему никто не поверит. Он нелегал. Раскроет себя – и его арестуют.

Повисла тишина.

– А это идея! – вдруг воскликнул Макалистер, и в дверном проеме показалась его спина. – Нам нужно телеграфировать на Ньюфаундленд о подмене штурмана в команде SPAD.

– Тогда придется подойти к берегам Северной Америки как можно ближе, – заметил Гильермо. – Я бы не стал рисковать, меняя курс.

– И чем это грозит? Потеряем несколько часов. Ерунда, у нас есть еще заряд в ускорителях. Сделаем крюк и дадим радиограмму.

– Ваша воля, магистр. Но я бы поступил иначе.

– Все, вопрос не обсуждается! – Макалистер распахнул дверь в каюту. – Как себя чувствует наша гостья?

Было непонятно, к кому он обращается – к Еве или камердинеру.

– Ушиблены нос и плечо, – с готовностью ответил Парсонс, кинув на Еву странный взгляд – он и раньше пару раз смотрел так на нее. При этом казалось, будто камердинер знает ее мысли.

– Да, – подтвердила она. – Спасибо, Парсонс, что помогли вправить сустав. Мне гораздо лучше.

Макалистер хлопнул в ладоши и потребовал подготовить обеденную каюту. На лице у него отражались смешанные чувства. Ева силилась понять, что им движет в данный момент: злость, досада, желание остаться наедине с ней? А может быть, радость оттого, что придумал выход из сложной ситуации и вновь обрел уверенность в своей безнаказанности? Поэтому и настроение его вмиг переменилось: лицо стало благодушным, голос смягчился.

Из подслушанного разговора напрашивались выводы: аэроплан наемники упустили, но мириться с этим не собираются. Кто-то вновь идет по пятам, мешая осуществлению их планов.

Парсонс спросил у хозяина, что подать на ланч, и направился к выходу. Гильермо последовал было за ним, но задержался у стола, внимательно глядя на пол.

Ева напряглась – наемник заметил кровь.

– Парсонс! – окликнул Гильермо камердинера. – Скажите, когда вели женщину через кабинет в каюту, с какой стороны находились вы, а с какой она?

– В чем дело? – Макалистер недовольно воззрился на Гильермо.

Камердинер вернулся, наморщил лоб, припоминая.

– Леди Мендель ожидала слева от меня, возле стола, пока я отпирал дверь в каюту, – наконец сказал он.

Гильермо с подозрением взглянул на Еву, увидел испачканный кровью платок у нее в руке и кивнул.

– Займитесь делом, Гильермо, – потребовал Макалистер. – И перестаньте дергать Парсонса. У него уже есть задание.

– Конечно, магистр. – Гильермо обозначил поклон и удалился вместе с камердинером.

Макалистер пододвинул к кровати стул.

– Больно было? – участливо спросил он.

– Да, очень, – призналась Ева.

– Люсия умела терпеть боль. Вы, вижу, тоже. Это наследственность.

Ева придирчиво осмотрела себя в зеркальце на прикроватном столике. Нос слегка припух от удара и покраснел. В остальном все в порядке, только в глазах была заметна усталость.

– Помнится, Люсия отправилась в джунгли на прогулку… – продолжал Макалистер, обратив взгляд на картину. – Конечно, не одна. Взяла с собой двоих моих людей. А потом я узнал, что на них напала дикая кошка. Пума. Очень свирепый и своенравный хищник. Кошка когтями порвала горло телохранителю. Второго сбросила на скаку напуганная лошадь. Люсия успела спешиться и выстрелить из ружья. И знаете, что случилось дальше?

Ева пожала плечами.

– Она ранила пуму. А раненый разъяренный зверь гораздо опаснее, чем любой его дикий собрат, пусть и потревоженный людьми, но еще не почуявший запаха крови. – Магистр замолчал.

– И чем же все закончилось? – не выдержала Ева.

– Для Люсии все закончилось хорошо, для пумы – весьма плачевно. Перезарядить ружье в такой ситуации невозможно. – Макалистер встал и ткнул пальцем в картину, указав на охотничий нож на бедре Люсии. – Ей пришлось убить зверя клинком. Она вспорола пуме живот, когда та атаковала в прыжке и повалила Люсию на спину. Парсонс наложил двадцать три шва на правую руку вашей матушки. Представляете? Двадцать три! Не каждый мужчина такое стерпит без анестезии. – Макалистер достал из посудного шкафа бутылку марочного вина.

– А почему пума напала?

– Позже выяснилось, что она защищала свое гнездо, где остались два котенка. Мы забрали их в лагерь, вскормили козьим молоком. Они до сих пор живут у меня в Колумбии. Люсия назвала их Бутч и Кид – в честь самых известных грабителей банков и поездов на Диком Западе, за которыми охотится агентство Пинкертона. – Магистр всадил в бутылку штопор и сноровисто выкрутил пробку. – Правда, Бутч совсем плох, пумы редко живут так долго… – Он разлил вино по бокалам и вновь подсел к Еве. – Хочу выпить за вас и Люсию. Признаюсь, ваше появление придало мне сил. Заставило дышать полной грудью. Я словно помолодел на двадцать лет.

Ева осушила бокал до дна – слишком много всего произошло за минувшие дни, хотелось сбросить напряжение.

– Но не только я, – продолжил Макалистер. – Если б вы знали, как изменился Парсонс! Старик всегда тепло относился к Люсии. Она была ему как дочь.

– А как вы познакомились с моей матерью? – спросила Ева. Пока у Макалистера приступ откровенности, нужно пользоваться моментом.