Декабристы рассказывают... - Э. Павлюченко Составитель

всякого рода революциям и что он не хочет принадлежать ни к какому Обществу; ты же, напротив, принял предложение с необыкновенным жаром, осыпал нас обещаниями, клялся сделать то, чего мы даже и не требовали; а теперь в критическую ми-нугу ты, когда дело идет о жизни и смерти всех нас, ты отказываешься и даже не хочешь уведомить наших членов об угрожающей мне и всем опасности. После сего я прекращаю с тобою знакомство, дружбу, и с сей минуты все мои сношения с тобою прерваны».

Много лет спустя Иван Горбачевский вспоминал:

«Не позволяя себе обвинять поведение кого-либо из членов в сии критические минуты, можно, однако, заметить, что если бы Артамон Муравьев имел более смелости и решительности в характере и принял немедленно предложение Сергея Муравьева поднять знамя бунта, то местечко Любар сделалось бы важным сборным пунктом восставших войск. Стоит только взглянуть на карту, чтобы убедиться, что Любар был почти в самой середине войск, когда при восстании они сошлись бы в самое короткое время, как радиусы к своему центру».

После неудачи с А ртамоном братья Муравьевы-Апостолы и Бестужев торопятся вернуться в Черниговский полк. В 40 верстах от Василькова и арестовывает полковой командир и жандармы, однако на помощь приходят революционные офицеры Соловьев, Щепилло, Кузьмин и Сухинов.

ИВАН ГОРБАЧЕВСКИЙ

«Около 11 часов ночи, с 28 на 29 декабря 1825 года, Кузьмин получил через рядового вверенной ему роты записку следующего содержания;

«Анастасий Дмитриевич! Я приехал в Трилесы и остановился на вашей квартире. Приезжайте и скажите барону Соловьеву, Щепилле и Сухинову, чтобы они тоже приехали как можно скорее в Трилесы.

Ваш Сергей Муравьев».

Кузьмин немедленно сообщил своим товарищам желание Муравьева с ними увидеться.

_ Едем, — вскричали они в один голос, — едем в сию же ночь.

Через несколько минут лошади были готовы.

Но мысль, что, может быть, С. Муравьев уже арестован Гебелем по приезде в Трилесы, остановила их стремление и заставила их подумать:

_ Что мы будем делать, если Гебель арестовал Муравьева? — спросил один из них.

— Освободить его и начать действовать. Освободить его! — был единодушный ответ.

Решившись на столь смелое предприятие и не зная, какою дорогою поедет Гебель с арестованным Муравьевым из Трилес в Васильков, черниговские офицеры решились разделиться и ехать двумя дорогами, чтобы непременно его встретить. Соловьев и Щепилло поехали большою дорогою, а Кузьмин и Сухинов — проселочною.

Между тем как они спешили в Трилесы, их опасение исполнилось. В полночь того же числа прибыл туда Гебель с жандармским офицером Лангом и, узнав, что С. Муравьев и его брат Матвей остановились на квартире Кузьмина, он собрал часть квартировавшей там роты, окружил дом, вошел тихонько в комнату, в которой оба Муравьева спокойно спали, взял пистолеты, лежавшие на столе, и потом, разбудивши их, объявил им повеление об аресте.

В 8 часов утра 29 декабря Кузьмин и Сухинов прискакали первые в Трилесы. Увидя дом свой, окруженный часовыми, Кузьмин сказал своему товарищу:

— Сбылось наше предположение: Муравьев арестован! К счастию, мы его здесь застали.

И с этими словами они оба вошли прямо в комнату. Гебель встретил Кузьмина выговором за отлучку из роты, а Сухинова — за неявку к новому своему назначению. Кузьмин и Сухинов, пораженные таковыми приветствиями, старались, однако ж, сохранить хладнокровие и не отвечать ни слова на дерзости Гебеля. Мысли их были заняты другим предметом: они с нетерпением ожидали Соловьева и Щепиллы, которые с таким же чувством летели к ним на помощь и скоро достигли Трилес. Сухинов выбежал к ним навстречу.

— Муравьев арестован! Гебель здесь, — сказал он с досадою.

Услышав сие, Щепилло тотчас соскочил с повозки и в сильном движении сказал:

— Убить его.

Сделав два шага вперед, — убить его непременно, — повторил несколько раз решительным голосом пылкий товарищ Соловьева. — Пойдем к ним скорее, — продолжал он, задыхаясь от гнева и идя скорыми шагами к квартире Кузьмина. Соловьев и Сухинов за ним следовали…»

Полковник Гебель стал угрожать подчиненным, и тут Кузьмин подошел к Матвею Муравьеву-Апостолу и спросил, что делать. Тот отвечал «ничего», Сергей же сказал: «Избавить нас!» Офицеры с помощью солдат избивают и тяжело ранят Г ебеля, жандармы просят пощады.

Восстание начинается.

«Происшествие сие, — покажет на следствии Сергей Муравьев-Апостол, — решило все мои сомнения, видев ответственность, коей подвергли себя за меня четыре офицера, я положил, не отлагая времени, начать возмущение».

Сергей Муравьев-Апостол собирает солдат и говорит им. что от них теперь зависит, быть счастливыми или нет. После этих слов роты строятся и восставшие выступают.

ИЗ ФОРМУЛЯРНОГО СПИСКА О СЛУЖБЕ

СЕРГЕЯ МУРАВЬЕВА-АПОСТОЛА

«Чин и имя, отечество и прозвание, также какие имеет ордена и прочие знаки отличия —

Подполковник Сергей Иванов сын Муравьев-Апостол. Кавалер орденов св. Владимира 4-й степени, св. Анны 2-го и 4-го классов, Золотой Шпаги с надписью за храбрость и имеет медаль в память 1812 года установленную. Сколько от роду лет — 29.

Из какого состояния —

Из Дворян Полтавской губернии.

В службу вступил и в оной какими чинами происходил и когда —

юнкер — 1810 год, прапорщик — 1811 год, подпоручик — май 1812 года, поручик — декабрь 1812 года, штабс-капитан — 1813 год, капитан — 1815 год; в этом же году переведен в гвардию в Семеновский полк, но в чине поручика, в 1817 году — штабс-капитан гвардии, в 1819 — капитан. В ноябре 1820 года по высочайшему приказу [после Семеновской истории] переведен в Полтавский пехотный полк подполковником, из оного