Семерка из козырей - Николай Владимирович Зайцев

в том числе к которому была привязана и я. Сразу заметила: стояла отдельной строкой. Как же это было давно. Вечность назад. Наверное, дня два прошло. Еще заметила, что таких, как я, у хозяина пончиковой было много. Надписи все стали блеклыми. Видно, давно потерялись. И старший Харрисон не особо беспокоился утратами. Теперь, видимо вспомнил. — Ты моя био. Вот же всё сходится. Посмотри. Моя!

Зря он так сказал. Я посмотрела. И провела рукой над циферблатом, стирая устаревшие настройки. Обновляя память часов. Теперь там пусто. Ни одной поблекшей записи! Так —то лучше. Кивнула, довольная результатом, готовая обойти преграду, некогда мне задерживаться.

Прежний хозяин, попытался схватить меня, но я резко дернулась, и он граблями пальцев провел по воздуху. На толстом лице мелькнуло удивление: не ожидал такой резвости, от когда-то медлительного садовника-пылесоса. Больше я не теряла времени.

— Ты не видела моего маленького Харрисона? Мой мальчонка давно должен был прийти со школы! — неслись в след слова. Признаться, мелькнуло что-то в сознание, словно тень упала на плато, или соринка попала и вспыхнула пламенем. Потом спрошу у Наставника, как называется у людей похожее чувство: сожаление или раскаяние? Или безразличие? Огонек погорел долю секунды, а потом так же погас, как и возник. Вперед! Спасти Бога! Остановить Барби. Победить зло.

Но далеко уйти не удалось. Только разогналась — асфальт нагрелся под ногами, люди смазались, превращаясь в единые безликие потоки, русла, текущие в разные направление. Как с неба упал импульс, гвоздя меня на месте. Я запнулась, растекаясь по воздуху. Почти горизонтально асфальту. Поймали в движение! Носок левой ноги продолжал делать толчок, но едва касался ровной поверхности голубого асфальта. Поверхность была так близко от лица, что я разглядела потерянную алюминиевую пуговку. Надпись чуть стерлась, но еще была различима: «Монтана». Решила, что старший Харрисон не выдержал своего поражения, и запустил в след мне свою пончиковую телегу. Закручивая вихрь, она стукнула в меня спину, заставив распластаться в нелепой позе. Но я же отдалилась на несколько кварталов! Это какую же силу надо иметь, чтобы подобное сотворить?

Рядом с пуговицей замерли остроконечные носки светло-коричневых ботинок. Потоптавшись и привлекая мое внимание, они сменились озабоченным лицом лысого человека. Мужчина присел и бесцеремонно ухватился за моё ухо, разворачивая к себе. Конечно, сделал это легко. Я же не сопротивлялась, подавленная импульсом или ударом телеги. Силы вытекли через кончики пальцев. Большой каплей готовые обрушиться на асфальт и сделать в нем рытвину. Хоть так навредить человечеству: замучаетесь потом заделывать яму.

— Где Фокс?! — хмуро спросил человек, выкручивая привычным движением полицейского мое ухо. Крутить он умел. Сказывался многолетний опыт. И это точно бы имело эффект, если бы я чувствовала боль.

День вопросов каких —то!

Сначала: где мой сын, теперь, где мой Фокс. Я не кричу всем подряд, где мой Бог? Не спрашиваю у каждого встречного, где моя лучшая подруга Барби? Нет? Так я, наверное, терпеливая, воспитанная и имею карту города с отмеченными точками. Геолокация называется! А вам что мешает заиметь похожее?!

— Фокс не выходит на связь. В последний раз, я поймал его, когда постовой искал тебя. Что знаешь по этому поводу?! Говори! Немедленно!

Импульс спал. Руки дернулись, но так и не достали до асфальта. Я прокашлялась, приходя в себя, говоря:

— Фокс — следователь, а не постовой.

Лысый мужчина внимательно посмотрел на меня. Я думаю, что показалась ему в этот момент очень красивой, потому что он смотрел на меня, как на диковинку с Луны-12. Его вторая рука обхватила моё лицо, и я оказалась в тисках. Полицейский не останавливал себя и сильно потряс мою голову:

— Найди его! У тебя привязка к Фоксу. Найди или я тебя сейчас выключу. Выключу навсегда.

Какая привязка? Приглашение на симбиоз я не приняла. Я найду того, к кому привязана, но потом, когда закончу текущие дела. О чем говорит человек? Почему-то я не миг не усомнилась, что он сможет меня выключить. Такие, как этот страшный тип, слов на ветер не бросают.

На миг я представила темноту. Полное забвение. И ужаснулась. Сейчас, когда мне надо было найти Бога и остановить Барби, отключение было бы очень не кстати. Кто знает, что произойдет со следующим включением? Кем я стану? А вдруг, придется начинать всё с начала? Или откроешь глаза и снова новый мир. Гор уже нет. Что дальше? Нет людей? Нет солнца? Космос вокруг? И я одна в пространстве среди миллиарда звезд? А вот это уже, пожалуй, интересно. Я представила волны обновлений, одну за другой и содрогнулась. Поняв, что не смогу подстроиться под среду. Больше я такого не перенесу. Лучше, полный разбор на запчасти.

И хоть и не было у меня никакой привязки к Фоксу, я медленно кивнула. Лысый все еще хмуро изучал меня. На какой-то момент мне показалось, что сейчас он поймет, что, чтобы привязаться к новому человеку, мне надо удалить маркер со старого человека. Но как это сделать самой? Когда твое задание не выполнено до конца?

— Альпинист, — пробормотала я. На большее сил не было.

— Ты меня поняла? Отключу! Из-под земли достану и отключу, если не найдешь постового.

Я снова кивнула, теперь на много решительнее. Лысый отзеркалил мне в ответ небрежно и резко поднялся. Импульс спал. И я тут же рухнула на твердую поверхность, впечатываюсь лбом в асфальт, где лежала пуговица. Почувствовала, как круглый предмет легко вошел мне в кожу. И замер в углублении.

Поднялась, как ни в чем не бывало, отряхнулась. Люди таращились на пуговицу у меня во лбу. Рыкнула на прохожих — побежали быстрее, обтекая со всех сторон. И что такого? У кого -то в складках кожи живут жучки, а у меня во лбу пуговица.