Ветувьяр - Сия Кейс

и, видимо, не врали — что его с рождения мучает какая-то нервная хворь, что-то вроде трясучки, бьющей приступами и убивающей все надежды на то, что человек когда-нибудь сможет взять в руки клинок. Сейчас парень не трясся, но штука, похожая на трость, что стояла возле его трона, угловатое костлявое тело и бледное, словно у мертвеца, лицо, говорили о том, что у принца не все так хорошо со здоровьем.

— Нет, Биркитт, ну скажи — одно лицо ведь! — Продолжал свои рассуждения касательно родословной Ланфорда король, — Ну да ладно, что мы время теряем? Зачем позвал я тебя, знаешь?

— Нет, Ваше Величество, — Напрягся Ланфорд.

— Ты что, ему не сказал? — Повернулся к Биркитту король, поудобнее усаживая свою объемистую задницу на троне.

— Не успел, Ваше Величество.

— Все вы ничего не успеваете, — Фыркнул монарх, возвращаясь к Ланфорду, — А мне — хоть разорвись! Про Кирацию что знаешь?

— А что я должен про нее знать? — Недоуменно спросил камарил, тут же испугавшись прослыть идиотом в глазах короля.

— А то что шанс появился — гадов этих прихлопнуть. Раз и навсегда! — Вновь рассмеялся король, обнажая свои поистине лошадиные зубы.

— В Кирации вспыхнуло восстание, — Подхватил Биркитт, — Армия и наемники, зиеконские пушки и порох. Говорят, предводительствует кто-то из гильдий. Анкален уже захвачен, Флетчер отрезан от столицы в Талааре, про принцессу ничего не известно.

Ланфорд слушал и не верил, что это может быть правдой. Еще совсем недавно Кирация казалось неприступной крепостью, самой мощной военной империей Оствэйка, а теперь она рассыпалась на части и сама шла к ним в руки.

Сейчас оставалось только надеяться, что никто не опередит его и не убьет ветувьяров, заполучив себе его, Ланфорда Карцелла, славу. Камарил сдержал рвущуюся на губы улыбку и сосредоточенно спросил:

— Какие будут приказания?

— Смотри-ка, каков! — Восхитился король, — Вот, Иллас, учись, как надо служить своему государю!

Принц Иллас не ответил ему, а только плотнее стиснул руки, лежащие на коленях, в кулаки, и невидящим взором уставился на Ланфорда.

— Его Величество предлагает нам выступить вместе с основной армией Эделосса, — Вновь объявил вместо короля Биркитт, — Сейчас Кирация не готова к войне, она рассыплется даже под натиском ополчения, не говоря уже о войске камарилов.

Ланфорд кивнул. Он знал, к чему ведет наставник, но Биркитт явно желал услышать эти слова из уст ученика.

— Мы очистим мир от ветувьярской скверны, — Словно молитву, отчеканил камарил.

На суровом лице Биркитта на мгновение проскользнула улыбка — король же и вовсе сиял, как начищенная монета.

— Я буду находиться с королем и его генералами, — Добавил наставник, — Непосредственное командование примешь на себя ты.

На этот раз улыбку было не сдержать. В душе же Ланфорд и вовсе готов был прыгать от радости. Величайшая возможность стереть с лица всю богомерзкую скверну — ветувьяров вместе с гадким орденом поклонения этой суке-королеве — сама свалилась ему на голову, и упускать свою славу камарил не собирался.

— Давненько я не бывал на полях сражений… — Довольно протянул король, поворачиваясь к сыну, — Да и тебе пора стать наконец мужчиной!

Наследник опустил голову, все так же игнорируя отца. На мгновение Ланфорд даже усомнился — королевский ли это сын — не улавливая между ними никакого сходства, но потом поймал себя на мысли, что если с немалым трудом попробовать представить себе Его Величество худым и юным, да еще и с волосами, то получится как раз то, что представлял из себя Иллас.

— На этом все, Карцелл, — Напомнил о себе Биркитт, — Ступай.

Не забыв откланяться, Ланфорд стремительно вылетел из тронного зала, чтобы застыть на месте в коридоре, пытаясь осознать, какое счастье на него свалилось.

Должно быть, королевские стражники приняли его за идиота, когда он бросился к окну, распахнул его и вдохнул полной грудью воздух Линтхаласа.

Этот город принадлежал ему. Этот мир принадлежал ему! Ланфорд еще никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он станет величайшим из камарилов. Именно он положит конец не только ереси, но и Кирации.

Дверь за спиной хлопнула, и обернувшись, Ланфорд увидел идущего к нему Биркитта. Наставник был как всегда серьезен, но в глазах у него светилась радость и гордость.

— Спасибо вам за доверие, — Выпалил Ланфорд, неспособный совладать с чувствами и вести себя как подобает воину.

Биркитт замер рядом с ним, пристально вглядываясь в городские крыши:

— Погоди благодарить — пока не за что.

— Да как же!? — Опешил Ланфорд, — Вы дали мне все. Все! Я вас не подведу.

— Я взвалил на тебя ответственность, — Заглянул ему в глаза наставник, — Ты хоть представляешь, какую?

— Я с ней справлюсь.

— Армия камарилов… даже страшно представить, что из этого выйдет, — Улыбнулся своим мыслям Биркитт.

— Буря, которая сотрясет весь мир, — Уставившись в пустоту, Ланфорд попытался представить это, — Кара божья.

— Война не должна превратиться в резню. Ты не должен убивать всех, кто стоит на твоем пути.

— Я и не буду, — Хмыкнул Ланфорд, — Я лишь изничтожу всю ересь, которую увижу.

— Я уверен в твоем клинке, Карцелл. Но надеюсь на твой разум, — Хрипло сказал Биркитт, прежде чем уйти.

Он скрылся из виду, а Ланфорд все стоял возле окна, размышляя о том, как изменится мир благодаря его силе. Ему действительно предстояло непростое дело, и пока что он находился в самом начале своего пути к величию.

Вернувшись в Дом камарилов, он совершенно позабыл о том, что хотел есть и спать, и первое, что он сделал — это спустился в их маленький храм и вознес молитвы всем богам, которых вспомнил.

*

Тейвон и Джеррет постоянно так делали. Брат со своим ветувьяром то и дело оставляли друг другу маленькие напоминания и записки, а иногда даже целые письма, но Ремора с Калистой почему-то это не практиковали. До сегодняшнего дня.

Очнувшись в небольшой душной комнате, Ремора сразу же заметила письмо, лежащее на столе прямо под ее рукой. Она не стала даже осматриваться и переодеваться — и так было понятно, что она находилась в чужом доме и в чужой одежде — а сразу же схватила послание, развернула и увидела строки, написанные аккуратным убористым почерком:

“Ремора!

Я никогда не испытывала к тебе особо теплых чувств, а в последние годы мне и вовсе стало казаться, что тебе в этой жизни досталось все, а мне — ничего, но сейчас настал тот момент, когда я поняла, что не прощу себе, если не верну этому миру тебя. Да, ты лишилась бы всего, но мне хватает ума понять, что ты не заслужила этого. Если кто-то и