Сигналы Вселенной - Владимир Бабула

— С вами все нормально? — с трудом спросила Алена.

— Да. Что случилось? Почему нас не предупредили заранее?

— Вы ведь слышали Ватсона? Это самое серьезное предупреждение, которое я когда-либо слышала. Решается вопрос жизни и смерти, поймите. Для всех нас. Мы должны любой ценой уйти от туманности, даже если кто-то из нас погибнет во время этого маневра. У нас остается очень мало времени. Если мы попадем в туманность, то заживо сгорим вместе с «Лучом».

— Почему же Ватсон заметил ее так поздно?

— Откуда я могу знать? Сама удивляюсь. — Алена глянула на часы:

— Итак, все решится через двадцать четыре минуты… — задумчиво сказала она.

Северсон хотел обнять ее за плечи, но центробежная сила слишком крепко удерживала его на месте.

— Неважно, чем это закончится, но жить стоило. Люблю тебя, Алена! — прошептал Северсон еле слышно.

— Ты хорошо знаешь, что и я тебя…

— Сердишься на меня?

— Почему, дурачок? Скорее я благодарна, что переживаю этот момент. Когда бы мы еще набрались храбрости, чтобы откровенно сказать все друг другу?.. Я боялась, что мою любовь ты осудишь как сентиментальность или по-прежнему остаешься верен девушке, которую когда-то любил…

— Ни одной девушки я до сих пор по-настоящему не любил. Просто не имел на это времени… Были когда-то у меня две возлюбленные, но назывались они Арктика и Антарктика… Сколько минут нам еще осталось?

— Забудем про время! — попросила девушка. — Пусть себе несется своей дорогой. Расскажи мне лучше про свою молодость. И о том, как тебе понравилось у нас. И про Митьку из Москвы. Ты любишь о нем вспоминать. А я люблю слушать.

В кабине управления все молчат.

Молодинова и Навратил внимательно следят за экраном астротелевизора; Грубер смотрит на часы; Шайнер обернулся к иллюминатору и разглядывает огненную полосу, которую оставляют в пространстве реакторы двигателей.

— Не успеем… — шепчет Молодинова.

Действительно, на корпусе «Луча» одна за другой начинают вспыхивать яркие крошечные крапинки: свободно плавающие в космическом пространстве атомы водорода с бешеной энергией бьются о металл обшивки звездолета.

Крапинки вспыхивают все чаще и чаще; оболочка корабля уже начинает накаляться. Она розовеет, и это — страшно…

Включены все охлаждающие устройства, но они уже не помогают. Лица космонавтов заливает пот; они с трудом хватают ртом воздух, сухой и жаркий.

Каждая минута тянется бесконечно; начинает затуманиваться сознание. Вот-вот наступит конец… И уже хочется, чтобы он наступил, потому что терпеть больше нет сил…

Но вот огоньки начинают угасать. Темнеет металл обшивки. В звездолете еще очень и очень жарко; двигатели продолжают работать с таким перенапряжением, что весь «Луч» вибрирует. Однако опасность уже миновала.

— Туманность была очень разреженной, и мы зацепили только ее край… — сухо сказал Ватсон. — Именно поэтому я и обнаружил ее слишком поздно… Вы, вероятно, упрекаете меня за невнимательность. Но знайте: все, что Ватсон делает, он делает добросовестно.

— Это, несомненно, так, — горячо сказала Алена. Северсон промолчал.

Глава XXVII

Прогулка в безвоздушном пространстве

Отклонение «Луча» хотя бы на ничтожную долю градуса от своего маршрута означало бы потерю цели и блуждание по бесконечной Вселенной, так что после встречи с туманностью все внимание астронавтов было сосредоточено на исправлении траектории корабля. Измерения выполнялись со всей возможной точностью; после сравнения отдельных результатов допущенные ошибки исправлялись, и лишь затем определялись окончательные данные для маневрирования.

Этот период всеобщей интенсивной работы Северсон использовал для выполнения поручения, которое дал ему Дитриксон. Он незаметно вынес из лаборатории поляризационный аппарат, обработал каюту Олафа и, найдя в ней описанный праплемянником тайник, забрал две металлические коробки.

«Половина задания выполнена!» — с облегчением вздохнул он в своей каюте и взял в руки одну из коробочек.

Что в ней может быть?.. Жаль, что здесь нет силы тяжести — не поймешь даже, какой у нее вес.

Матово-белый металл был гладким, без всяких надписей или значков.

Северсон потряс коробочку над ухом — внутри ничего не шелохнулось.

Открыть или не открывать?

«Лучше не надо… — решил он наконец. — Олаф, бесспорно, зря не предостерегал бы».

Дитриксон просил выбросить коробочки в реактор. Но прежде всего необходимо было разведать обстановку, и Северсон отправился к атомной электростанции.

Грубер и Мадараш, дежурившие возле реакторов, не обратили внимания на Северсона. Они сидели перед длинным полукруглым пультом и внимательно следили за контрольными экранами.

— Пе — триста двадцать семь… Эр — семьдесят два… А — сто тридцать шесть… Ка — семьсот тридцать… — раздался голос Навратила из громкоговорителя видеофона.

Ученые покрутили несколько ручек, посмотрели друг на друга, кивнули головами в знак согласия, и Мадараш доложил:

— Пе — триста двадцать семь, Эр — сто семьдесят два, Ка — семьсот тридцать — выполнено!

— Могу ли я осмотреть реакторы двигателей? — спросил Северсон, когда наступила пауза.

— Нет! — отрывисто бросил Грубер. — Подождите.

— Двигатели сейчас работают, — приветливее объяснил Мадараш. — Когда скорректируем траекторию, тогда — пожалуйста. Я даже помогу вам изучить их конструкцию.

— Простите, — смущенно промямлил Северсон. — Я совсем забыл об этом…

«Какой я дурак! — упрекал он себя, возвращаясь в каюту. — Проклятое невежество! Будь прокляты эти коробки, праплемянничек и все его коварное “Братство”!.. Почему я вообще веду себя, как идиот?.. Зачем Олаф велел мне бросить коробочки в реактор?.. Видимо, их надо просто уничтожить… Но не для этого же он пронес их сюда, на корабль?.. Нет, что ни говори, а нужно узнать, что там».

Открыть коробочку было не так легко, как казалось на первый взгляд. Крышка прилегала настолько плотно, что под нее нельзя было просунуть острие ножа, и металл оказался значительно тверже, чем думал Северсон.

Изрядно намучившись и сломав нож, Северсон с досадой швырнул коробочку на пол. То ли благодаря упругой обшивке каюты, то ли из-за того, что удар пришелся в нужное место, коробочка неожиданно раскрылась, из нее выплыли полоски шелковистой бумаги и несколько небольших стеклянных ампул, в которых обычно хранятся лекарства для инъекций. Он поймал одну и посмотрел на свет. Жидкость в ампуле была абсолютно прозрачна.