Негатор. Вживание неправильного попаданца - Алексей Переяславцев

– При мне этот лиценциат обмолвился, что Профес-ор собирается в порт Хатегат через месяц. Это может быть связано?

– Мне Профес-ор сказал, что все эти кристаллы пришли через Хатегат. Так что связь исключить нельзя. Кстати, судя по акценту, этот Профес-ор горец. И вот какую горскую историю он мне рассказал…

Доктор магии, похоже, слушал не особо внимательно.

– А не думаете ли вы, что эта история просто выдумка, чтобы заставить нас поверить в дальнее происхождение таких кристаллов?

– Но тогда зачем он ездит в Хатегат? Это, между прочим, не первая его поездка. Только для того, чтобы поддержать легенду? Не слишком ли дорогое обоснование? И еще кое-что: я заметил, что этот Профес-ор чуть-чуть хромает. И при этом живет в поместье у Моаны-ра. Вывод: эти поездки в Хатегат не только дороги, они еще и опасны, раз уж сама Моана-ра не сумела быстро и полностью его излечить. Согласитесь, не менее правдоподобно, чем ваше обоснование поездки в Хатегат. Мне кажется, дорогой Гахар, что у вас слишком много впечатлений и слишком мало фактов в сундуке.

– Надеюсь, дорогой Варон, вы не запретите мне искать факты?

– При условии, что это не пойдет во вред делу. Мне крайне не хотелось бы испортить отношения с таким поставщиком.

Сюрпризы пошли по нарастающей. Первый из них, собственно, даже не был сюрпризом. Произошло то, что я предвидел. Проходя мимо мастерской Сафара, я увидел его и Хаору. Эти двое сидели рядышком, держа друг друга за руки. Натурально, я притворился слепым, глухим и тупым. И все труды пошли прахом, потому что парочка меня вообще не заметила.

Второй сюрприз был куда внезапнее. На меня вышел подмастерье Хорот с приличного размера свертком. И прическа его была почти в полном порядке! Я не поверил глазам, чуть было не стал протирать несуществующие очки, потом мотнул головой, отгоняя видение. Оно же не только решительно отказалось пропадать, но и заговорило первым:

– Мастер, я сделал ее по вашим чертежам. Ну, чуть измененным.

Потом Хорот подумал и добавил:

– Доброго вам дня.

Как ни странно, мне удалось сохранить твердость в голосе.

– И вам. Продемонстрируйте.

Это была винтовка, та самая, что я задумал: магазинная, на двадцать пуль, с латунным стволом. Я прищелкнул магазин (пустой), вскинул ее к плечу. Пожалуй, даже удобнее мосинской. Надо бы оковать приклад железом. Об этом я вспомнил, когда чертежи уже ушли в работу.

– Что ж, мастер…

От этих слов Хорот запунцовел, как девица, получившая незаслуженный комплимент.

– …вы сделали хорошую работу. Но она не закончена. Теперь винтовку опробуют те, кто из нее будет стрелять. А вам предстоит вносить изменения в конструкцию, потому что я еще не встречал изделия, которое сразу же пошло в массовое изготовление без доработок. Надеюсь, эти изменения будут мелкими.

Потом я вызвал Тарека и Шахура. Первому предстояло стать главным и единственным стрелком-испытателем. Второй обеспечивал кристаллы пирита. Собственно, те уже были готовы, оставалось лишь наложить соответствующее заклинание. И работа завертелась. Нет, не так: работа сдвинулась, причем крайне неторопливо. Слишком уж много чего надо было сделать.

Для начала весь остаток дня и следующие два ушли на подготовку стрельбища. Пришлось отрывать окопы, потому что я запланировал стрельбу по движущимся мишеням, к тому же на разных дистанциях. Заготавливать мишени-силуэты, а также щитовые тоже было нужно. А по вечерам я терзал винтовку.

Некоторые конструктивные недостатки выявились, к счастью, сразу. Слишком тугой оказалась пружина затвора. А пружина защелки, удерживающей затвор, наоборот, оказалась слабой, в результате защелка при быстром передергивании затвора успевала встать на место только для свежесмазанной винтовки. Хорот носился с переделками, как наскипидаренный заяц, а прическа его снова пришла в родное (высокоэнтропийное) состояние. К тому же я выкатил требование, чтобы к одной винтовке были в комплекте не один, а три магазина (само собой разумеется, только после полной отладки конструкции).

На третий день Тарек явился чуть ли не в своем лучшем наряде. Я хотел было сделать замечание, но решил не портить праздник бывшему инструктору по стрелковой подготовке. И потому отдал ему заранее подготовленное руководство по пристрелке и… ушел. Нельзя было мне там присутствовать. Никак нельзя.

С целью исправления настроения пришлось заявиться к Сафару. Тот с гордостью предъявил мне отполированный кристалл рутила. На него он потратил полные четыре дня, если учесть поездки в город за специальным зажимом. Правда, в кристалле изначально не имелось внутренних дефектов, но все равно работа была отменной, о чем я и сказал. Сам же Сафар изо всех сил делал вид, что подобные похвалы для него – дело привычное.

– А теперь, дружище, тоже рутил, но иной формы.

Тут я был несколько неточен: форма похожая, но все-таки скорее призма, чем игла.

– Так это на старом зажиме делать можно, да и форма не очень сложная.

– Пожалуй, что так, но вот это закругление надо бы срезать.

– А сохранить обрезок не хочешь?

– Не уверен, что из него что-то ценное выйдет, но будь по-твоему, сохраним.

Парень напустил в голос максимальную солидность:

– День работы, командир, не меньше.

– А я разве тебя тороплю?

Так, это сделано. Сафар прав: форма простая; уж на такую его умения хватит. Теперь неплохо бы поговорить с Моаной. И я попросил передать ей мою просьбу о разговоре.

– Моана, разъясните мне вот что: как понимаю, бакалавр, даже не являясь чьим-либо учеником, имеет право, заплатив соответствующий взнос, пытаться сдать экзамены на лиценциата?

Долгое молчание. Потом:

– Вы, случаем, не состоите в гильдии адвокатов?

Интересный наезд.

– У меня нет соответствующего образования.

Ну не рассказывать же, что, защищая свои заявки на изобретения перед экспертом, я как раз и делал работу патентного адвоката. Но Моана уже справилась с эмоциями.

– Я уже заметила: вы ухитряетесь вывернуть законы и правила наизнанку и доказать, что так и следует. Допуск на экзамен нужен все равно. Формально говоря, его может подписать любой доктор магии. Фактически его подписывает обычно наставник. Тот, чьим учеником бакалавр является официально. Пожалуй, мне надо это объяснить подробно.

– Будьте так добры.

– Отношения «наставник-ученик» суть политические. Разумеется, наставник учит. Без этого нельзя. Но сверх того, объявляя кого-то своим учеником, наставник берет того под защиту – до известных пределов, конечно. В частности, он берет на себя защиту от несправедливых нападок со стороны старших магов на экзаменах, при защите диссертации и так далее. Вот почему объявление бакалавра учеником акт политический, хотя если ученик и наставник одной и той же школы магии, это не привлекает никакого излишнего внимания. Ну разве что если бакалавр сам по себе выдающаяся личность, хотя такое случается крайне редко. Впрочем, вот вам пример: была одна такая, маг жизни. Особа редкостно стервозная и скандальная. Она ухитрилась вдрызг разругаться не только со студентами своего курса, но и со всеми решительно преподавателями. На экзаменах к ней придирались, ясное дело. Каждый раз в результате необоснованного (по ее мнению) занижения оценки она шла на прием к декану и, представьте себе, неоднократно оспаривала результаты. Впрочем, все равно у нее в листах в абсолютном большинстве стояло «сносно». Экзамены на лиценциата она сдала, хотя тоже через декана. Но для магистерской диссертации нужен наставник, и вот тут среди старших магов наблюдалось полное единодушие. Догадайтесь сами какое. Довольно долго эта девица пребывала в лиценциатах, что не улучшило ее характер, поскольку обычно это случается лишь по причине бездарности. И тут мой уважаемый коллега, доктор… э-э-э… имя не имеет значения… короче, предложил ей стать его ученицей. Все с интересом следили за ситуацией: избавиться от неугодного ученика не так-то просто, к вашему сведению. Но девчонку с того момента словно подменили: она глядела на наставника, затаив дыхание; она внимала каждому его слову, как будто то было откровение от Пресветлых, а скандалы устраивала, только если (по ее мнению) кому-то стукало в голову задеть ее обожаемого. Докторскую она тоже защитила, хотя и не сразу. Вот вам пример бакалавра с репутацией.

Я посмеялся, но тут же пришлось стать серьезным:

– Наш случай другой.

– Вот именно. Я уже говорила: для НАС неприемлемо, если я объявлю Шахура своим учеником. А вот допуск на экзамены подписать могу. Ситуация вот какая: списки учеников и наставников просматривают тщательно. Это политика. Слишком много заинтересованных лиц, желающих знать, кто к какому кругу принадлежит. А отметка о допуске – дело мелких служащих, которые совершают формальную проверку. И еще одна деталь: на листе допуска к экзамену нет указания на то, к какой школе магии принадлежит бакалавр, поскольку для экзамена это не имеет значения. Улавливаете тонкость?