Сны о республике - Александр Машошин

И всё бы ничего, если бы время от времени с Дюнного моря не начинал дуть ш'рав – обжигающе-горячий и очень сухой ветер, не сопровождаемый тучами песка и пыли. Его ровный, словно из плавильной печи, жар слишком сильно напоминал отшельнику совсем другой жар – раскалённой лавы Мустафара. Наставники с детства учили будущего джедая одному мудрому правилу: "Не сожалей о прошлом, смотри в будущее". И Оби-Ван Кеноби, рыцарь и Магистр разгромленного ныне Ордена, поступал именно так. Не сожалел, но делал выводы. И помнил каждую деталь, каждую мелочь, ведь без памяти нет разума, это тоже истина, не требующая доказательств. Чувствуя на лице горячее дуновение ш'рава, Оби-Ван вспоминал. Не только Мустафар, но и Корусант. Башню сенатских апартаментов, круглую площадку балкона пентхауса, освещённую лучами нового дня, Дня Империи, как называли его теперь.

— Когда ты в последний раз его видела?

— Вчера видела.

— А ты знаешь, где он сейчас?

— Н-нет…

— Падме! Мне нужна твоя помощь. Он в большой опасности.

— Из-за сита? — она резко оборачивается, смотрит ему в глаза.

— Из-за себя, — отвечает он, успев проглотить другую, едва не вырвавшуюся фразу "он сам теперь сит". Берёт её за плечо, произносит мягче, обтекаемее: — Падме, Анакин обратился к Тёмной Стороне…

— Неправда! — вспыхивает она. — Как Вы можете так говорить?!

— Я видел… голограмму охранной системы. Он там… убил юнлингов, — он машинально прикрывает рот пальцами, снова не сказав всего. Объёмное изображение, записанное с камер наблюдения, всё ещё крутится у него перед глазами, словно зависший рекламный ролик фильма ужасов. Фраза "Уничтожьте всех до единого, никто не должен уйти", брошенная клон-коммандеру Аппо у входа в Храм. Меч, разрубающий юнлинга, стремительный каскад ударов короткой схватки с падаваном. Её хорошо учили, эту девочку, она выстояла против мастера больше десяти секунд! А тот, нанеся смертельный удар, в ярости рубанул несколько раз уже лежащее бездыханное тело. И трупы, сотни трупов, виденные магистрами в залах, коридорах и на лестницах Храма. В основном, ученики, так как большинство взрослых джедаев находились на фронте, и техники, со своими игрушечными гражданскими бластерами бессильные против профессиональных воинов в броне.

— Это не Анакин! Это не он… — первую фразу она почти выкрикивает, вторую – почти шепчет, уже понимая, что всё правда.

— Он угодил в сети обмана, как и все мы. Всё, что произошло – дело рук канцлера, в том числе, и война. Палпатин – владыка сит, которого мы искали. После гибели графа Дуку Анакин стал его новым учеником.

Она держалась хорошо, очень хорошо, сказывались многолетние привычки публичной персоны… до этого самого момента. И она порывисто отворачивается, чтобы он не видел замешательства на её лице, чтобы успеть сморгнуть подкатывающие слёзы. А когда вновь смотрит в его сторону, взгляд её блуждает, неспособный сконцентрироваться в одной точке:

— Я Вам не верю. Это не так.

— Падме… Я должен его найти.

— Вы хотите его убить, — она не спрашивает, утверждает, хотя звучит это как вопрос. Она сама понимает, что в сложившейся ситуации арест и суд невозможны. Благодаря коварному ходу канцлера, Орден сам оказался вне закона. И поэтому он не говорит ни "да", ни "нет", а, выдержав её наполненный болью взгляд, произносит другое:

— Он превратился в страшную угрозу.

— Я не могу.

Он и сам видит это. Поэтому не уговаривает больше. Поднимается и идёт к своему спидеру. Задержавшись на мгновение, задаёт лишь один вопрос, подтверждение своей давней догадки:

— Отец ребёнка – Анакин? — понимает по напряжённому её молчанию, что так и есть, говорит: — Всё это грустно.

Пробраться на борт сенаторского скиффа так, чтобы никто не заметил, было делом нетрудным для владеющего Силой. А вот сам полёт прошёл на грани кошмара. Никогда ещё Оби-Ван не видел Падме в таком ужасном состоянии, даже в четырнадцать лет, во время оккупации Набу. Не сенатор, а несчастная растерянная девочка. После старта она большей частью рыдала, а если и успокаивалась ненадолго, глаза её, всё равно, оставались наполнены слезами. Даже короткий сон-забытьё не помог. Да ещё золочёный болтун Трипио подливал масла в огонь. Анакин, программируя его когда-то, был ребёнком и имел весьма смутные понятия о чувстве такта. Поэтому кибернетический "специалист по связям компьютеров с людьми" своей трепотнёй не успокаивал хозяйку, а только приводил к новым приступам истерики. Мешая усилиям Оби-Вана, который при помощи мягкого воздействия на мозг старался привести женщину в чувство. В конце концов, Падме пришлось усыпить вновь, глубоко, без снов, чтобы дать отдохнуть сознанию. Проснувшись, она чувствовала себя лучше, в настроении её появились отчётливые гармоники решимости. Но даже после этого Оби-Ван не отпустил бы её общаться с Анакином, если бы не знак Силы. Судя по видению, ещё оставалась вероятность, что ей удастся вразумить новоявленного сита, подтолкнуть с кривой тёмной дорожки обратно на светлую аллею. Он, как-никак, любил её…

Горячий ветер усилился, грозя перейти в настоящую бурю. Мелькнула отстранённая мысль о том, что пора бы вернуться в дом, но в следующую секунду Сила подсказала: буря будет в стороне, вот там, южнее, и его жилище не затронет. Поэтому он продолжал недвижно стоять и смотреть, как медленно опускаются к горизонту два солнца Татуина. Сухой воздух трепал седые волосы, обжигал лицо, а память услужливо разворачивала перед мысленным взором картины того, что произошло дальше. Перед посадкой Падме удалось собраться, взять себя в руки, и Магистр затаился, слился с фоном Силы планеты, не давая Анакину себя обнаружить, и предоставив женщине самой вести разговор. Конечно, она снова плакала, не без этого, но в её слабости была особенная сила. В какой-то момент казалось, что она справится… но нет. Когда он предложил ей вместе править Галактикой, Падме поняла, что перед ней стоит вовсе не тот, кого она знала раньше, а некто чужой, злобный и безжалостный. Испугалась. И допустила ошибку, во второй раз упомянув имя Оби-Вана. Чувствуя, как заколебались потоки Силы, понимая, что сейчас может произойти непоправимое, Магистр вынужден был объявиться. Он думал, что морально готов к схватке. Какое, к хаттам, готов! Переступить через всё, что они двое пережили вместе за столько лет, через былую дружбу и доверие, оказалось куда труднее, чем он думал. А Анакин… нет, уже Вейдер! — не колебался ни секунды. Новообращённый сит понимал, что разойтись по-хорошему после того, что сделал с Падме на глазах бывшего учителя, не получится. Вот он первым сбрасывает плащ, готовясь к бою, вот начинает движение по кругу, выбирая удобную позицию для атаки. Вначале кажется, что ему тоже трудно, и он распаляет себя громкими речами. Не следовало, наверное, вестись на провокацию, однако, Оби-Ван, всё же, попытался вразумить оппонента. Конечно, это не могло дать результата, но тогда он об этом не задумался, просто хватался за призрачный шанс, как утопающий за соломинку. Иллюзия развеялась через несколько мгновений. От Вейдера всё сильнее тянуло Тёмной стороной, как мерзким гнилостным запахом от разлагающегося трупа. Потом была схватка среди раскалённой лавы, пламени и дыма. Была победа, самая горькая из всех, что одержал в своей жизни джедай Оби-Ван Кеноби. В конце он снова смалодушничал, не смог добить противника, вернее, не захотел марать руки о падшего. А Падме, всё-таки, умерла, не смогла пережить предательства самого близкого на свете человека. Оби-Ван надеялся, что этого не случится, что она будет жить ради своих детей… Увы, нет. Она думала о нём и только о нём, ничего другого не существовало в её жизни. И с уходом любимого кончилась и жизнь. Первая жизнь. Что ж, значит, о детях должны позаботиться другие… Сенатор Органа забрал себе Лейю, дочь Падме. Неудивительно. В Совете джедаев было известно, какие чувства испытывал альдераанский мачо к сенатору с Набу. Ну, а судьбой маленького Люка занялся сам Оби-Ван. Не беда, что Оуэн Ларс, сводный брат Анакина, старался не допустить, чтобы "колдун" общался с племянником. Помочь можно и без прямого контакта. Люк проявил интерес к летающим машинам – и для него как-то очень удачно нашёлся наставник. Заинтересовался робототехникой – и тут отыскалось доброе существо, научившее его полезным навыкам.

Сам Кеноби тоже учился здесь, на Татуине. Призрак его учителя, Квай-Гона Джина, погибшего за тринадцать лет до этих событий, помогал постигать совершенно новые аспекты Силы, не связанные с физическим телом. То, что до сей поры было известно, наверное, лишь самому Йоде, да тем, кто ушёл и больше никогда не вернётся. Спустя несколько месяцев после смерти Падме Оби-Ван ощутил странную вспышку Тёмной Стороны, что кругами, как от упавшей в воду скалы, разошлась по Галактике. Тогда он не понял, что это такое, а Квай-Гон на его вопрос лишь грустно улыбнулся и сказал, что знание это принесёт лишь новую боль. Только два года назад, когда на пороге чёрного корабля сиенской постройки его встретил другой призрак, Магистр начал догадываться… Она почти не изменилась после смерти, Падме Наберри Амидала, вот, разве что, стала чаще улыбаться. Немудрено, ведь у неё вновь появилось то, что можно назвать семьёй: две старинные подруги и родственник, кровная родня, хотя они об этом, похоже, пока не подозревали. Когда же Оби-Ван показал ей несложный трюк с материальным взаимодействием, Падме расцвела ещё больше. Было до умиления приятно наблюдать, как, проходя по кораблю, она касается кончиками пальцев то стен, то мебели, притрагивается к своим друзьям. Казалось, сама Сила светится вокруг неё. Не меньше порадовала Оби-Вана и встреча с ученицей Анакина. Годы в бегах не сломали её, как многих, кого Магистр встречал до этого. Должно быть, сказалась природная жизнерадостность и неукротимая энергия. Сейчас она временами напоминала Оби-Вану того, прежнего Анакина, временами – блистательную Айлу Секуру, воинственную и женственную одновременно, а временами и его самого, каким он был в молодости. Немного жаль, что Осока Тано к вопросам возрождения Ордена джедаев не проявляла ни малейшего интереса. Что ж, своенравие всегда было отличительной чертой и Анакина, и Айлы, и самого Оби-Вана, чего греха таить. Возможно, новое поколение фосеров когда-нибудь пойдёт этим путём?