Ваше Сиятельство #4 - Эрли Моури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прости, Элизабет. Ты хотела сказать, что не поедешь с мужем к князю Мышкину и пойдешь со мной в гости к Елецким? — Майкл вернулся к столику, на котором стояло три чашки с остывшим кофе. Теодор спешно уехал, получив какое-то важное сообщение на эйхос, и Элизабет, провожая его так же прервала завтрак.
— Да. Хочу знать какая… old lady took you prisoner, — сказала сестра, опустившись в кресло.
— Элизабет, не смей говорить так Елене Викторовне! Я ее очень люблю! — возмутился Майкл, устроившись напротив сестры.
— На сколько она старше? На восемь или даже девять лет? Она старая! Пойми это! Обидно за тебя, Michael! — Элизабет бережно поставила шкатулку из слоновой кости ближе к стене, и потянулась к вазочке с овсяным печеньем.
— Ты ее просто не видела. Леночка — прекрасный человек и выглядит она не старше тебя, даже… — здесь Майкл осекся, подумав, что это лучше не говорить.
— Did I hear that? Say it again! — рука сестры так и не дотянулась до печенья и вздрогнула. Затем Элизабет сказала вполне на сносном русском: — Ну-ка повтори это еще раз!
— Прости, Элизабет. Ты прекрасно выглядишь. Ты очень молода, свежа и красива. Ты — само совершенство. Но, пожалуйста, не надо говорить ничего плохого о графине, если ты не хочешь, чтобы мы ссорились, — примирительно попросил ее Милтон. — Я же ничего не говорю плохого о твоем Теодоре.
— Можешь говорить. Даже сама скажу: Теодор — гадкий сатир. К тому же он тоже старый и давно надоел, — проговорила она с сильным акцентом. — Хорошо. Ссориться не будем. Расскажи об этом маге… Елецком. Видела его фото. Он мальчишка, но красивый.
— Я же тебе все рассказал. Знаю, он сильный маг. На себе испытал какой сильный. Кроме того, Александр Петрович очень умный человек с удивительно широким кругозором. Даже не понимаю, откуда у него столько знаний в столь юные годы. Я с ним немного общался, но уже понял, он знает такие вещи о древних магических учениях, которые просто поражают, не укладываются в моей голове! Я нигде о подобном даже не читал, а он рассказывает это так ясно и полно, словно сам был свидетелем тех времен, — Милтон поднял свою чашечку с недопитым кофе и сделал пару глотков.
— Он хоть что-то понимает в астральной магии или путешествиях в мире снов? — Элизабет откусила кусочек овсяного печенья.
— Об этом ты можешь поговорить с ним сама. Ты же знаешь, меня интересует наука и культурные истоки магии, а ваши астральные шалости не очень, — взгляд Майкла остановился на дорогом комоде, в стиле Princess Leslie, инкрустированном возле бронзовых ручек кусочками яшмы и перенесся на панно на стене с видом на один из замков под Ноттингемом. Элизабет с Теодором снимали роскошные апартаменты — таких в этом отели имелось всего три номера. Откуда у них столько денег? Майкл давно догадывался, что доходы с «Milton’s Delivery» Теодор платил ему значительно меньше, чем следовало по их договору, к сожалению, устному. Но теперь нельзя ничего изменить. Теодор, вероятно, нагло обманывает, что дела из транспортной кампании ужасны. Да, они плохи, но не настолько, как говорит муж его сестры. Боги ему в судьи, все равно Майкл собирался найти способ остаться жить навсегда в России, которая ему больше по душе чем Коварный Альбион. Даже если не считать, что здесь, в России есть такая прекрасная женщина как графиня Елецкая.
— Послушай, Элизабет, я очень не хотел об этом говорить при Теодоре, но позволю сказать при тебе. Все-таки ты моя родная, любимая сестра и, надеюсь, что я тебе тоже небезразличен, — произнес Майкл, все еще оставаясь в сомнениях, стоит ли поднимать эту тему.
— Well, tell me, — миссис Барнс напряглась, почувствовав неприятный разговор.
— Мне кажется… Я даже почти уверен, что твой муж выплачивает мне гораздо меньше обещанной четверти с доходов «Milton’s Delivery», — произнес Милтон.
— Michael! — перебила его Элизабет.
— Подожди, дорогая сестра! — он остановил ее, взяв за руку. — Подожди! Дай я скажу все что хотел. С тех пор как делами нашей семейной компании занялся Теодор, я получаю с каждым месяцем меньше и меньше. Я понимаю, что многое у него не ладится, но в то же время знаю, что у «Milton’s Delivery» был новый, неплохой контакт на доставку посылок в Бирмингем. Знаю, что вы переехали в новый особняк в предместье Лондона, в то время как я вынужден был переехать из отеля средней цены в скромный «Ноттингем» и выбрать комнату подешевле. Элизабет, мне обидно, что ты не учитываешь мои интересы.
Миссис Барнс молчала, вертя в пальцах чайную ложечку. Потом сказала:
— Попробую поговорить с Теодором. Но если честно, у меня с ним отношения не ладятся, — миссис Барнс опустила глаза.
— Что случилось? Он снова застукал с графом Кальвером? — догадался Майкл.
— Да… Но, Michael… Мне скучно… Теодор скучен, Лондон скучен, сама жизнь скучна, — Элизабет скривила губки.
— Моя Элизабет… — барон Милтон обнял сестру и горестно вздохнул.
— Знаешь, что у меня было в недавнем сне? — она прижалась к нему. — Там был ты. Мы целовались. Тепло, как много лет назад. И еще… — она украдкой взглянула на Майкла. — Это был осознанный сон. Ты должен был почувствовать это в астрале.
— Этого нельзя делать, Элизабет. Пожалуйста, не думай об этом. Это может очень испортить жизнь нам двоим, — сказал Майкл. Он хотел сказать что-то еще, но Элизабет закрыла его рот поцелуем.
— Пожалуйста, не надо сейчас, — Майкл отстранился, его щеки покраснели как первый раз, и пришло неожиданно сильное возбуждение. — Прошу тебя, Элизабет.
— Ты такой красивый, Майкл. Я тебя очень ревную к этой старой графине, — сказала миссис Барнс. — Ты не представляешь, что у меня на сердце.
— Пойми меня, я люблю Леночку. В самом деле люблю. А ты любишь графа Кальвера и у тебя есть муж. Каждый нашел свое. Давай успокоимся на этом? — произнес Майкл, чувствуя как взгляд сестры пробирает его до самых глубин и колет в сердце.
— Я не люблю Кальвера. Просто с ним интересно. Я вообще никого не люблю. Чертов Майкл, ты меня расстраиваешь. Еще заставляешь говорить на дурацком русском, — с обидой произнесла она. — Поцелуй меня. По-настоящему, как ты умеешь. Тогда я тебя прощу.
— Но Элизабет, прошу не надо к этому возвращаться, — от ее коварных прикосновений, барон Мильтон чувствовал то, чего он очень не хотел чувствовать: дразнящее, жуткое возбуждение.
— Damn Michael! Хочется тебя ненавидеть… Вспомни, как все было хорошо, между нами. Мы жили в одном доме, отец был жив и не было у нас никаких забот. Ты любил только меня.
