Знакомые незнакомцы. Мир в прорези маски - Осинская Олеся

— Да не она то была, — тихо прошипел один.

— А кто тогда? Очки сами, что ли, ускакали? А факел? А камень?

— Да, за камень шеф обоих вздрючит…

— Ш-ш-ш! Смотри, свет впереди, заходим тихо.

Я затаив дыхание наблюдала за двумя крадущимися мужиками. Дойдя до развилки, они немного потоптались, привыкая к свету, затем мелкий — Брук, кажется, кого я окрестила главным, — осторожно выглянул из темного коридора, увидел догорающий факел и в сердцах сплюнул:

— Ушла, шалава.

Второй тоже вышел и беспомощно огляделся:

— И че делать теперь будем?

— Че делать, че делать? — Бандит резко развернулся к сообщнику, глаза зло сощурились. — Не видели мы никого, понял? Жить захочешь, будешь молчать.

— А как же… очки… и камень? — выдавил громила, которого я ранее неосторожно обозвала коротышкой.

— Я что-нибудь придумаю. Идем уже.

Ребятки свернули в одно из ответвлений. Я тихо спрыгнула на пол за их спинами и поспешила следом. Даже если они идут к себе в логово — это, по существу, не важно. Я смогу спрятаться, зато эти люди знают, как попасть наружу. В крайнем случае там можно своровать немного еды и воду.

Мы шли уже часа три. Нескончаемые коридоры и развилки слились в один бесконечный путь. С каждым шагом мне казалось, что еще сотня метров, и я свалюсь. Но тело против воли продолжало упрямо тащиться вперед. Как меня до сих пор не заметили, понятия не имею. По дороге мы сменили факел — видимо, сами бандиты оставили про запас пару, зная, что будут возвращаться. Огонь в руках моих попутчиков давал лишь небольшой кружок света, поэтому я здорово удивилась, когда увидела впереди зеленоватое светящееся пятно. Неровной кляксой оно расползлось примерно на половину прохода по ширине пола и по правой боковой стенке простерлось куда-то вверх. От неожиданности я даже чуть притормозила, из-за спин проводников пытаясь рассмотреть это чудо. Однако мои сопровождающие, кажется, его не заметили… По крайней мере они продолжали бодро шагать до тех пор, пока один из них, громила, не ступил на него и… не исчез.

— Твою мать! — неожиданно заорал второй, вдавливаясь в стенку напротив пятна и медленно пятясь обратно. — Вот западло, стихийник! И очков нет. Сучья дочь, найду — лично зарою!

Вот в чем дело… Я сняла очки — так и есть, портал не виден. Как интересно. Прихватить бы еще где-нибудь парочку таких — Киру понравится.

Следующие несколько часов мы просто сидели. Пара глотков воды, что я себе позволила, только усилила жажду. Брук продолжал материться. Я задремала, но едва сквозь сон услышала, что мужчина встал, как тут же, полусонная, вскочила на ноги. Пятно к тому времени исчезло. Видимо, мой попутчик лучше меня знал их поведение и тоже рассчитывал, что портал должен закрыться. Тем не менее он продолжал держаться левой стороны, чтобы не встать на то место, где исчез его менее удачливый сообщник.

С трудом подволакивая ноги, я поплелась дальше. К счастью, вскоре мы вышли «в люди». Первым навстречу попался патруль, состоящий из двух человек. Они обменялись приветствиями с моим провожатым, а затем отправились в глубь катакомб. Или наоборот. По существу, я ж не знала, куда мы идем. Не исключено, что как раз мой бандит направляется в какой-нибудь штаб, расположенный далеко в глубине лабиринта. Забраться на потолок, чтобы дать пройти мужчинам, сил не хватило. Поэтому я посильнее вжалась в стену, надеясь, что меня никто не заденет. Хамелеонка привычно сменила цвет, а я мысленно принялась просить Дар отвести патрульным глаза. На этот раз пронесло…

Чуть позже мы столкнулись еще с одной группкой людей, видимо, знакомых Брука. Из разговора я поняла, что те собираются на поверхность, и еле сдержала радость. Идти по старому курсу смысла не имело. Даже мысли не допустила, что неплохо бы разведать, что тут и как. Хватит, нагеройствовалась уже. Хорошо бы дотянуть до выхода. В отличие от моего прежнего спутника эти ребята передвигались весьма бодро.

Мне повезло, уже минут через десять воздух в коридорах заметно посвежел, и вскоре я выбралась на поверхность. Покинуть катакомбы удалось на удивление легко. Во-первых, стояла ночь, безлунная и темная. Во-вторых, выход не охранялся. Последнее легко объяснилось. Не знаю, с чего я решила, что выйду в городе… На деле я понятия не имела, где нахожусь. Пробравшись через небольшой подлесок, огляделась. Во все стороны простиралось необъятное заснеженное поле. Я приуныла. Морозный воздух меня несколько взбодрил, да и выбираться стоило бы поскорее. Что, если с рассветом кто-нибудь из бандитов решит проверить, куда ведут странные одинокие следы?

Собрав остатки сил, я направилась к полю. И вскоре поняла свою ошибку. Если поначалу азарт и радость скорого освобождения грели меня, то очень быстро я обнаружила, что перейти поле не смогу. Более того, утром прекрасно будет видна траншея, которую я прорыла.

Снег огромным толстым ковром укрывал землю. По краю я еще пыталась идти, затем поползла, потом провалилась чуть не по самые уши. Холодные струйки потекли за шиворот, промокли ноги. Пытаясь утолить жажду, съела кусочек снега. Теперь холодно стало не только снаружи, но и внутри. Голодная, уставшая и продрогшая до костей, я принялась прощаться со всеми знакомыми. Говорят, замерзнуть — не больно. Заснешь, и все.

«Джокер!!! — мысленно закричала я. — Ну где тебя носит, черт возьми, когда ты так нужен!»

Злые слезы катились из глаз и замерзали прямо на щеках.

Я сделала еще несколько вялых попыток приподняться и выбраться из снежного плена. Затем почему-то увидела крутанувшиеся перед глазами звезды. «Ну хоть головой в этот раз не ударюсь», — мелькнула безразличная мысль.

ГЛАВА 8

Порой становилось хорошо. Мне чудилось, что вокруг тепло, что меня мягко качают волны моря, а рядом кто-то шепчет непонятные, но обязательно приятные слова, и хочется смеяться, радоваться, взлететь и, кружась, парить в воздухе. А после вновь накатывал холод, сгущалась темнота, и не было сил подняться, я куда-то падала и кричала, кричала, кричала…

В какой-то момент сумела приоткрыть глаза. Надо мной простиралось широкое и синее полотнище с крошечными бордовыми цветочками. Долго-долго я рассматривала узорчик. Розочки и тюльпанчики то расходились по отдельности, то собирались в круги, словно водили хороводы. От мысли о цветочных танцах мне стало весело. После этого мне показалось, что лепесточки — это на самом деле маленькие ручки и ножки, и цветочки — то вовсе не цветочки, а маленькие феи. Я мысленно дала всем имена, поздоровалась с каждой и с улыбкой заснула.

Проснулась на рассвете. «Феи» никуда не исчезли. Серый утренний свет их едва освещал. Теперь я узнала — это балдахин над моей кроватью в общежитии. Повернула голову — надо же, не болит. Чуть скосила глаза — так и есть, это моя комната — вон столик с изогнутыми ножками и золотыми завитушками, старинный комод, а с другой стороны кровати — кресло, пододвинутое вплотную, и в нем спит Джокер. Не знаю, как выгляжу я… лучше и не знать, наверное. А по Джокеру словно каток проехал. Какое-то время рассматривала его лицо — темные круги под глазами, небритые щеки, помятая одежда… А борода у него растет темно-русая, а не черная. Вот как, оказывается. Я улыбнулась. Потом не выдержала, потянулась рукой и легко коснулась пальцами щеки.

Глаза мужчины моментально открылись, и я чуть не захлебнулась в их нежности. Боги, как же я рада его видеть. Несколько бесконечно долгих секунд мы смотрели в глаза друг другу. Я чуть подалась вперед и не успела опомниться, как Джокер подхватил меня под руки, поднял, прижал к себе и закружил. От неожиданности я тихо вскрикнула.

— О, прости, прости, — торопливо зашептал мужчина, бережно ставя меня обратно на кровать. — Где-то болит?

Я качнула головой.

— Нет, не отпускай. — Я вернулась к теплому мужскому телу, обхватила его руками и счастливо прикрыла глаза.

Джокер сел рядом. Большая горячая ладонь легла мне на голову, прижимая к плечу, пальцы с силой зарылись в волосы. Я уткнулась ему в подмышку и хотела только одного — чтобы никакая зараза не вошла в комнату и не испортила эти мгновения.