Наследие предательства - Райт Крис

— Тысячи битв. Десятки тысяч. Десятки тысяч десятков тысяч… Ради новой эры мы отринули всё, в чём были уверены, все убеждения обратились в прах. Война будет бушевать повсюду, но никто не знает, когда будет нанесён последний удар. Но это не катастрофа, ведь все они служат моим целям. Буря начинается ради того, чтобы ударил гром.

Он вновь посмотрел на трон и печально покачал головой. Пальцы разжались, опустив Сокрушителя Миров. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль.

— Никто другой бы не осмелился. Даже ты. Возможно, поэтому отец выбрал меня. Возможно, лишь тогда он был честен.

Взгляд чёрных, непроницаемых глаз безжалостного короля посуровел. С подлокотника трона на Гора пустыми глазницами смотрел череп Ферруса Мануса, тонкая паутина трещин опутывала идеальный лоб поверженного примарха, расходясь от проломленного виска. Даже отполированный череп всё ещё излучал силу и решимость.

— Важно, что галактика горит, а не кто разжёг пламя. Вот что значит титул магистра войны, брат. Силу сделать то, что должно.

Грэм Макнилл

КРИПТОС

Атомные небеса пылали ослепительным электромагнитным блеском, идущим от разрушенных энергетических труб тесла-катушек, пока умирающие машины Кавор Сарты вопили от ужаса. Воздух полнился статическим шумом терзаемых механизмов невообразимой сложности — всепланетный визг распадения ноосферы.

Гигантские рудные поля сплавились и растеклись, громады очистительных заводов просели, когда вулканические сердца, некогда дававшие им энергию, стали причиной их гибели. Ядерные взрывы в мгновение ока стерли в пыль сборочные площадки и мануфактории, в ремонтных ангарах, где прежде слышался перезвон трудящихся рабочих, теперь разносилось лишь эхо куда более темного боя.

Лояльные кузницы, в прошлом помогавшие строить Империум Человека, были порабощены ужасающими нечеловеческими хозяевами, которые жаждали разорвать его на куски. В магистралях знаний, с таким трудом вырванных из объятий Древней Ночи, теперь раздавались крики стреляющих солдат, рявканье орудий и громогласные шаги гибридных существ, изваянных из червеплоти и железа.

Орден Ядовитых Шипов из легиона Несущих Слово принес войну на Кавор Сарту, войну, которую мир-феод Механикум проиграл еще до того, как прозвучали первые выстрелы. Безымянный, невидимый противник, наносивший удары без предупреждения и оставлявший после себя только разруху, отрезал Кавор Сарту от имперских цитаделей Герольдар и Трамас. Нападая из теней протяженного астероидного поля вокруг Тсагуальсы, этот лишенный имени враг искалечил Кавор Сарту прежде, чем Несущие Слово и их миллиардные армии смертных спустились сквозь бушевавшие в небе ядерные бури.

Нет страха большего, чем страх перед неизвестностью, а паника, охватившая Кавор Сарту, ослабила решимость защитников лучше любого планетарного обстрела. Мир-кузница пал за шесть дней, и его безграничные ресурсы перенаправили в угоду загадочной алхимии и кошмарных целей. Запретные хранилища вновь отперли, схороненную науку времен Железа и Золота вынули из пыльных крипт ради производства с помощью варпова колдовства ужасающих машин войны.

Кавор Сарта вопил, перерождаясь в новой, зловещей форме.

Он будет вопить до тех пор, пока его гигантские башни не выгорят дотла, а пламенное ядро не станет холодным и безжизненным.

Имперский мир умирал, но его смерть не осталась незамеченной.

Существо двигалось плавной механической походкой, которая одновременно казалась изящной и неестественной. Оно обладало непарным количеством ног, что оскорбляло чувства Никоны Шарроукина. Он укрывался в тени рухнувшей рудоплавильной башни, его тело было совершенно неподвижным, излучение доспехов и выход газа из компактного прыжкового ранца находились за границей обнаружения вражескими сканерами благодаря специально созданным системам маскировки.

Он был настолько невидим, насколько это только возможно для одного из сыновей Коракса. Шарроукин оглядел развалины кузницы, высматривая других существ, хотя знал, что оно одно. От кузницы остались дымящиеся руины, взорванная кирпичная кладка и прочные балки выгнулись, подобно стальному руну. Магнитные шквалы бушевали, словно миниатюрные пылевые вихри, а атмосферные помехи полнились криками машин и случайными взрывами оставленных боеприпасов. Сквозь зияющие дыры в крыше лился фиолетовый свет, клубы радиоактивной стружки затуманивали визор.

Существо застыло у обломков обжимного пресса, покрытое ожоговыми рубцами лицо, которое держалось на шее из металлических жил и влажных хрящей, недовольно кривилось. Имплантированные глазные сферы горели в режиме триангуляции, учащенно пульсируя всякий раз, когда из бездонных вокс-легких глубоко в плоти грудной клетки вырывался пронзительный визг. Оно отдаленно напоминало обезьяну, его верхняя часть тела была увита мускулами вперемешку с искусственно выведенными кусками мяса и поршнями, витыми магнитными усилителями и торчащими хим-шунтами. Голова казалась высеченным в форме пирамиды ужасом из стальных опухолей и распухшей плоти. Широкую спину усеивали многочисленные ракетные контейнеры, хотя Шарроукин не заметил в них ничего похожего на боеголовки. На каждом предплечье располагалось по широкоствольному оружию — шипящее пламя-копье и своеобразная гарпунная пушка.

Оно передвигалось при помощи трех конечностей с чрезмерно большим количеством сочленений, из-за чего те походили на щупальца. Велунд прозвал этих чудовищ ферроворами за их привычку поглощать целые куски металла, которые они затем выделяли в виде пластин экзоброни. Они были быстрыми, быстрее всего, с чем им приходилось сталкиваться за те три дня, которые прошли со времени их скрытного спуска на поверхность планеты.

Проникновение на руины Кавор Сарты оказалось простой задачей. Даже новичок из Гвардии Ворона сумел бы избежать обнаружения. Армии, захватившие планету, были дикими и неумелыми, они плясали вокруг горящих озер прометия, разлившихся до невообразимых размеров. Над землей то и дело поднимались грибовидные облака взрывов, от которых содрогалась твердь, и больше всего Шарроукин опасался не пленения, а того, что они могли попасть под шальной снаряд.

Шарроукин и Велунд имели все причины ненавидеть противника, покорившего Кавор Сарту, но сейчас на кону стояло слишком много жизней, чтобы рисковать успехом задания ради утоления гнева. Еще со времен юности, когда он боролся за свободу в туннелях Освобождения, Шарроукин научился использовать ненависть, держать каждую ее толику наготове до нужного момента, но легион Велунда совсем не походил на Гвардию Ворона. Сабик Велунд был воином сердца, и от ироничности этой мысли Шарроукин едва не улыбнулся.

Ему не терпелось достать свой игольчатый карабин, но Велунд решил выстрелить сам.

Вокруг щупалец-конечностей ферровора поднялись клубы опаленного металла вкупе с валом облученной пыли, и существо завизжало в отвратительном удовлетворении, вдыхая полные легкие металлических обломков. Оно направилось дальше, гротескными, перистальтическими шагами передвигаясь по кузнице-храму. Существо дошло почти до края мануфактории, а Велунд все не стрелял.

— В чем дело? — спросил Никона по закодированному вокс-каналу. — Мне выстрелить?

— А ты можешь учесть поправку на радиоактивный встречный ветер или колеблющиеся переменные магнитных слоев? — спросил Велунд. — Разве твое оружие соединено с нервной системой для поправки на биологическое колебание?

— Просто стреляй.

— Когда буду готов, — произнес Велунд, и Шарроукин услышал шипящий выдох аугментированного устройства.

Небо за дальней стеной мануфактории озарилось расцветом бурлящего фиолетового пламени, и руины окатило волной горячего ветра. Шарроукин распознал в осадках следы стронция и хлорида калия от разрушения хим-шахты или погребенной трубы реактора, дошедшей до критической массы.

Доспехи Шарроукина зарегистрировали смертельный уровень радиации, хотя ему самому ничего не грозило. Его латанные-перелатанные доспехи ужаснули бы теневых мастеров из Шпиля Ворона или могли послужить причиной для поощрения, но они достаточно хорошо защищали от такого рода токсичных осадков.