Мой учитель Лис. Книги 1-4 - Андрей Олегович Белянин

принадлежал моему учителю, а второй… мне было трудно в это поверить.

Я быстро встал, скинул ботинки и на цыпочках пошёл по коридору к лестнице, там было лучше слышно.

— Мы вели эту парочку сразу, как они пересекли на электропоезде границу в Бресте. МежИнтерПол везде рассылал фотогравюры двух испанцев, зарабатывающих на фиктивных браках с богатыми промышленниками или торговцами.

— Смилуйтесь, Николай Николаевич, этот толстячок Штоллер вовсе не так богат.

— Увы, да. Их аппетиты росли, но возможности уменьшались. Полиция Голландии, Италии, Франции, Португалии заранее предупреждала нас, и, видимо, они боялись рисковать чем-то крупным. В общем, взяли не ту рыбку.

— Водки?

— Утро же! Чаю с лимоном, гранёный стакан в серебряном подстаканнике и две ложки сахару.

— Шарль?!

— Сию минуту, джентльмены.

— Почему вы не взяли их в Санкт-Петербурге или в Москве?

— Это было невозможно. Девица с испанцем уехали, а наш наивный дурачок занялся переводом производства в Европу. Так что он отправился в Лондон почти на месяц позже.

— Но вы уже нашли их и ждали его. Недурной ход, сэр!

— Волкам никто не верит, но почему-то их охотно нанимают в телохранители. Мне нетрудно было убедить прожжённую преступницу, что я на её стороне.

— Вы ведь могли в любой момент арестовать её сами.

— Неужели, месье Ренар? И любой вменяемый адвокат доказал бы, что я подставил бедную девушку чисто из экономических или политических интересов России. Нет уж! Пусть лучше она угрожает англичанам, пусть при всех грабит лондонский магазин, пусть её успешно арестуют ваши полицейские, а мы знаем, что Скотленд-Ярд не особо церемонится в таких вопросах.

— Да, жизнь британца превыше всего, — подтвердил Лис.

— Ваш мальчик вёл себя весьма храбро и благоразумно. Кстати, он может перестать подслушивать и спуститься к нам? — вежливо уточнил волк.

— У вас профессиональное обоняние, — уважительно хмыкнул мой наставник. — Майкл, мы ждём тебя!

Мне было жутко неудобно. Тем не менее я призвал на помощь всё своё самообладание и спустился вниз медленно, без спешки, с благородной британской неторопливостью. Мой учитель и его гость сидели в гостиной, перед Лисом стоял его неизменный кофе, а бывший управляющий честно ждал свой чай.

— Что ж, я так понял, что вас зовут Майкл, молодой человек?

— Это в честь русского учёного Ломонософфа, — пояснил я. — Но имя временное, у меня есть перспективы.

— Возможно, оно будет ваше, если вы обратитесь ко мне. — Волк передал мне визитку с чёрным обрезом. — Такие решительные мальчишки — бесценное пополнение императорских кадетских корпусов. И поверьте, в России иностранцу можно сделать головокружительную карьеру.

Угу, барсук, тигр, пантера… и этот туда же? Признайте, за последнее время мне столько раз предлагали новую и более высокооплачиваемую работу, что, возможно, стоило и призадуматься. Но…

— Благодарю вас, сэр. — Я вежливо убрал визитку в нагрудный карман и обернулся к моему учителю. — Время тренировок, вы не обидитесь, если я буду несколько занят?

Мистер Лис промолчал, а его русский гость трижды неторопливо ударил в ладони. В глазах волка светилось искреннее уважение. Значит, я всё сделал правильно? Через десять минут Шарль, бешено вращающий китайским шестом, почти убедил меня в обратном.

Глава 6

Девочка с бомбой

Прошло ровно (не уверен) три дня, когда мой учитель вдруг (или не вдруг?) сказал, что мне пора бы отдать внучатый, если так можно выразиться, долг и навестить родную бабушку. (Сумбурное предложеньице получилось, это верно, конструктивная критика принимается, но что уж тут попишешь, да?)

Дворецкий выдал мне заранее оговоренную сумму, бутылку виски, пачку табака и одним движением практически за шиворот выставил меня за дверь.

Нет, поверьте, я не был обижен или унижен! Я прекрасно отдавал себе отчёт, сколь непроста школа учёбы у мистера Лиса. До сих пор ни он сам, ни его дворецкий ни словом не обмолвились, почему ушли (были признаны негодными) другие мальчики. Часто я ломал голову, что уж такого чрезмерно особенного он нашёл во мне? Да ничего ровным счётом!

Любой четырнадцатилетний подросток преспокойно справился бы с его несложными приказами. Ибо учиться в нашей школе куда более (в сто пятьсот раз!!!) страшно, чем служить мальчиком на побегушках у рыжего джентльмена из «близких к природе».

В общем, что бы я о себе ни думал и кем бы ни считал себя, случайный (но не вороной) кебмен высадил меня у моего старого дома, и надо признать, бабушка ждала моего возвращения, как второго пришествия Христа. Я вышел практически на порог, бросил монету кебмену и постучал в дверь.

— Типа «о»?! Кого мы видим, джентльмены? — вдруг раздалось за моей спиной. — А мы-то тебя как ждали, недоносок, как ждали-и…

Я успел открыть дверь на щелчок ключа и шмыгнуть внутрь. Бабуля огненным взглядом обожгла всех моих преследователей и захлопнула дверь.

— Ну что ж, Эдмунд Алистер Кроули…

— Не называйте меня так!

— Что ты мне принёс?

Я без лишних слов выложил из наплечной сумки всё, что мне было заранее выдано дворецким по приказу мистера Лиса. Можно было бы сказать «по просьбе месье Ренара», но я точно знал, что бабуля недолюбливает французов.

— Виски?

— Вот.

— Табак?

— Само собой.

— Ты?

— Я здесь, поверните голову.

Бабуля строго взглянула на меня, каким-то чудесным образом взвесила, измерила, сравнила, признала годным, криво улыбнулась, причудливо изогнув нижнюю губу.

— Садись, рассказывай, Кроули-младший.

— Это фамилия моей матери, — напомнил я. Впрочем, многолетний спор не имел смысла, мне самому хотелось хоть перед кем-то выговориться.

Бабушка откупорила виски, сделала большой глоток и с интересом обернулась ко мне:

— Ну-с, давай уже, лепи мне всю правду в лицо!

Я кротко выдохнул.

Что мне можно было ей рассказать? Длинную и сложносоставную историю о том, как мы (или не мы?) взяли преступницу, имевшую цель развести на деньги одного богатея?! Да кто же сказал, что это плохо? С точки зрения моей морской бабушки с боцманской трубкой в зубах это как раз было абсолютно правильно и восхитительно честно!

И что мне оставалось?..

Пресвятой электрод Аквинский! Оказывается, она умела слушать. Я уже утомился пересказывать ей всё в диалогах и деталях, а моя бабушка уговорила только примерно четверть виски.

— И ты успел его пнуть? Что ж, я удивлена, но, быть может, совсем чуть-чуть горжусь тобой, Эдмунд.

— Спасибо, бабушка.

— Не пора ли тебе?

Я опомнился, взглянул на настенные часы и понял, что уж точно пора. Выложил на стол переданный мне конверт с деньгами, пузатую пачку табака, обнял равнодушную к внучатым объятиям бабулю и вышел за дверь.

Как вы все уже поняли, меня там ждали.

— О, вот