Иллюзия преданности (СИ) - Близнина Екатерина

Терри ногтем отделил от корешка печатный лист — это вышло примерно тридцать книжных страниц — и открыл книгу еще раз. Рассказ о залегающей под Акато-Риору красной жиле и штольнях в горах оборвался на полуслове, а за ним последовал сложный текст, написанный устаревшим поэтическим стилем, сквозь который даже привычный к старинным книгам Терри продирался с трудом.

— Это твое домашнее задание и учебное пособие, — суховато предупредил все вопросы Эриен. Он задумался о чем-то, очевидно, неприятном, и озабоченно нахмурился. Спустя полминуты тягостной тишины король глянул на Терри сквозь хитрый прищур. — Хочешь чай или чего покрепче?

— Ча…чай, если позволите, — Терри оказался не готов принять на веру, что король не только стулья таскать умеет, но еще и чай заварит для сына изменницы, которого минуту назад распекал за допущенную ошибку.

Эриен пожал плечами.

— Чая нет. Только что покрепче, — хохотнул он, чрезвычайно довольный своей до изумления простецкой шуткой. — Учти, что однажды за отказ пить с королем один из советников угодил в подвал Управления.

Король встал и отправился изучать недра шкафа, где, вероятно, хранились архивы. А может быть и не только архивы, потому что уже через минуту в руках монарха слабо звякнули бокалы. В это время Терри украдкой оглянулся на часы. Стрелки неумолимо сокращали ночь, и ему оставалось все меньше времени на сон перед следующим столь же трудным днем, как предыдущие. Зоркий Эриен, разумеется, заметил этот тоскливый взгляд.

— Ты никуда не пойдешь, пока я не разрешу, Риамен, — жестко сказал он. А потом, смягчившись, пояснил: — Даже если ты не успеешь до утра вернуться, Арчер не посмеет тебя и пальцем тронуть. Кто он против меня? Всего лишь очередной ректор очередной школы, которую содержит корона, между прочим! — он со значением поднял указательный палец.

— Я весь в вашем распоряжении, ваше величество, — протокольно вздохнул Терри. Он опустил глаза на страницу книги, пытаясь мельком выхватить хоть намек, о чем она. Ведь недаром же ей сделали новый переплет и спрятали подлинное содержание за тридцатью страницами полу-художественных очерков о самых первых «чудесах», на которые оказались способны красные кристаллы даже в руках неподготовленных рудознатцев и охотников за драгоценными камнями.

— И я это ценю, племянник. Амбиции истают, как дым, любовь пройдет рано или поздно, а верность — единственное, что окупается несмотря ни на что. Если ее сохранить, разумеется, — с натугой проворачивая винтовой штопор, рассуждал король.

Пробка с коротким, но пронзительным скрипом вышла из узкого горлышка. Эриен поставил хрустальные бокалы на столик и налил вина из бутылки без этикетки. Терри, наконец, обратил внимание на эту странность. Почему-то все предметы в королевском кабинете, на какие ни падал взгляд, оказывались безымянными. Книга без заглавия. Вино без торговой марки. Даже на часах, которые — Терри был в этом уверен — сделал сам господин Канерва, не стоял знак авторства. С другой стороны, правильно ли ожидать, что королю поставляют ровно то же самое, что стоит на витрине в магазине и что может купить любой риорец? Может, он нарочно покупает уникальное, безымянное. То, что существует в единственном экземпляре и может принадлежать только королю? Безымянное значит бесценное?

В глубокой задумчивости Терри пригубил вино. Его ягодный запах оказался гораздо приятнее, чем терпкий насыщенный вкус, от которого по коже пробежали мурашки, а брови сами собой поползли вверх. Впрочем, выдать свое неумение оценить королевское угощение по достоинству — значило потерять уважение монарха, и Риамен состроил гримасу восхищения. И только долгое, постепенно раскрывающееся послевкусие, почти примирило его с этим вином.

— Скажу прямо: я надеюсь, что скоро ты займешь свое законное место подле меня как ближайший родич мой среди магистров. Королевский советник по вопросам магического регулирования, как тебе такая идея, а, Риамен?

Терри не сумел выдержать пронзительный взгляд ярких глаз монарха и опустил голову, рассматривая перламутровый блеск драгоценного вина в бокале.

— Королевский суд лишил меня права занимать такие высокие должности, ваше величество, — выдавил он, и только потом, спохватившись, поблагодарил за доверие и оказанную честь. Хотя какой в этом смысл, если все равно…

— А мы с тобой докажем, что ты достоин этого места, как никто другой. Акато-Риору больше не может позволить себе содержать независимую Академию, вся руководящая верхушка которой давно и преданно служит интересам соседней империи вместо того, чтобы думать о благополучии родного города. Запросы Академии растут год от года. Магистры хотят сытно и разнообразно есть. Им требуется питьевая вода, очень много воды, если хочешь знать. Корона постоянно вынуждена поставлять Академии продовольствие. Цены растут, народ нищает. Корона терпит убытки. И ради чего? Скажи мне, Риамен, ты знаешь, чем в это время занимается Арчер?

Терри вздохнул. Конечно же, он знал. Все знали, кто давал себе труд хоть немного подумать. И правда эта висела в воздухе, отражалась в изломанных черно-белых линиях на плакатах и совсем уж громко кричала алыми трафаретными буквами на агитках. У правды этой было две стороны, как у серебряного риена. «В Академии нет ничего твоего», — однажды в полночь высокомерно процедил Карьян — это был реверс. «Арчеру есть дело только до оружия, а на остальное ему плевать», — в полдень другого дня объяснил лучшему студенту Терри. И это был аверс.

Вряд ли король не знал то, о чем знали все магистры. Значит, этот вопрос — лишь проверка на честность. Терри подумал и осторожно проговорил, набрав в грудь побольше воздуха, как перед нырком в холодную воду:

— Верховный магистр… называет вас опьяненным властью безумцем, ваше величество. Вот уже три года одобряют лишь те проекты, которые можно использовать в оборонных целях. Даже печать…

— За печать он мне отдельно ответит, — миролюбиво отозвался Эриен и одним глотком осушил свой бокал. — И о том, кто у нас самый безумный безумец, тоже потом подробнее поговорим.

От вина ли, а может от того, в какое безнадежное болото завела беседа, Терри стало не по себе. Он вроде душой не кривил и сам ничего не придумал, но ощущение было такое, будто сейчас он подал королю на подпись смертный приговор. Утешало только одно: в графе "обвиняемый", вроде, стоял прочерк. До поры до времени.

— Ваше величество… Боюсь, что все дело в барьере. Надо сломать эту стену, позволить магистрам заводить семью, и тогда…

— Ты ведь знаешь, почему возник барьер? — перебил Эриен, доливая в бокалы вино.

— В целях безопасности, ваше величество. Семьдесят лет назад люди опасались, что любая ошибка при расщеплении потока может вызывать взрыв, который уничтожит Акато-Риору, — четко, как на экзамене, выпалил Терри. Сделал новый большой глоток без напоминаний — на сей раз с предвкушением того удовольствия, которое обещало богатое послевкусие. Вино все-таки было отменным. Таким не угощают провинившихся, это нонсенс. Наверняка одна бутылка стоила столько же, сколько и год обучения в Академии. А может и больше.

— Вот как. Значит, вам рассказывают, что барьер создали магистры? — тонко улыбнулся Эриен.

— А разве нет?

— И что же в таком случае им мешает сделать новый — надежнее и больше? — прищурился король. — Думаешь, я мог бы что-то противопоставить Арчеру, если бы он вздумал оттяпать себе при помощи убийственной стены горячего воздуха еще один квартал или три?

— Никаких запасов энергии не хватит, ваше величество, — покачал головой Терри, на мгновение увлекшись прекрасной картиной будущего, когда весь Акато-Риору вдруг оказался под защитой сияющего купола. — Даже сейчас почти все уходит на поддержание барьера, а вот если бы его не было, то у нас…

— Его создал мой отец, — спокойно продолжил король. Он, казалось, даже не услышал возражения. — Когда его вынудили подписать соглашение о невмешательстве в дела Академии. Он говорил, что если что-то сложно прогнозировать, значит это нужно контролировать. Другого способа обезопасить себя от чужих ошибок нет.