Ловушка для вора - Михаил Серегин

— Ты чего? — не понял Щукин.

Лиля, не разгибаясь, потопталась на месте, будто ей хотелось идти сразу во всех четырех направлениях, и остановилась, повернувшись вполоборота.

— А! — догадался Щукин. — Это ты восприняла мое выражение «держи хвост пистолетом» буквально!

— Держи… хвост… пистолетом, — подтвердила Лиля.

— Очень интересно, — сказал Щукин самому себе, — значит, мне надо за базаром следить. Соображалка у этой девочки работает пока слабо, а вот подчиняется она железно… Интересно, что было бы, если б я сказал что-нибудь вроде… «даю голову на отсечение…» Она бы за топором побежала?

— Отставить, — проговорил он, строго глядя на девушку, — ложись на диван.

Она легла.

— Закрывай глаза, — приказал Щукин. — Вот так… Теперь спи, пока я не разрешу тебе проснуться…

Она послушно засопела.

— И еще, — вспомнил Щукин, — слушайся только меня. Поняла? Ничьим больше приказам не подчиняйся. Хорошо?

— Хорошо, — сказала Лиля и почему-то улыбнулась.

Храп в прихожей прекратился. Щукин хотел вскочить с дивана, но было уже поздно — до него долетел хриплый со сна голос Ляжечки:

— Колян, ты где?

— Ч-черт, — сквозь зубы прошипел Щукин, — теперь застукает, гад. Спи! — приказал он девушке.

Она смолкла и вытянулась, будто и правда погрузилась в глубокий сон. Впрочем, скорее всего, так оно и было.

Дверь в комнату отворилась.

— Ага, — проговорил Ляжечка, появляясь на пороге комнаты, — вот ты где… А что ты делаешь?

Он засмеялся, увидев, что Щукин положил руку на грудь девушки.

— Все-таки не удержался? Молоток! — оценил Ляжечка. — Я вот тоже… Каждый раз, когда один на один с этой лярвой оказываюсь, не упущу возможности прощупать… хе-хе… почву. А что? Она сопротивляться не будет…

Щукин засмеялся в тон Ляжечке, что стоило ему немалых усилий — с большим удовольствием Николай двинул бы сейчас по этой раскрасневшейся роже, но… пока этого делать не стоило. Тем более что для Ляжечки у Николая было припасено кое-что другое.

— Ну ладно, — зевнув, поднялся Николай с дивана, — сколько там времени? Не пора ехать?

Мгновенно сделавшись озабоченным, Ляжечка посмотрел на часы.

— Скоро, — сказал он. — Ты извини, Колян, что я тебе кайф обломал, но нам надо собираться. Пока переоденем эту клушу, пока то-се… Эй! — прикрикнул Ляжечка на лежащую Лилю. — Подъем!

Девушка не шелохнулась.

«Не подчиняется ничьим приказам, кроме моих», — вспомнил Щукин и решил вмешаться до того, как Ляжечка успеет заметить, что с Лилей что-то не то.

— Давай-ка я, — предложил Николай.

— Что — ты? — не понял Ляжечка.

— Ну, я сам ее раздену, — проговорил Николай, многозначительно подмигивая, — чего тебе возиться-то?

— Не скажи, — хмыкнул Ляжечка, потирая руки, — размерчик у нее самый подходящий — третий. А вот то, что она не в себе, так сказать, это плохо. Я как-то пытался заставить ее в рот взять, так она мне чуть все это дело не отгрызла — не понимает же ни хрена! Есть хотела, вот и подумала, что я ее покормить решил…

Ляжечка хихикнул и направился к выходу из комнаты.

— Давай-давай, — напоследок сказал он, — только не это… не увлекайся. А то раздеть-то разденешь, а одеть забудешь…

— Не боись, — сказал Николай, и Ляжечка покинул комнату.

Подождав немного, Щукин подошел к двери и закрыл ее на крючок, предварительно проверив, не подслушивает и не подглядывает ли за ним Ляжечка — с него станется. Убедился в том, что Толик никак подслушивать не может — судя по звуку льющейся воды, Ляжечка принимал душ, чтобы освежиться после недавних обильных возлияний.

— Тем лучше, — шепотом сказал Николай.

Потом он уселся на диван рядом с безучастной Лилей и закурил.

— Значит, так, — медленно выговорил Капитон, и Анна вдруг подумала, как редко она видит Капитона таким серьезным и сосредоточенным, — положение у меня, как я уже говорил тебе, незавидное. С одной стороны, я подписался помочь Седому. И если я этого не сделаю, у меня будут проблемы. А если дело сорвется, что скорее всего — ведь дело-то органы курируют, падлы, — то у меня все равно проблемы будут из-за того же Седого. Скажет — или не старался, или… связался с похитителями, а они мне больше заплатили… Он вечно на меня наговаривает… Так, а если я все-таки сделаю как надо, то менты могут на меня выйти — и очень просто. Потому как серьезная операция это, очень серьезная. Если у них все выгорит, они Седого к ногтю прижмут. Но до того, как они его прижмут, он успеет из меня кишки выпустить… Так вот…

Капитон внимательно посмотрел на Анну и, видимо, нашел, что она недостаточно верно представляет себе всю серьезность сложившейся ситуации.

— А ты не переживаешь? — желчно осведомился он. — Зря.

— Почему? — испуганная таким оборотом, спросила она.

— А потому, если меня у тебя не будет, что ты будешь делать? — рявкнул Капитон. — Что? Попробуешь прибиться к блядской конторе какой-нибудь, так из тебя там куклу резиновую сделают… А поставить ты себя не умеешь, хватки нет. Ты же на все готовенькое пришла — я тебя не обижал ведь?

— Н-нет… — пробормотала Анна.

— Значит, и жизни ты ни хрена не знаешь, — подытожил Капитон. — Ну, даже если у тебя и получится нормально устроиться — то что? Через десять лет все равно будешь никому не нужна и подохнешь под забором… Я-то ведь как хотел — чтобы ты выучилась, стала нормальной деловой женщиной. Тебя можно было бы подкладывать… то есть выдать замуж за какого-нибудь нужного человека. И сама бы как сыр в масле каталась, и мне помогала бы… информацией… Вот и подумай — лучше тебе будет, если меня не станет, или хуже. Прикинула? И теперь ты отказываешься мне помогать?

— Я не отказываюсь, — чуть не плача выговорила Анна.

— И хорошо, что не отказываешься, — немедленно сменив тон на менее суровый, сказал Капитон. — Значит, поможешь мне?

— А что надо делать? — спросила Анна.

— Это другой разговор, — отметил Капитон, — это деловой разговор. Разговор двух деловых людей. Что, говоришь, тебе делать надо? А вот ты послушай. Я тебе примерный расклад дам, чтобы ты врубалась…

Он на минуту замолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил снова.

— Мне известно не все, — говорил Капитон, — а из того, что известно, я тебе не все, конечно, скажу. Короче, суть дела такова. Есть некий человек, который в этой большой игре вроде бы пешка. Это если посмотреть поверхностно, так сказать. А если глубже глянуть, так он едва ли не самая крупная фигура. Из того, что я знаю от своих ментов, я могу предположить, что это его ты подвозила на своей тачке, это на него была засада. Это из-за него ты в ментовке сидела. Помнишь? Когда тебя так странно отпустили — не допрашивая и не проверяя почти?

— Ага, — сказала Анна, — помню.

— Это тот самый человек, как мне кажется, который устроил побоище на пустыре. — Из-за этого побоища теперь по телику днем и ночью передачи про «братву» крутят и боевики показывают, пробивают тему, так сказать. Это он под городом подстрелил Петю, только он тогда с бородой был, этот человек… И именно этот человек — если я правильно понял своих ментов и если я доверяю… своей интуиции — повезет Лилю, дочку Седого, на пароме. Больше некому, кроме него… А вот я… Что мне делать?

— Ликвидировать, — подсказала Анна, — этого козла. Из-за него меня пристрелить могли!

— Он тебя сам мог бы… того… — сказал Капитон. — Так мне кажется…

Они помолчали немного. Анна — потому что ее неприятно поразили слова Капитона, а сам Капитон — потому что напряженно раздумывал о чем-то.

— А ты его знаешь? — спросила Анна после паузы.

— А? — очнулся от своих размышлений Капитон. — Кого знаю?

— Ну, его, — повторила Анна, — этого самого… Который то с бородой, то без бороды…

Капитон пожал плечами.

— Может быть, и знаю, — сказал он, — а может быть, и нет. Во всяком случае, есть у меня кое на кого подозрение… Был я знаком когда-то с одним пацаном — серьезным таким… По почерку вроде на него похоже…

— Как это — по почерку? — не поняла Анна. — По какому почерку?

— В том-то и дело, что ни по какому, — вздохнул Капитон и развел руками. — У того пацана, которого я знал, всегда была уйма планов, и каждый из них — даже самый безумный — он был в состоянии осуществить. А почерк… У него была привычка — никогда не повторяться. И если сейчас против меня играет тот, о ком я думаю, дела мои обстоят еще хуже, чем можно было предположить. Хотя хуже, кажется, некуда.

Анна молчала, не зная, что сказать.

— Хочешь меня спросить, что я намерен делать? — осведомился Капитон, хотя Анна не собиралась его ни о чем спрашивать.

Она неопределенно мотнула головой.

— Я тебе отвечу, — сказал Капитон. — Этого парня, из-за которого весь город который день уже гудит, как жопа геморройщика, надо или валить, или играть на его стороне. Одно из двух. Теперь так — если я его завалю, на меня менты выйдут, это уж как пить дать. Ведь до сих пор у каждого постового на руках липовые ориентировки с рожей дочки Седого. А начнут крутить, откуда пошли эти ориентировки, и тут-то мои менты меня и сдадут. Если уже не сдали. Значит, мне остается одно — привлечь пацана на свою сторону. И в этом ты мне поможешь…