Пропавшее сокровище. Мир иной - Григорий Гребнев

Местность вокруг стала двоиться. Сквозь серый камень проступили белые пятна лагерных палаток, мутной становилась «пиния» над вулканом; на фоне валунов появился знакомый кустарник… Город под прозрачной сферой, как далекий мираж, таял в воздухе… Через минуту он исчез, и все вокруг приняло прежний вид.

Потрясенные Майгин и Петя несколько мгновений сидели неподвижно. Майгин продолжал крепко сжимать руку студента. Наконец он очнулся и медленно обвел широко раскрытыми глазами знакомую местность. Петя вскочил.

— Что это было, Андрей Гаврилович? Мираж? Я ничего не понимаю…

— А я понимаю, — сказал Майгин и протянул руку к затихшему шарообразному аппарату. — Мы с тобой видели какую-то страничку далекого прошлого, и показал нам ее вот этот шар. Я не мог его открыть, но зато он помог мне открыть кое-что.

Майгин взял в руки и стал вновь, на этот раз уже с большим уважением, разглядывать чудесный аппарат.

— Я не понимаю, как все произошло, но думаю, что это что-то вроде синематографа, только без полотна и очень натурально.

— Значит, вы думаете, что мы с вами видели изображение нашего подземного города, когда он еще был на поверхности? — тихо спросил Петя.

— Я в этом уверен.

— Но это же замечательно! А… как же это случилось? Я все-таки не могу понять, Андрей Гаврилович.

— Не знаю, Петя. Надо подумать, надо все вспомнить, и, может быть, мы найдем ключ к этому чудесному шарику.

— Я побегу вниз, Андрей Гаврилович. Надо немедленно Клавдию Владимировичу рассказать.

— Беги и приведи его сюда.

Петя помчался к шахте (Берсеньев в это время находился в подземном городе).

Оставшись один, Майгин обошел вокруг место, где они сидели с Петей, тщательно исследуя каждый камешек, каждую травинку. Он хотел узнать, в чем кроется внешняя причина, которая заставила аппарат действовать. Но все было на месте, и ничего лишнего Майгин не обнаружил вблизи.

— Значит, причина кроется где-то здесь, — решил он, садясь на прежнее место рядом с круглым аппаратом.

«Так… Теперь припомним, Андрей Гаврилович, что ты с ним делал в тот момент, когда он начал гудеть».

Майгин вытащил папиросу и закурил.

«Насколько мне помнится, ничего такого особенного я не делал. Я говорил, курил… Стоп! Если мне память не изменяет, я ткнул вот в этот металлический «гривенник» папиросой… Неужели от этого?… Припомним точно! Я сказал: «Сегодня я до того дошел, что этот гривенник хотел гвоздем выбить…» Или что-то в этом роде. Совершенно верно! И при этом я ткнул вот сюда папиросой… Да-да! Ткнул тлеющей папиросой… И после этого все началось…»

Майгину ужасно захотелось тут же проверить свою догадку. Он уже поднес папиросу к круглой металлической пластинке, но передумал.

«Подожду Клавдия», — решил он и, глубоко затянувшись, выпустил клуб дыма.

Берсеньев, порядком запыхавшись, пришел в сопровождении Пети минуты через три.

— Что случилось, Андрей? — спросил он.

— Мне кажется, мы скоро разгадаем эту подземную загадку, ответил Майгин.

И он рассказал все.

Берсеньев выслушал его с величайшим вниманием. Внешне он был абсолютно спокоен, лишь глубокие складки на переносице да движение руки, забирающей в горсть и вновь распускающей бороду, выдавали его волнение.

— И знаете, Клавдий Владимирович, я, кажется, нашел ключ к этому шарику, — сказал Майгин.

— Какой?

— Тлеющий огонек…

— И здесь тлеющий огонек? — удивленно воскликнул Берсеньев.

— Почему «и здесь»? А где еще?

— Пока этот аппарат показывал вам здесь объемный синематограф без полотна, я там, внизу, проделал то же, что когда-то сделал Нэнэ. Я подносил тлеющий уголек к двери в прозрачной сфере, и она то открывалась, то закрывалась.

— Значит, вы камлали? — смеясь, спросил Майгин.

— Камлал. И с не меньшим успехом, чем Нэнэ. Совершенно ясно: на некоторые механизмы в этом городе действует огонь. Когда Петя рассказал, как Нэнэ открыл дверь, я сразу же решил, что на какую-то чувствительную часть замка, наверное, подействовало тепло тлеющего уголька. Но об этой своей догадке умолчал, желая проверить ее. Я проверил, и это оказалось фактом.

— Но почему же открыл дверь огонь тлеющий, а не огонь костра? спросил Майгин.

— Точно такой же вопрос задал себе и я. Ответ может быть только один: на чувствительные пластинки некоторых механизмов в этом городе действует лучистая энергия, исходящая от излучающего источника с температурой не выше и не ниже пятисот — шестисот градусов, да и то на известном расстоянии. Иначе говоря, это можно было бы назвать воздействием тепловых лучей спектра — красных и инфракрасных.

— Да, это правдоподобно, — согласился Майгин. — Я долго размахивал перед этим карманным «иллюзионом» тлеющей папироской, и ничего не произошло. Но стоило мне приблизить папиросу к пластинке шара, началось целое светопреставление. А впрочем, не знаю. Я еще не проверял, ждал вас, Клавдий Владимирович.

— Ну что ж, давайте проверим.

— Садитесь, Клавдий Владимирович, вот здесь, рядом со мной, а ты, Петя, с той стороны. — Майгин стряхнул пепел и поднес тлеющую папироску сперва к мутному стеклу аппарата, а затем к пластинке, похожей на гривенник.

Несколько мгновений прошло в напряженном ожидании. Но вот наконец послышалось гудение; оно все усиливалось, и Берсеньев увидел, как от стеклянной поверхности аппарата заструилась серебристая пелена… Прошла еще минута, и на месте лагеря возник уже знакомый Майгину и Пете пейзаж — низкий лес, огромные валуны… Только теперь вулкан находился совсем близко, а город под прозрачным куполом — далеко, верстах в двух. «Пиния» над кратером вулкана разрослась, она застилала все небо, и ее с сухим треском пронизывали молнии. Вдруг раздался оглушительный грохот. Казалось, небо над вулканом разорвалось, из кратера вырвались языки пламени, и по склонам его быстро поползли потоки огненной лавы. Мимо оцепеневших от удивления геологов откуда-то пробежала толпа людей в цветных одеждах. Это были те самые люди, которых Майгин и Петя видели в первый раз, но теперь их движения не были ни плавными, ни величественными. Они бежали, спасаясь от огненных потоков. Вот один из них остановился и, схватившись за горло, упал. За ним упали еще несколько. Они задыхались, отравленные вулканическими парами. Петя с тревогой искал среди них «снежную красавицу». Наконец он увидел ее. Она стояла, шатаясь и зажимая нос и рот руками… Еще миг, и она упала ничком, и багровое пламя сомкнулось над нею. Петя ахнул и закрыл глаза.

— Гляди, гляди! — сквозь стиснутые зубы прошептал Майгин.