Консорт - Юрий Александрович Холоденко

прошел по освещенной дорожке и улегся в капсулу, которая сразу закрылась, а дорожка потухла. Громыхнул засов, и наступила гробовая тишина. С пару минут ничего не происходило, а потом мою левую руку начало жутко жечь, опустив взгляд, понял, что корпус часов нагревался. Быстро расстегнув ремешок, скинул с себя часы, которые упали циферблатом вниз. И это меня поразило: нагревались не часы, нагревалась гравировка, заклинание пыталось спасти часы от какого-то воздействия, но, видимо, не справлялось. Из ниоткуда раздался голос:

— Сергей, лежи спокойно.

Пытаться вертеться и искать, откуда было сделано замечание, я не стал и только улегся поудобнее, но, не прикасаясь к часам. Время в капсуле тянулась нескончаемо долго, и как только я уже начал задремывать от нечего делать, услышал звук открывающегося засова, и дорожка к капсуле вновь засветилась. Крышка капсулы открылась. Когда я вылез из нее, заметил в дверном проеме Анну, которая была задумчива и озадачена одновременно.

— Что со мной? — задал волнующий меня вопрос.

— Не здесь, — коротко ответила она, — иди за мной.

Обратная дорога была такой же долгой и молчаливой. Когда же мы подошли к ординаторской, Анна отправила меня в палату, сказав, что у меня есть не более получаса, чтобы перекусить, после чего я должен зайти к ней. Не теряя времени, я забежал к себе и начал распаковывать пакет. Кроме шоколадных конфет и батончиков, фруктов и печенья, обнаружил еще фруктовые чипсы, а точнее, мелкое крошево, оставшееся после приземления пакета на один бок, где те находились. Пока я все это раскладывал на кровати, рядом со входом появилась невысокая фигура:

— Ещ-ще раз пр-р-ривет. Меня ну… это… девчата послали… то есть, сказали тебя это… ну, пригласить к нам, — кое-как и жутко смущенно проговорила Марья.

Вспоминая, что за столом она была не то, что не разговорчива, а жутко молчалива и даже взгляд на меня стеснялась поднять, начал непроизвольно улыбаться. Отчего она еще сильнее засмущалась и покраснела.

— Может, зайдешь, — предложил ей я.

— Н-нет! — резко ответила она.

— А я думал с тобой немного фруктами поделиться, а то у меня вон сколько, я сам столько не съем. А еще и конфеты, шоколадные, — специально делая акцент на последнем слове.

По всей видимости, ей такой еды не перепадает в принципе, потому что она не поверила мне и лишь сделала еще один шаг в сторону коридора:

— Так, ты п-придешь?

— С двумя условиями, — начал загибать пальцы я, — во-первых, вначале мне нужно зайти к Анне Викторовне, минут через десять. Сколько это продлиться я не знаю. И во-вторых, ты должна зайти в комнату и ответить на пару моих вопросов. Только честно! — сразу предупредил ее я, — пойму, что врешь, никуда не пойду.

Не знаю, чем она провинилась перед девчатами в палате или же тут просто жесткая дедовщина, но выбора я ей не оставил, и она медленными и неуверенными шагами зашла ко мне в палату.

— Что ты хочешь знать? — не поднимая глаз, спросила она.

— Марья, сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— Почему ты меня стесняешься?

— Я тебя не стесняюсь, — еле слышно ответила она.

— Так не стесняешься, что даже посмотреть на меня не можешь. Значит, ты мне соврала и я, — не успев договорить, она меня резко перебила.

— Стесняюсь! Да, стесняюсь, — и умоляюще заглянула в глаза.

— Последний вопрос: ты любишь фрукты?

— Из них я ела только яблоки, — опять потупив взор, ответила она, — они вкусные.

— Ясно, — ответил я, быстро подскочив с кровати, чем перепугал ее до остановки сердца, высыпал из одного пакета яблоки и начал набирать туда разных других более вкусных фруктов. Положил несколько мандаринов и апельсин, пару киви и отдал единственный гранат. Не слишком их люблю, а девочка пусть впервые попробует.

— Как их есть, хоть знаешь? — не отвлекаясь от сборов, спросил я.

— Да, — так же скромно ответила она.

— Значит так, — вручая пакет ей, сказал я, — эти фрукты — только твои. Если кто-либо попытается у тебя их забрать силой — сразу говори. Это мой подарок лично тебе. А когда к вам приду, тогда уже конфет для всех захвачу, хорошо?

Она лишь вытаращила на меня свои огромные глазищи и не в силах сказать ни слова, утвердительно кивнула.

— Тогда иди, а мне пора к Анне Викторовне.

* * *

— Госпожа, мы нашли Анастасию. Она была без сознания возле беседки.

— Наконец-то! Ее привели в чувства?

— Да, но она очень слаба.

— Маруся, меня интересует, где она сейчас, а не как она себя чувствует.

— Клавдия Егоровна, мы усадили ее в беседку, не были уверены, что нужно нести ее в дом. Ей нужна скорая помощь.

— Это позже. Вначале мне нужно с ней поговорить. Веди.

Когда Клавдия Егоровна подошла к беседке, от увиденного на лице выступил холодный пот. Серого цвета кожа, дрожащие губы, исцарапанное лицо и рука, висящая «задом наперед» внушали ужас, поэтому начальница охраны ее дома сидела тут совершенно одна.

— Миссия с треском провалилась, — доложила она, — но мне удалось запустить механизм самоликвидации объекта.

— Как провалилась? Почему⁈ — взревела Клавдия.

— Адам начал защищать Елизавету своим телом. При попытке ранить его или убить — создал вокруг себя защитную сферу, которую не удалось пробить, а после, — она тяжело сглотнула, — подпалил взглядом дерево с моей напарницей. Она сгорела живьем у меня на глазах. А когда я попыталась скрыться, смог выследить меня и, — взглядом указала на руку, — такое чувство, что он ее тисками сдавил до такой степени, пока кости не перемололись в порошок. Мне нужен…

Договорить она не успела, потеряв сознание, упала сперва на скамью, а после скатилась на пол. Но мысли Клавдии были совсем о другом: значит, Адам не достанется никому, это не хорошо, но и не плохо. С иной стороны, эксперимент превзошел все ее ожидания — впервые мужчина смог воспользоваться магией. Жаль только, что сохраненных образцов из-за некомпетентности работающих, не сохранилось. Но достаточно подождать всего несколько дней, когда Адам разложится настолько сильно, что станет несовместим с жизнью, а потом взять его уже у трупа.

Отвлекаясь от своих мыслей и переводя взгляд на умирающую Анастасию, громко крикнула:

— Маруся, быстро звони в скорую.