Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо - Мария Брикер

– Это лучшая джазовая группа, которую можно было найти в Париже, – похвалился Варламов и с удивлением посмотрел на перекошенную Алечкину физиономию. – Но я вижу, эти ребятки вам не по душе, Алевтина. Очень жаль.

– Что вы, Иван Аркадьевич! Они играют исключительно хорошо, – с жаром возразила Аля, одним глотком допила мартини до дна и снова непроизвольно скривилась. В голове приятно зашумело, Алечка сладко улыбнулась Ивану Аркадьевичу, потом подоспевшему официанту, поставила на поднос пустой бокал и ухватила новый, на этот раз с шампанским.

– Ольсен передал вам от меня маленький сувенир? – спросил Иван Аркадьевич, и Алевтина закашлялась. – Я просил его отнести в ваш номер бутылочку «Вдовы Клико», чтобы вы немного расслабились перед премьерой, – уточнил Варламов, и Алевтина, покраснев, как вареный рак, судорожно замотала головой, пытаясь удержать истерический хохот. – Так я и думал, что зажмет, паразит, – разочарованно вздохнул Иван Аркадьевич и, заметив первого гостя, хмурого критика в мятом вечернем костюме, который мучил их вопросами на пресс-конференции больше всего, с распростертыми объятиями направился ему навстречу.

Критик поздоровался за руку с Варламовым, отвесил поклон Алевтине, перекинулся с Иваном Аркадьевичем парой слов, по-свойски огляделся и бодрым шагом направился к столу. Вслед за критиком потянулись другие гости, и очень скоро у Алечки зарябило в глазах от обилия дорогих туалетов и незнакомых лиц. Варламов вдруг куда-то испарился все с тем же недовольным мятым критиком, и Алевтина осталась одна. Хуже было другое: почему-то никто не спешил заваливать ее комплиментами и восторженными похвалами. «И где же мои поклонники?» – разочарованно думала она, рассеянно поглядывая по сторонам. Журналисты «пафосных» журналов и газет, кинокритики, прибывшие в основном из России, и парижский бомонд, состоявший, к удивлению Алевтины, исключительно из русскоговорящих (с характерным грассирующим «эр») титулованных персон, активно принимали «на грудь», обсуждали фильм и прочие новости, но никто не обращал на нее совершенно никакого внимания. Нет, конечно, ей улыбались, если она встречалась с кем-то взглядом. Даже пару раз сказали «браво» и подняли в ее сторону бокал, но подходить к ней не торопились. Казалось, даже официант не видел ее в упор. Несколько раз он просвистел мимо с подносом, не обратив внимания на ее опустевший бокал. Раздобыть себе «напиток богов» удалось только с четвертой попытки. Алечка глубоко вздохнула, снова выпила шампанское залпом до дна и стала выискивать глазами Рутгера Ольсена или еще кого-нибудь из съемочной группы – напиваться в одиночестве было как-то тоскливо и неинтересно. Еще Алечка планировала извиниться перед Рутом. Бедняга, вероятно, потерял дар речи, когда она попросила его удалиться, всучила «подарок» и захлопнула перед его носом дверь. Теперь было понятно, что подарок и розу презентовал не Рут. Выходит, она отдала Руту то, что совсем ему не предназначалось. Стало почему-то обидно. Гад, мало того, что завладел чужой бутылкой дорогущего шампанского от Ивана Аркадьевича, так еще и ее презент от Клима уволок – в том, что подарок был от жениха, Алечка не сомневалась. Наверное, уже открыл, тяжко вздохнула Алечка. Интересно, что же все-таки лежало в той проклятой коробке?!

Ольсена нигде не было видно, что показалось Алечке очень странным. Оператор Сергей Грушевский вовсю ворковал с Марией Леви и был настолько «погружен» в ее глубокое декольте, что у Алечки духа не хватило его отвлечь. Сергей был давно и страстно влюблен в актрису, следовал за ней тенью, но Мария не видела его в упор. Алечка симпатизировала оператору и сочувствовала ему. Пожалуй, он был единственным из съемочной группы, с кем она поддерживала теплые, дружеские отношения. С Сергеем было приятно пропустить по бокалу вина или просто поговорить «за жизнь». Грушевский был профессионалом своего дела, открытым и далеко не глупым человеком, но ему дико не везло в личной жизни. И дело было даже не в том, что Сергей влюблялся не в тех женщин, и даже не в его внешности: светлоглазый, светловолосый, не худой, не толстый, среднего роста, приятный, вполне симпатичный парень, ему не хватало главного – внутреннего огонька, мужского обаяния, изюминки, способной подстегнуть у противоположного пола интерес к своей персоне. Однако сегодня был явно его день. Звезда спустилась с небес, одарила его своим благосклонным вниманием, и даже издалека было видно, как оператор счастлив.

У одного из столов с закусками Алечка застукала актрису Анастасию Звягинцеву, впрочем, где можно отыскать Звягинцеву, Алечка и без того знала. Анастасия сыграла в фильме тетку ее героини, роль была эпизодической, но, чтобы получить ее, Звягинцевой пришлось выполнить жесткое условие Варламова: сесть на строгую диету и сбросить пятнадцать килограммов. Анастасия мужественно сбросила их и роль в итоге получила. Держалась она и во время съемок, ограничивая себя во всем и с завистью косясь на шоколадки, которые Алечка уплетала постоянно и в больших количествах, как наркоманка. Это было единственным средством, которое приносило Алевтине радость и помогало бороться с депрессией во время тяжелых съемок. Но сразу же после завершения работы над картиной Анастасия стала активно возвращать себе былую форму. Пять килограммов она уже набрала и сейчас пыталась вернуть оставшиеся десять, сосредоточенно уплетая тарталетки и канапе одну за другой. Со стороны это выглядело не очень прилично, и пить со Звягинцевой Алечке категорически расхотелось.

Варламов снова мелькнул в толпе, кинокритик наконец-то от него отстал, и теперь Иван Аркадьевич любезно общался с элегантной пожилой дамой с короткими белыми волосами. Несколько раз дама оглядывалась и искала кого-то глазами в толпе. Потом случайно столкнулась с Алевтиной взглядом, долго и заинтересованно ее разглядывала. Алечке стало неловко, но она поняла, что дама сильно близорука. Варламов тоже посмотрел в ее сторону, склонился к уху дамы и что-то зашептал, дама закивала. Некоторое время Алечка размышляла – подойти к Варламову или нет. Вроде бы ничего в этом не было особенного, но, с другой стороны, если бы Иван Аркадьевич захотел, то сам бы подошел и представил ее своей собеседнице. Алечка вдруг разозлилась. Строить из себя светскую даму и оставаться на этой «свинской» вечеринке у нее не было больше никакого желания. Она остановила официанта, взяла очередной бокал шампанского, снова опустошила его, поставила пустой бокал на поднос и решительно направилась к выходу. В дверях она остановилась, обернулась и хмуро оглядела пеструю толпу. Слабая надежда, что хотя бы один человек с сожалением посмотрит ей вслед и попытается удержать, растаяла как дым. На душе стало горько, как во рту после первого глотка сухого мартини. Вот тебе и море поклонников! Вот тебе и вселенская слава! Нате, получите! Похоже, слишком рано она стала праздновать победу и возомнила себя кинозвездой. Наглый Ольсен – вот это кинозвезда. Если бы он был здесь, вокруг него сразу бы стали виться дамочки всех возрастов, а журналисты вновь засыпали бы его вопросами. Почему же он не пришел? Он, страстный любитель вечеринок и банкетов? Не было ни одной вечеринки, от которой Ольсен бы отказался, а тут – премьера! Что же случилось? «Ну и фиг с ним», – еще больше разозлилась Алевтина, мысленно плюнула на весь парижский бомонд и ринулась к выходу, на полном ходу налетев на что-то стремительное и яркое. Стремительное и яркое изящно выругалось на французском.

Аля смутилась и залепетала слова извинения, разглядывая предмет столкновения. Пред ней стояла хрупкая брюнетка с короткой стрижкой, во взрывоопасном пурпурном платье. В тон платью были и туфельки, и сумочка.

– Ничего страшного, – смилостивилась брюнетка, поправила соскользнувшую с плеча бретельку платья и дружелюбно улыбнулась. – Решили сбежать с вечеринки, пока никто не видит? – иронично спросила девушка по-русски. У нее был низкий голос и приятный легкий акцент, который ей невероятно подходил. Совсем не красавица, но было в ней что-то удивительно притягательное, необъяснимый шарм и мощная энергетика. Она была восхитительна, эта девушка, и Алевтина на мгновение залюбовалась ею. Брюнетка тоже с интересом разглядывала Алю, и в ее темных глазах прыгали озорные чертики.

– Мне нужно идти, простите, – робко сказала Аля и попыталась обойти девушку.

– Умоляю, останьтесь! Я пришла на эту скучную вечеринку только ради вас! – воскликнула брюнетка.

– Ради меня? – опешила Алевтина и от неожиданности отступила на пару шагов назад.

– Можете смело записать меня в список почитателей вашего таланта, милая моя Алевтина. Я в совершеннейшем восторге от вашей игры! Скажите же мне, как вам удалось так исключительно вжиться в образ героини? Вы изучали систему Станиславского? Простите, я не представилась, – спохватилась брюнетка и протянула ладонь для рукопожатия. – Мишель Ланж, можно просто Мишель.