Воины света: выпускница (СИ) - Катерина ХО
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это так мило! Спасибо, — я обвила его шею руками.
— Это, кстати, не амулет, в нем вообще нет магии.
— Я это поняла, — магические вещи я ощущаю очень хорошо.
— Хотел, чтобы это была просто безделушка, напоминающая тебе о нас, — сказал он, надевая мне на палец кольцо.
— Надеюсь, у меня не будет возможности о нас забыть, — ответила я и поцеловала чародея.
— Извините, — раздался прямо рядом с нами мужской голос, — мы прервали поцелуй. Это был Мариус, — извините, что помешал, но, не могли бы мы поговорить? — он обращался ко мне.
Мейдар с ненавистью смотрел на мага, всем видом давая понять, что его появлению не рады, и что он готов оказать сопротивление в любой момент.
— Я не причиню вреда, — спокойно сказал Мариус, — я не по велению короля, я… — он запнулся, — по велению сердца, генетический интерес, если угодно, — маг улыбнулся сдержанно и спокойно.
— Хорошо, давайте поговорим, — согласилась я.
Мейдар посмотрел на меня как на сумасшедшую, а я просто ему улыбнулась:
— Все в порядке.
— Я буду поблизости, — серьезно сказал чародей и отошёл в сторону, на такое расстояние, чтобы слышать нас было невозможно, но можно было наблюдать.
— Твой парень? — спросил Мариус, Я кивнула, — очень похож на военноначальника Вейерона, сын?
— Да.
— Понятно, давно вы вместе?
— А что?
— Ничего. Просто интересуюсь, как-то ведь надо начать разговор. Тебя зовут Айса?
— Да.
— Кто дал тебе это имя?
— Я не знаю.
— Мне очень жаль, что так вышло. Если бы я знал, что у меня есть дочь … я не позволил бы тебе расти в монастырях и школах-интернатах.
— Школа Фотиса не интернат, это престижное заведение, где готовят лучших воинов.
— Я знаю, но это не то же самое, что дом и любящий отец. Меня растили отец с мамой, и, как видишь, это не помешало мне стать хорошим магом, — Мариус улыбнулся, мягко и дружелюбно. Мне почему-то стало тоскливо, — ты очень на меня похожа. И, наверное, способная, раз в восемнадцать лет состоишь в свите вашего короля?
— Наверное, — пожала плечами я.
— Айса, я знаю, что я для тебя враг. Но я хочу, чтобы ты подумала сейчас очень хорошо. — он немного помолчал, глядя куда-то вбок, потом продолжил, — В эрвийской армии все настолько плохо, что они берут на такое дело восемнадцатилетнюю девочку? Более опытных и сильных воинов нет? Это риторический вопрос, мне не отвечай, — Мариус вздохнул. — А господин Вейерон не первый раз меня вчера увидел. И тебя взял с собой…подумай, девочка, зачем? Он очень хорошо давал себе отчёт, кем ты являешься, Айса, и понимал это ещё до вчерашнего дня. Плюс его сын, очень удачно оказывается твоим парнем… Все как-то странно складывается. И мне бы хотелось, чтоб мои догадки были лишь фантазией, но что если я прав, и тебя просто используют для борьбы с твоим отцом и с той страной, частью которой ты являешься?
— Я не являюсь частью вашей страны…
— Являешься, хочешь ты того или нет, синие глаза в нашем роду наследуют не все. Синие глаза — признак могущества и большого наследия старинного и знатного рода Мествар. Нашей магии, наших знаний…, признак принадлежности к представителям высших дарнейцев, — Мариус вздохнул, — я чужой тебе, знаю. И не стану близким, скорее всего, но подумай о том, что я тебе сказал, и не позволяй эрвийцам использовать тебя. А если поймёшь, что что-то не так. Я буду рад помочь тебе обрести себя и познать свою сущность, — он учтиво поклонился и посмотрел мне в глаза, — ты ведь хочешь, чтоб я оставил тебя в покое…
— Честно, да.
— Понимаю, тяжело отступаться от того, на чем тебя воспитывали и от тех, с кем ты делишь пищу, кров, постель…. Я не буду настаивать на том, чтобы ты поменяла сторону. Это довольно глупо…С королем своим поговорю. Он уберет этот вопрос из обсуждения.
— И вам не обидно, что ваша сила, наследие и все о чем вы сказали будет у вражеской страны?
— Мне обидно, Айса, что я не видел твоей первой улыбки, твоих первых шагов… не радовался твоим первым успехам в магии и не разделял с тобой горечь первых неудач… Вот за это обидно, остальное…Есть Надежда, что они придут к миру, зыбкому, но миру, — негромкий мягкий голос звучал очень спокойно, очень искренне, даже Варис не вызывал во мне столько доверия, столько желания узнать этого человека.
Мариус улыбнулся нежной отеческой улыбкой, рассматривая мое лицо:
— Иди, иначе твоего чародея разорвет от злости. И Айса… будь внимательна и осторожна.
Я кивнула ему и пошла к Мейдару, а Мариус смотрел мне в след, пока я не дошла до чародея.
— Чего он хотел? — строго спросил Мейдар, с ненавистью глядя на мага.
— Просто поговорить.
— Просто поговорить? И о чем же он с тобой просто говорил? — Мейдар внимательно смотрел на меня.
— Ну… — я не знаю почему, но говорить Мейдару всего, мне не хотелось, — что-то вроде, что ему жаль, что все так вышло, и что он попросит их короля отказаться от идеи забрать меня в Дарнею.
— Вот так вот просто? С чего бы вдруг? — скептически спросил чародей.
— Ну может потому что он понимает, что мне уже не пять лет, и я как личность полностью сформировалась?
— Чушь! — Мейдар выглядел жёстко, — кого волнует личность, когда на кону расстановка сил? А если ты в состоянии достигнуть его уровня? Вряд ли он так оставит.
— Не знаю, Мейдар, — устало вздохнула я — я просто сказала тебе то, о чём был разговор.
После обеда переговоры возобновились. Мы пришли в шатёр. Короли и их приближенные решали вопросы о заключении мира, выдвигали условия, спорили. Я стояла рядом с Мейдаром, периодически он клал руку на мою талию и поглаживал спину. К вечеру переговоры завершились, они достигли какого-то согласия, завтра должны быть подготовлены и подписаны договоры о мире.
— И что? — спросила я Мейдара, когда мы покинули шатёр, — неужели война окончена?
— Нет конечно, — ответил он, — знаешь сколько за восемьдесят лет было таких договоров подписано? Год-два и начнем воевать с новой силой, — он посмотрел на меня и поцеловал нежно в губы, — но можно будет хотябы на эти год-два покинуть Корджерон. Меня от этой крепости уже подташнивает.
— Понимаю, — улыбнулась я, — а куда ты хочешь идти?
— А ты? — спросил чародей, — я надеялся, что мы пойдем вместе.
Я обняла Мейдара, родного и теплого, но почему-то на душе была невыносимая тоска и
