Секс и одинокий вампир - Кейти Макалистер

– Что ж, теперь непопробованными остаются только макароны – ты их все равно не будешь, они с говядиной; жареная картошка с шалфеем – пальчики оближешь, и…

– Почему ты стараешься избежать неизбежного? – спросил он. Его холеные пальцы сжимали рюмку для шерри.

– Я в состоянии принять ванну и без посторонней помощи.

– Ты вся в синяках. Тебе даже двигаться больно, я же чувствую. Так почему же ты не хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться в теплой ароматной ванне?

– Знаю я, как ты помогаешь расслабиться. Как только ты увидишь меня обнаженной, тебе сразу же захочется заняться любовью, а это не самая лучшая идея, учитывая обстоятельства. Хорошо, что Джой помешала нам. Пока у меня в башке все не устаканится, не прикасайся ко мне. Никаких ванн.

Он улыбнулся.

– Я это на полном серьезе, Кристиан.

Его улыбка стала еще шире.

– Даже не думай! – Я погрозила ему вилкой.

– Одно твое слово, corazón[11], и я вырву у него из груди сердце и спляшу на нем победный танец! – раздался над столом бестелесный глас.

В воздухе материализовалась полупрозрачная фигура похотливого придворного Елизаветы. Я поморщилась.

– По-моему, ты должен телевизор смотреть?

– Мне не разрешили.

– Да ну? – Я нахмурилась. Недавно Эсме обнаружила, что, если хорошенько сосредоточится, может нажимать кнопки на пульте. Научившись переключать каналы, она и Джем стали восторженными фанатиками телевидения. – Но почему?

Он махнул рукой.

– Им одна картина не понравилась.

– А как хоть она называлась?

Он надулся и поднял на меня взгляд обиженного щенка.

– Не помню. Вроде бы какой-то фильм о путешественниках. Кто-то наносит визит в город под названием Даллас.

– «Визит в Даллас»?

– По-моему, фильм носил название «Дебби покоряет Даллас»[12]. Начиналось все совсем неплохо, но Эсме заявила, что не позволит коту смотреть такое кино.

Я поперхнулась вином, закашлялась и долго не могла остановиться. Кристиан заботливо похлопал меня по спине. Антонио совсем не понравилось такое участие. Выпятив грудь, он зашагал к Кристиану.

– О нет, только не это! – застонала я. Мужчины петушились с тех пор, как мы с Кристианом переступили порог дома. Я их разборками была сыта по горло. – Послушай, вы ведь всего два часа назад выясняли отношения. Вы еще тогда удалились, взявшись под руки. Уровень тестостерона в доме возрос невообразимого. Конь бы – и то задохнулся. Ты же видишь, Антонио, мы с Кристианом ужинаем. Возвращайся в комнату и смотри то, что смотрят другие.

– Ха! – Антонио презрительно махнул рукой в сторону пищи и громко фыркнул. Затем поставил руку на бедро и осклабился. – Он мертв, как и я. Он не может есть. И это чудовище ты предпочитаешь мне, mi amor, mi corazón[13]? Нет! – Он энергично тряхнул кудрями. – Это невозможно! Я этого не приемлю! Я вызову его на дуэль ради прекрасной дамы!

– Кристиан не мертв, просто он… ну, не совсем человек. То есть не вполне обычный человек.

– Все равно я бросаю ему вызов! Он украл мою любимую и поплатится за это злодеяние.

Раздался призрачный лязг стали. Антонио вытащил шпагу из ножен, бог весть как появившихся у него на боку.

– Ради всего святого…

Антонио яростно размахивал шпагой. Будь она настоящей, у нас с Кристианом сразу слетели бы головы с плеч, да и три свечки, освещавшие стол, тоже бы не уцелели.

– Принимаешь ли ты мой вызов, презренный мертвец, или же страшишься сразиться со мной, как надлежит мужчине?

Кристиан одарил Антонио ледяной улыбкой и медленно поднялся со стула. Я застонала. Нужно постараться освободить Антонио, покуда Кристиан окончательно не потеряет терпение. Да и я тоже не железная.

– Куда подевался Антонио?.. Ах вот ты где! Что происходит? – В столовой материализовалась Эсме. – Неужели дуэль? Из-за Эллегры? Какое захватывающее зрелище! Джем! Элис! Скорее сюда! Антонио и Кристиан дерутся из-за Эллегры.

– Нет! – воскликнула я, но было уже слишком поздно. В гостиной появились Джем и Элис. Мистер Вугамс вскочил на стол и принялся обнюхивать свиные ребрышки. – Послушайте, никакой дуэли не состоится… Джем! Что ты с собой сделал?!

– Ты донимаешь мою Возлюбленную приставаниями даже после того, как она попросила тебя уйти, – сказал Кристиан, не обращая никакого внимания на зрителей, выстроившихся вдоль стены. Элис заметила на полке несколько старинных дрезденских статуэток, развернулась к ним и принялась вопить на уэльсском. – Ты здесь только благодаря Эллегре, призрак, так что слушай, что она говорит, и оставь свои глупости.

– Ты что, спятил? Ты не можешь разгуливать в таком виде, – отчитывала я Джема. – Не пойми, на кого стал похож: не то панк, не то рокер. Где ты видел, чтобы у трактирного слуги XVIII века был малиновый ирокез и серьга в носу? Скажи, где?!

– Какой наглый мертвец! – взвился Антонио. Он на миг перестал размахивать шпагой и послал мне воздушный поцелуй. Прямо посередине моего куриного филе материализовалась алая роза.

– А это еще что такое? Татуировка? Кто разрешал тебе делать татуировки, Джем? Да еще с изображением обнаженной женщины? Тебе всего пятнадцать! Если телевизор влияет на тебя подобным образом, то ты отныне будешь смотреть только детский развлекательный канал, это я тебе обещаю!

Кристиан вздохнул и указал на Антонио.

– Мне что, снова продемонстрировать, что у «мертвеца» еще остались кое-какие силы?

Антонио задрожал, словно свеча на ветру, а затем с удивленным лицом растворился в воздухе. Я захлопала глазами.

– Как тебе это удалось?

Кристиан пожал плечами и помог мне подняться со стула.

– Уметь надо.

– Надеюсь, с нами так не поступят? – заволновалась Эсме и схватила кота на руки.

Джем любовался своим отражением в стекле, защищавшем картину. Элис прыгала перед статуэтками и размахивала руками.

– Нет, вам это не грозит. А теперь возвращайтесь обратно в кабинет Кристиана, только не шуметь. Не хватает еще, чтобы вы разбудили Тернеров. Эй! – воскликнула я: Кристиан неожиданно подхватил меня на руки. – Ты что делаешь? Никак собрался тащить меня в ванную?

– Ах, Эллегра! – блаженно вздохнул он и начал подниматься со мной по лестнице. Прежде чем за нами захлопнулась дверь, я успела помахать Эсме. – Как быстро ты меня изучила! Моей Возлюбленной нужно принять ванну, чтобы утихла телесная и душевная боль. Кто знает, какие капризы могут у тебя возникнуть, когда ты будешь сидеть в теплой ароматной ванне, и кому, как не мне, тебе угождать?

Меня объял трепет. Виной тому были не столько его слова, сколько эротические образы, которые пронеслись у меня в мозгу.