Каждый умирает в своем отсеке - Виктор Рябинин

— Где документы? Куда ты их спрятал? Отвечай!

От недоверия этих добрых людей Андрею стало обидно, и слезы покатились из глаз.

— Они у Лешки. Это маленький мальчик, который живет с дедом. У него родители погибли в автокатастрофе. Хороший такой мальчуган...

— Какой, на хер, мальчуган! — грозно ревел Пашка. — Где документы?

— Они положили их в секретер и обещали сохранить. Павлик, почему ты мне не веришь? - опять расстроился Андрей.

— Где находится секретер? В чей квартире находится этот секретер? — в бешенстве орал Пашка.

— У Лешки дома. Его дед обещал сохранить, — умилялся Андрей.— Это порядочные люди. Мы с тобой, Павлик, к ним обязательно потом съездим.

— Адрес?

— Адрес я не помню, но могу так показать. Они живут в Серебрянке. Я Лешке свой телефон подарил, — под воздействием метадона Андрей говорил недругам сущую правду.

— Костя, быстро выясняй адрес, — заревел Павел Николаевич в сторону Визгунова и, повернувшись к Андрею, сильно засадил ему кулаком в скулу.

Андрей боли не почувствовал. Лишь мятущаяся огненная точка в башке, заставлявшая его искренне отвечать на все вопросы, разорвалась на сотни кровяных осколков, и сознание вновь перенесло его в прошлое на свою субмарину...

Очнулся он на лежаке в темной комнате, через окно которой заглядывала полная луна. Пробуждался не сразу, толчками, и долго не мог понять, где он находится. То ли еще действовало лекарство, то ли необратимое произошло что-то в организме, но чувствовал себя пловцом, пытающимся изо всех сил выплыть из черной глубины. Еще пригрезилось, что возраст у него теперь изменился и ему не тридцать пять по паспорту, а все восемьдесят. Андрей задыхался. Казалось, это всплытие из бездны никогда не закончится. Профессионально, по привычке, он пытался определить, сколько азотно- гелиевой смеси осталось у него в баллонах индивидуального дыхательного аппарата, но с ужасом понял: с глубины он всплывает без ИДАшки. От этой мысли коченели руки и ноги. Андрей закричал и очнулся.

Наконец полусон, полуявь отпустили. Андрей открыл глаза. Непроглядная темень мрачной завесой простиралась вокруг, тупая боль в левом боку растекалась по всему телу. Вдобавок он был связан и не мог пошевелиться. Но в комнате кто-то был кроме него. Причем не враг, а свой, родной человек. Андрей был в этом уверен.

— Кто здесь? - задал вопрос темноте.

Где-то в ногах зашевелился светлый комочек, а по ноге скользнула теплая ладошка.

— Андрюша, это я.

— Наташа?

— Да, милый. Как ты?

— Развяжи меня.

— Сейчас, подожди секундочку. Я только кортик достану и перережу веревки.

Вот это да! Андрей изумился и вспомнил, что еще в гараже отдал девушке на хранение свой флотский кортик, а она, оказывается, сумела его не только сохранить, но и принести сюда. Женщины, что ни говори, великие создания! Когда путы были разрезаны, Наташа протянула ему в темноте прохладное и такое знакомое на ощупь личное оружие морских офицеров. Андрей принялся ее расспрашивать. Оказалось, что пробралась она сюда тайком. Сейчас три часа ночи, у нее есть ключи от всех дверей. Этот коттедж когда-то принадлежал ее родителям, пока взамен за какие-то родственные услуги Павел Николаевич не перекупил его за бесценок и не приспособил для своих нужд. Она раньше не знала для каких, а теперь ей стыдно, что тут мучают людей, добиваясь от них признания. Родной дядька устроил здесь личную тюрьму. Он вообще оказался бандитом, и если мама об этом узнает, то ее больное сердце не выдержит...

— В доме много народу? - перебил девушку Андрей.

Оказалось, немного, человек шесть, которыми руководит Барсуков, и еще человек пять приехали с дядей. Не люди - дикари! Да и сам дядя, если разобраться...

— Потом разберешься со своей родней, снова прервал ее Андрей, сделав попытку распрямиться и сесть. - Какая-то ты чересчур возбужденная сегодня. Докладывай обстановку!

— Это как?

— Расположение комнат, кто в какой находится...

— Что ты задумал, Андрюша?

— Это мужское дело. Я благодарен тебе, что ты сейчас со мной, но дальше, прости, тебя впутывать не буду. Тебя это не должно касаться.

— Как это не должно? — возмутилась Наташа. - Хорошо, что сейчас темно и ты не видишь, какой мне синяк под глазом дядя поставил. А потом пообещал, что если я буду тебе помогать, то он не посмотрит, что я его племянница, а утопит нас с тобой в озере вместе. Я думаю, он это может сделать. Андрюша, да отдай ты ему эти проклятые документы! Тебе с ними все равно не справиться. Это звери и их много!

Андрей с трудом встал и почувствовал, что владеет не всем телом, а только половиной. Левая сторона от плеча до паха была чем-то инородным, тяжелым, болезненным. К тому же Наташа повисла на нем, как тогда в гараже:

— Не пущу!

Он должен был очень бережно расходовать силы, поэтому не стал сопротивляться.

— Скоро рассветет, — сказал он. - Тогда нам обоим крышка. Наташенька, выхода нет. Поверь мне. Если уцелеем, то я все тебе потом расскажу.

— Я пойду с тобой!

— Нет, ты останешься здесь!

В голосе, чуть глуховатом и властном, девушка уловила нечто такое, чему не решилась противиться. Она была взбалмошная, немного капризная, но умная молодая женщина, хорошо понимающая, что с твердым решением мужчины бороться бесполезно. Покорно отступив, Наташа присела на край лежанки и заплакала...

...Коридор был слабо освещен, но стоило Андрею сделать несколько шагов, как навстречу вышел улыбающийся Барсуков, одетый в длинный домашний халат.

— Ну, прямо предчувствие было, что ты, голубок, попытаешься напроказничать, — заговорил он. — Дай, думаю, погляжу! А тут такая удача! Прямо ко мне в руки преступник крадется. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Куда собрался, родимый?

— Семен Петрович, — с чувством ответил Андрей, — не могу я больше терпеть. Все понял и осознал и хочу сделать чистосердечное признание. Отведите, ради Христа, к хозяину. Жить хочу!

— Вот оно как. Выходит, раскаяние замучило. Не мог до утра потерпеть. Знаю, это с преступниками случается. Самое заскорузлое сердце порой встрепенется к добру, коли на него умно возыметь действие. Что ж, дверь рядом, вот она, пойдем провожу. Сам-то не рухнешь?

По изможденному, полусогнутому виду Андрея можно было предположить, что он уже рухнул, но ответил моряк бодро:

— Доковыляю. Главное - душу облегчить. А то чую, что хозяин меня на рассвете кокнуть собрался.

— Есть такое мнение, — подтвердил Барсуков. - Если ребята, которых послал в город хозяин, вернутся без документов, может вполне статься, что тебе, мил дружочек, придет конец. Так что правильно ты решил, надо признаваться. Обопрись на меня, и пойдем. Радость-то какая хозяину будет.

— Еще какая! - покорно подтвердил Андрей.

Словоохотливый тюремщик поддерживал его справа и тем самым удобно приоткрыл толстенькое брюшко. Перед самой дверью хозяина Андрей сосредоточился, собрался силами и с разворота резко погрузил локоть в мягкое, заплывшее уютным жирком солнечное сплетение Барсукова. Затем, расставив ноги, три раза рубанул пружинистой правой рукой замешкавшегося бедолагу по шее, уху и позвонкам. Получилось не очень эффектно, но своей цели он добился. Барсуков согнулся в коленях и беззвучно повалился на ковровую дорожку, стыдливо укрывшись расписным халатом.

Андрей, прислонившись к стене, перевел дух. Погладил раненый бок, который, казалось, наполнен раскаленной плазмой. Дверь в комнату Пашки оказалась незапертой, и это, несомненно, было огромной удачей. Он приоткрыл ее и протиснулся внутрь. Тут его поджидала вторая удача. В слабом свете ночника хорошо была видна кровать, на которой, свесив руку, сладко посапывал прежний друг. На стуле висел его пиджак, а на прикроватной тумбочке лежала кобура с торчащей из нее рукояткой "беретты". Хотя у Андрея был с собой кортик, огнестрельное оружие было наилучшим вариантом. Высвободив пистолет из плотной кобуры, моряк проверил обойму - полная.

— Эй, бандюган, просыпайся, — негромко окликнул он Пашку, — за тобой пришли.

Павел Николаевич открыл глаза, будто и не спал, и сразу быстро перевернулся, чтобы быть к противнику лицом. Обстановку он оценил мгновенно.

— Потолкуем? — вопрос задал нахальным и уверенным тоном.

— Не о чем мне с тобой говорить. Ты гад, который не только предал нашу дружбу, но и стал откровенным головорезом. И за что придется отвечать. Я, кстати, тебя об этом предупреждал.

— Назови свою цену. Поторгуемся. В этом сраном мире все можно купить.

— Это тебе только так кажется. Я пришел с приговором. Ты изменил и нашей клятве и себе самому.

— Не имеешь права. Ты же законопослушный гражданин? Если я виноват, то должен отвечать по закону, — разволновался прежде надменный Пашка.