Сборник 'ИЗБРАННОЕ' - Теодор Гамильтон Старджон

class="p1">- Когда ты стоял на крыльце, я не могла расслышать, что ты кричал. Вот и выключила.

Преимущество супругов с солидным стажем, успевших освоить семейный язык во всех его тонкостях типа многозначительного хмыканья и судьбоносного молчания, состоит в том, что такие эмоции, как презрение или одобрение, обозначаются очень легко. Янси достаточно было какое-то время не проронить ни слова; наконец, в разговор вступила Беверли.

- Господи!

Снова она, извиняющимся тоном:

- Откуда мне было знать, что ты сам его не включил? Презрительное фырканье. Беверли отодвинулась в угол и сжалась.

- Теперь я во всем виновата, - пробормотала она. В данной фразе заключалось не только простое признание; вдобавок она означала, что с этого момента счет за все грядущие неудобства будет предъявлен, а предыдущие задержки и досадные неурядицы тоже свалят на нее. Стало быть, виновник сегодняшних неудач определился.

Янси продолжал молчать. Все, что он произнесет, обернется в ее пользу: скажешь одно, - значит, простил, другое - дашь повод для оправдании или даже контратаки. Так что сейчас, упрямо сжав губы, он не жаждал справедливой мести. Неважно, признает она свою оплошность или нет, главное, чтобы было предельно ясно: виноват не он. Увы, на данном этапе совместной жизни супруги если не становятся врагами, то уж, во всяком случае, не чувствуют друг в друге союзника.

Они выбрались из машины, каждый со своей стороны, и дождь, словно повинуясь знаку режиссера этой пьесы, следящего за ней из-за кулис, сразу же полил сильнее. Редкие порывы ветра стихли; казалось, мир утонул. Вода стекала по спине Янси, наполнила глаза, подняла фонтаны грязи, достававшей до колен. Двигаясь на ощупь, он обошел машину, и где-то возле радиатора столкнулся с Беверли. Они вцепились друг в друга, жадно ловя ртом влажный воздух, и замерли, ожидая, когда кипящую завесу ливня разорвет хоть лучик света. Наконец в набухшем от влаги небе проступил смутный отблеск, тускло отразившийся в озере, и они побрели, по щиколотку в воде, по берегу вдоль ряда домишек.

Отдыхающие иногда жалуются, что домики стоят слишком близко. Таким недовольным, как видно, ни разу не пришлось преодолевать расстояние между ними, когда на землю опускается непроглядная пелена летнего ливня. Перед каждой кабиной торчал деревянный столб с выпиленным из фанеры номером наверху. Различить его можно было только на ощупь, водя по дереву сморщившимися от воды кончиками пальцев. Казалось, эти спасительные ориентиры отстоят друг от друга на добрых полмили. Янси и Беверли не пытались начать разговор, лишь время от времени бормотали очередной номер, отмечавший их продвижение. Ненадолго даже заглохло накопившееся за тяжелый день раздражение. Правда, оно вспыхнуло с новой силой после того, как они нашли номер двенадцатый, миновали следующий и, собрав последние силы, заспешили к тому, что стоял за ним, а следовательно, просто обязан был нести на себе цифру четырнадцать.

- Пятнадцатый, пятнадцатый! - голос Беверли срывался, казалось, еще немного, и она заплачет. - Где же четырнадцатый? Куда он пропал?

- Ни черта он не пропал, - проворчал Янси, безуспешно пытаясь стряхнуть воду, стекавшую в рот. - Это вон тот домик, мы только что прошли мимо него. Суеверные. Боятся числа тринадцать. Что поделать, хозяйка всего этого женщина, - со значением добавил он.

Беверли так и охнула от подобной несправедливости, но поперхнулась водой и вместо возмущенной тирады слабо закашлялась. Они повернули обратно и поплелись к темнеющей впереди кабине. Янси с размаху опустил чемодан на крыльцо.

- Яне! Ты же всех перебудишь!

Он посмотрел на нее и вздохнул. В переводе это означало: "А зачем мы сюда пришли?". Потом заколотил в дверь; оба тесно прижались к мокрому дереву, пытаясь хоть как-то укрыться от дождя под декоративным выступом крыши. В окошке мелькнул свет, дверная ручка повернулась, и они отступили.

Ничто не подсказывало Янси, что в тот миг его жизнь была навеки разделена чертой на две части, - до и после встречи с Лоне. Между ними лишь это мгновение: завеса дождя и гостеприимно распахивающаяся дверь.

Ее бесстрашно, широко открыли перед незнакомцами, Янси набрал воздуха в легкие и начал:

- Меня зовут Яне Боумен. Это моя жена, мы... - тут он разглядел ее лицо и голос сразу отказал, Лоис быстро оборвала затянувшуюся паузу, сделала ее незаметной.

- Входите, входите скорее! - быстрым, уверенным движением она избавила его от ноши, шагнула мимо, нащупала в пелене ливня ручку и захлопнула дверь, увлекая супругов внутрь.

                                                                              

                                                                                                       Иллюстрации  ASHMAN

Запыхавшиеся и промокшие, они застыли, уставившись на нее.

На Лоис было нарядное платье каштанового цвета со стоячим воротником, какие носили во времена Елизаветы. Ткань волнами ниспадала с широких плеч, словно застывший водопад, шевелилась, тихонько шурша, даже когда Лоис не двигалась. Она чуть изогнулась и наклонилась, когда ставила чемодан, предоставив ему возможность удостовериться, что плечи не подложены, а мелькнувшая из-под платья босая ступня доказывала, что даже без каблуков она одного с ним роста. В тот момент Беверли заговорила, а может, только хотела что-то сказать; Янси повернулся к ней и, невольно сравнивая, отметил, какая его жена низенькая и жалкая, настоящая мокрая курица, какая она до тошноты привычная...

- Мы не знали, где...

- Ничего, - прервала ее Лоис, - впереди у нас целых дне недели, успеем объясниться. Прежде всего вам надо переодеться в сухое. Я подогрею кофе.

- Но.., но мы не можем...

- Очень даже можете. Разговоры оставим на потом, проходите, - сказала она, увлекая их по коридору налево. - Там ванная. Обязательно примите душ. Горячий душ.

Не останавливаясь, Лоис сгребла с полки толстые мохнатые полотенца и сунула растерявшейся Беверли. Протянув руку через ее плечо, включила свет.

- Сейчас принесу ваш чемодан. Она вернулась почти мгновенно, Беверли не успела и рта раскрыть. - Поторапливайтесь, а то сдоба остынет.

- Сдоба? - пискнула Беверли. - О, пожалуйста, не стоит...

Но супругов уже почти втолкнули в ванную, дверь захлопнулась, а ответом на вежливую тираду Беверли стали лишь легкие шаги хозяйки, стремительно прошелестевшие по коридору, словно негромкий озорной смех.

- Ну и ну, - произнесла Беверли, - Янси, что же нам делать?

- Полагаю, слушаться хозяйку. - Янси приглашающе взмахнул рукой. - Ты первая.

-