Стадия Алчности - Макс Вальтер

иногда проскакивает в её мечтательном взгляде. Если глаза Кнопки или Гильзы выражают откровенное бл*дство, то у Сансары эта черта полностью отсутствует. Однако она готова переспать со мной, потому что ей об этом сказали. Ну разве не дура?!

Волк наконец управился с едой и лёг на пол, тяжело дыша.

– Ты здесь будешь? – спросил я зверя, будто он мог мне ответить. – Пожалуй, ты прав, за мной идти пока рано. Я оставлю тебе еду.

Церемониться я не стал, просто развернул куртку и положил её на пол, после чего покинул дом.

На улице тихо. Нет привычных для уха звуков веселья и плеска воды, не орёт музыка. Честно говоря, я боялся, что товарищи её включат, однако мозгов хватило.

Толкнув калитку, я вошёл во двор и постучал в дверь, которая вдруг оказалась заперта. Она распахнулась и меня встретила Сансара, натянув на лицо свою загадочную милую улыбку.

– А эти где? – спросил я.

– Там, – кивнула девушка в сторону второго этажа, с которого доносились сладкие стоны.

– М-да, а я-то дурак размечтался, что мне здесь пожрать приготовят, – вздохнул я. – Давно они там?

– Минут двадцать как, – охотно ответила Сансара, скосив немного глаза, – наверное, с таймером сверилась. – А еда на кухне. Я бутербродов нарезала, чайник быстро вскипит.

– Пиво есть? – уточнил я.

– Полно, – улыбнулась девушка.

– На хер чай, хочу нажраться, – принял я странное решение, о котором впоследствии сильно пожалел.

Всё начиналось довольно мило, как, впрочем, всегда и бывает. Мы с Сансарой уселись за стол, напротив друг друга и открыли по первой банке слабого алкоголя. Спустя совсем немного времени к нам спустилась мокрая парочка. Эти двое успели даже душ принять, а рожи выражали счастье и умиротворение.

Клаус просто пожирал глазами Гильзу и, кажется, с каждой секундой всё больше начинал напоминать щенка. Попроси она его сейчас вылизать ей пятки, непременно накинется.

Глядя на них, мне стало противно так, что следующее предложение от моего товарища: «Х*ли эту мочу хлебать, может, по коньячку?», было принято на ура. И вот после этого начались конкретные проблемы.

Нет, сперва всё шло более или менее прилично, мы выпили, закусили, потекла неспешная беседа, вопросы-ответы. А затем произошёл первый провал в памяти.

Мы только что мило беседовали, как вдруг ситуация резко дала сбой, в Гильзу и Клауса словно демоны вселились. Они орали, точнее, девушка с презрением на лице несла чушь о его никчёмности, называла его конченым лохом и чмошником.

Сансара с осоловевшей улыбкой наблюдала за происходящим, будто мексиканский сериал смотрела, но никак не на своих недавних товарищей, готовых в любой момент вцепиться друг другу в глотку.

Очередной провал ввёл меня в окончательный ступор. Во-первых, я был совершенно голый, а во-вторых, прямо перед моим носом сосались две девушки. Да, именно так, потому как страсть в их поцелуе перешла все возможные границы. И на этом весь процесс не остановился.

Гильза вдруг оттолкнула Сансару на кровать, развела её ноги в стороны и впилась долгим поцелуем в другие губы. Блондинку выгнуло дугой, из груди вырвался протяжный стон…

Сирена оглушила. Не открывая глаз, я в полупьяном бреду едва разглядел баллончик, лежащий на тумбочке у кровати, и сделал глубокий вдох.

Дом словно вымер: ни звука, ни шороха. Голова, будто чужая. Единственное, что выдаёт факт её наличия – это боль и жуткий сушняк.

Нет, так я точно не усну, но и глаза открыть – выше моих сил.

– Эй! – я скорее выдохнул, чем крикнул.

К горлу тут же подступила тошнота, кровь пульсировала в висках и затухала тупой болью где-то в глубине черепа. Никто не отозвался на мой зов. Наверное, нажрались так, что вырубились, кто где упал. Видимо, придётся идти самому.

С трудом поднимаюсь с кровати, боль при этом стала ещё сильнее и ударила по глазам. Пришлось немного посидеть, чтобы успокоить тошноту и головокружение. Сухость во рту просто невыносимая.

Постепенно до моего затуманенного мозга стало доходить, что на этом неприятные ощущения не закончатся. Кожу на спине, словно пластырем стянуло, отчего та сильно зудела. Пытаюсь почесать, и пальцы ощущают что-то склизкое.

Подношу руку к глазам, но открыть получается лишь один из них, да и тот с большим трудом. Они будто лопнуть собираются.

Что это? Кровь? Чья она?

С трудом поворачиваю голову…

Да твою же мать! На уме, конечно, крутится более крепкое слово, но произнести его не могу, не позволяет язык, присохший к нёбу.

На кровати, глядя в потолок остекленевшими глазами, лежат обе девушки. У обеих порезано горло, но у Гильзы ещё и топор в черепе торчит. И где я его только нашёл в таком состоянии?

А может, это не я? Может быть, Клаус очнулся и застал нас троих в постели, после чего в приступе ревности порешил обеих? Но тогда почему я жив? В таких случаях гасят всё живое…

Память внезапно подбросила резкий кадр вчерашней оргии. Гильза лежит, широко раздвинув ноги, над ней на четвереньках стоит Сансара, которую я пользую сзади. В моих руках нож и его лезвие быстро и точно перерезает девушке горло. Кровь мощным потоком заливает лицо брюнетки, она начинает кричать и этот крик тут же становится булькающим.

Агония и хрип умирающих девушек наконец приносят сексуальное удовлетворение. Я лично уложил их вот так, а затем, добив из горлышка бутылку коньяка, рухнул без памяти рядом.

– Это пи*дец, – пробормотал я и провёл окровавленной рукой себе по лицу.

Ладно, это ещё половина беды, нужно как-то объяснить случившееся Клаусу. Он же влюбился в Гильзу по самые помидоры, вряд ли такой поворот ему понравится.

Кое-как собираюсь с силами и иду на кухню. Нужно срочно попить. Сушит так, будто я двое суток по пустыни бродил.

Бреду с едва приоткрытыми веками, иногда вообще с закрытыми глазами. Ну и как водится в такой ситуации, я просто обязан обо что-нибудь запнуться и полететь мордой в пол.

Реакция нулевая и теперь к боли в голове добавился разбитый нос. Тёплая кровь потекла по губам и