Шиноби - Василий

– Врача!

Мелькнула красная шевелюра, и мы в пространстве печати. И ещё раз, пока не оказались в незнакомом помещении. Дикий женский крик и уверенный голос Сенджу:

– Юмико, отойди, я справлюсь! Ты не в себе! Он Узумаки, выживет.

Из груди вынули инородный предмет, Цунаде показалась в поле зрения. Успокаивающий свет Мистической Ладони и приказ окружающим:

– Не мешать! – а уже для меня она добавила: – Сознание не терять!

Я и не терял, чувствуя, как в груди шевелятся останки сердца, медленно срастаясь в единое целое. Одновременно медик качала кровь отдельной техникой, заставив подступающую темноту отступить.

– Крови мне! – приказала Цунаде.

Я не видел, что она делала. Но сквозняк в груди прекратился. В поле зрения появилась бледная мама, а в меня потекла знакомая чакра. Последним взмахом ладони Цунаде сложила в единое целое позвоночник, и, выждав десяток секунд, смахнула со своего лица прядь прилипших волос измазанной в крови рукой.

– Всё. Дальше он сам. Несите нового! Юмико, хватит. Твоя чакра понадобится другим.

Меня подняли и поместили на каталку, отвезя куда-то в коридор, далее переложив на койку в палате. Везде меня сопровождало встревоженное лицо матери. Сипло вдохнув, я тихо прошептал:

– Со мной всё будет хорошо. Я же твой сын, помнишь? Спасай других, пожалуйста.

– Ясуо? Как? – раздался с соседней койки возглас Ли.

– Перехватили посреди Мерцания. Покров молнии. Жаль, не успел освоить...

Мама поднесла мне воды, и я жадно выпил, почувствовав, как начинают покалывать руки. Скоро смогу ими работать.

– Юмико! – громко позвали из коридора.

Мама сжала губы, но поправила шапочку медика на голове, провела мне по волосам дрогнувшей ладонью и неохотно откликнулась:

– Иду!

Наступил короткий момент тишины, который нарушил Ли, быстро заговорив:

– А меня после боя сразу сюда. Сказали: нечего мне там делать после третьих Врат. Быстро подлатают и смогу опять драться. Мы успеем вернуться, Узумаки-кун, и Коноха победит. Обязательно! И печати твои классные!

Повернув голову, я посмотрел на непривычно словоохотливого генина. Увидев, что я смотрю на него, он спрятал взгляд, продолжая быстро бормотать какую-то чушь.

– Рок. Заткнись. Я понимаю: добивать раненых тебя никто не учил. Всё нормально.

Он помолчал, однако, наконец, посмотрел мне в глаза, тихо спросив:

– Его действительно необходимо было убить?

Я вздохнул, но решил не врать товарищу по команде даже во спасение его самооценки:

– Дейдару? Да. Один из самых опасных шиноби в мире. Его взрывы могут уничтожить Коноху. А теперь он изувечен и полон ненависти. Делай выводы.

Товарищ побледнел, явно представив возможные последствия.

– Что будет – то и будет, Ли. Ты не мог поступить иначе, тогда это был бы не ты. Да любой генин на твоём месте тоже задумается, если он не психопат! Деревня усилит меры безопасности, а Акацуки не жить, мы точно нанесём ответный визит вежливости после сегодняшнего. Всё будет хорошо.

Он, вроде, немного повеселел, а я осторожно пошевелил пальцами. Через минуту уже сложил Мистическую Ладонь, помогая телу заживать. Особо ничего не требовалось, Цунаде сложила меня грамотно, кости уже схватились, стремительно восстанавливаются нервы. Я просто немного ускорил кровообращение и нормально напился.

Пока есть свободное время, отстранился от мира вокруг, собирая природную энергию. Потратился за бой хорошо, нужно восполнить. Что за уникум такой в Суне нашёлся? Он, вообще, оттуда? Не слышал никогда о таком.

Вокруг суетились медики, появлялись Тентен и Карин, принося шиноби. Я чувствовал по знакомым сигнатурам чакры. Количество раненых росло постоянно. Как я понимаю, если поначалу в битве принимала участие одна элита, то сейчас подошли и чунины с обеих сторон.

Масштабными техниками в общей свалке никто пользоваться не будет, тут уже на выносливость и индивидуальное мастерство.

Поморщившись, сел на кровати, смотря на валяющийся на полу бронежилет. Сила атаки оказалась так велика, что проломила бронепластину. Хотя, может, там и кунай был ещё, по искорёженной дыре в броне не узнать.

Опять появилась Тентен. Почему-то вместе с почти погасшей сигнатурой Карин. Сглотнув, я подхватил с пола бронежилет и бросился к выходу, распихивая по карманам штанов свитки. Осталось их мало и проблемы разместить не составило.

Вылетев наружу, остановился, смотря, как, вся в слезах, Тентен помогает уложить на каталке две половинки моей сестры, связанные лишь кишками и обрывками мышц. У стоящего медика на сортировке только глаза на лоб полезли от непонимания, каким образом кусок мяса ещё жив.

Однако врач не терялся, а работал Мистической Ладонью, складывая конструктор из плоти обратно и пережимая артерии.

Наверх вылетела бледная Юмико, но в этот раз она не паниковала. Перегорела на мне. Устремился мощный поток чакры, и плоть на глазах стала срастаться обратно. Сил мама не жалела. И похер ей сейчас на будущих пациентов.

– За ней охотились! Специально! Каждый раз, когда забирала раненого, кто-то нападал. Наруто там. Он выпустил три хвоста, когда её ранили! Его убьют, Ясуо! Или он выпустит биджу окончательно и умрёт.

Слова Тентен падали камнями, мутя чистоту мыслей и оставляя вместо себя бешенство. И не одному мне. Скрипнули зубы, и ко мне повернулись горящие злобой глаза Юмико Узумаки:

– Иди. Убей, убей их всех! Чтобы никогда больше никакая тварь не трогала моих детей!

Моя ладонь прошлась по телу сестры. Липкая кровь. Палец, коснувшийся своей щеки, медленно рисующий спираль. Повернувшись к Такахаши, я протянул руку, попросив:

– Перемести меня. Нужно спасать брата.

Она не раздумывала. Мгновение темноты, и мы на поле боя, по которому носился Наруто. Три хвоста? А пять не хотите?

– Спасибо, Тентен. Дальше я сам.

Под её взглядом я опустился на колено, приложив руку к груди. Как там было у Мито? Направь чакру в сердце и взови кровью к тьме?

Над миром зазвучали давно забытые слова:

– Древним договором заклинаю. Кровь к крови. Сила к силе. Отдаю я тело своё и душу. Жизнь станет платой. А душа – залогом.

Тело наполнилось холодом и чужой силой. Чудовищной, холодной силой.

Мерцание, и чунин песка недоумённо смотрит на своё оставшееся в паре метров безголовое тело.

Мой смех. Громкий крик, пронёсшийся над полем битвы:

– Тебе, Шинигами!

Глава 17

Когда Тентен попала в команду к Узумаки, она оказалась безмерно счастлива. Как же, симпатичный мальчик, не по годам мудрый и, что важнее – богатый. Поначалу всё шло так, как она мечтала. Пусть учитель подвернулся не сильно известный, без сильных